В очередной раз в немом восторге окинув взглядом округлые формы хорошо сложенного тела восхитительной Марго, Борис властно поставил ее перед собой. А она в свою очередь, глубоко прогнувшись кошечкой, предоставила в его распоряжение свой шикарный зад, чтобы он вставил ей, как говорится, по первое число. Борис, злорадствуя, что великий магистр этого сделать точно не мог, всецело посвятил себя свершению магического соития, а возбужденная ассистентка, войдя больше в сексуальный, нежели чем в религиозный транс, непрестанно шептала в окровавленную чашу, наполненную гремучей смесью, какое-то жуткое заклинание на непонятном ему подвиде халдейского языка.

Великий маг, изо всех сил пытаясь поддержать свою помощницу, невольно задумался о вечном и сказал вслух:

– Видимо, не зря Мефистофелю приписывают замечательные слова: «Вино всегда пьянит, а женщины полны соблазна!»

Ему очень хотелось пить и, чтобы хоть как-то смочить пересохшее горло, он, не отвлекаясь ни на секунду от своего главного занятия, жадно выпил за себя и за свою партнершу целую бутыль бесценного вина, разлитого заблаговременно по двум древним кубкам, выполненным из человеческих черепов, с серебряной оправой, осыпанной драгоценными камнями.

Красавица Марго, сладко вскрикнув от очередной полученной ею дозы удовольствия и слегка прикрыв томные глаза, внезапно спикировала лицом прямо в чашу с кровью, смешанной с приворотным зельем, словно в рождественский салат «Оливье». Содержимое чаши расплескалось по масонскому покрывалу, и пролитая кровь, оказавшись на черной материи, освещенной трепещущим светом восковых свечей, вдруг стала принимать причудливые очертания, похожие на человеческое лицо с рогами. А может быть, Борису все это просто почудилось, и он, чтобы подчеркнуть свое главенство в ритуале, напутствовал партнершу вескими словами:

– Ни в коем случае не пытайся сопротивляться демону Ада! Ты должна стать вместительным суккубом, в который он на время войдет как инкуб, и это может быть немного больно душевно, но ты не мешкай и хватай его за астральные причиндалы, как в заветной книге сказано!

– Да знаю я! – раздраженно перебила его жрица, на время прервав свои оханья, вызванные очередным приливом страсти. – Довольно болтать! Лучше поддай угля в топку и меньше пей вина!

– А ты не мямли там и не скреби мне мозги! – резко одернул ее маг и в возвышенной форме продолжил нравоучение: – Я здесь хозяин и свою работу знаю, и не тебе, подвластная женщина, мне что-либо указывать. А то как бы мое мужское хозяйство не обмякло из-за глупых споров, и тогда тебе держать ответ перед магистром на том свете за срыв программы живительного ритуала.

Неожиданно слова древнего языка, на котором Марго зачитывала очередное заклятие, стали сливаться с шумом высоких волн, не на шутку разбушевавшегося Средиземного моря, что безумствовало от них неподалеку, прямо за автомобильной трассой. Внезапно какие-то странные звуки, пришедшие как бы из ниоткуда, стали невыносимо давить на воспаленный мозг великого мага, пытаясь порвать его на тысячу ошметков. Но он, четко следуя инструкциям, полученным из магической книги, продолжал любить свою партнершу с чувством и с расстановкой… И напоследок бросив победный взгляд на ее оголенную спину в свете, исходящем от догоравших свечей, произнес с выражением слова древнего заклятья, заранее заученного для этого столь ответственного случая.

Словно по команде, ее красивое тело стало извиваться змеей, а потом забилось в конвульсиях, как будто его бросили в огонь, тогда как руки и ноги прочертили в воздухе невообразимые параболы, точно были сделаны из силикона. Красавица Марго издала душераздирающий вопль, и прекрасные глаза ее, закатившись, словно биллиардные шары, обратились своим взором в бездонные глубины ее сознания. А в отражении оконного стекла Борис увидел ее побледневшее лицо с явно отсутствующим взглядом. Внезапно ведьма, резко дернувшись, застыла, и страшная судорога, пробежав по ее телу, отразилась взрывной волной от бетонных стен сторожки. Да так, что они на какой-то миг зашевелились, словно выцветшие от времени простыни, развешенные на ветру. Оплывшие свечи, в одно мгновенье ярко вспыхнув алым пламенем, все как одна внезапно погасли, но после, сами по себе снова тревожно замерцав, возгорелись с еще большей силой. На какое-то мгновение перевозбужденная жрица, явно потеряв рассудок, пронзительно завыла волчицей, но затем, плавно перейдя на более низкие частоты, стала жарить глухим оханьем Борису мозг, словно яичницу в микроволновой печи. Его череп, подобно хрустальному графину, уже готов был разорваться на несметное количество осколков, но, слава богу, от головной боли его ненадолго отвлекло неприятное и весьма болезненное ощущение в пораненной руке – по всей видимости, великий маг, резво полосонув себя, не учел степень отточенности церемониального кинжала. Пытаясь остановить обильное кровотечение, он сорвал с себя форменную рубашку и, не прекращая энергичных движений мускулистого тела, туго перетянул пораненную ладонь.

Запах крови, колдовского варева, смешавшись с ароматом духов «Шанель № 5», исходящим от потной женщины, и прочие феромоны вызвали у Бориса рвотные потуги, но он все-таки сдержался. Ведь перед ним была склоненная над столом Марго, неистово кричащая свои заклятия в серебряную посудину, словно та была бездонным колодцем бытия. Великий маг невольно представил удивленную рожу рогатого Люцифера, которая, если верить усиленным стенаниям вакханствующей Марго, вот-вот должна была показаться наружу из жертвенной крови, смешанной с приворотными зельями, и дико рассмеялся:

– Ха-ха-ха! Как представлю… ха-ха-ха… что какой-то смертный блюет прямо в адскую физиономию Люцифера! Ха-ха-ха!

Едва успевая глотать воздух между приступами удушливого смеха, Борис никак не мог перестать изрыгать нечленораздельные звуки, и со стороны могло показаться, что он выкурил несколько косяков, туго набитых злейшей гималайской травкой. Тогда как ушедшая в себя Марго, не обращая никакого внимание на припадочный смех своего компаньона, наконец-то достигнув дна низкочастотных восклицаний, пошла куда-то вверх и перешла на еще более глухие стоны, что стали раздражать Бориса куда сильнее, чем до этого, вызывая у него необычный душевный дискомфорт вплоть до неконтролируемого чувства страха. Но, чтобы этот ползучий змей своими острыми шипами не ранил его чуткую душу, Борис, все так же не отрываясь от исполнения своего магического долга, решил открыть вторую бутылку вина при помощи штопора. Раздался громкий хлопок пробки, и Борис, вспомнив анекдот про вежливого лося, который тиранил обитателей леса, смог лишь внятно произнести:

– Добрый вечер! – и снова рассмеялся: – Ха-ха-ха!..

От смертельного удушья смехом его спасла лишь третья бутылка Мутон-Ротшильда 1945 года, которая была явно на уровне самых смелых ожиданий. Неожиданно к глухим завываниям ведьмы прибавились еще и мольбы со стонами каких-то потусторонних сущностей, и Борису ударил в нос едкий запах паленой шерсти или жженой серы, знакомый ему по термальным источникам в Пиренеях, которые он когда-то любил посещать, и ему подумалось: «Неужели там, в Аду, так дурно пахнет или из-за этого вина у меня стало крышу сносить? А может, Ротшильды накачали свое пойло сульфидом серы, и теперь меня не только по слуху глючит, но еще и обоняние подводит?»

Оторвав свой мутный взгляд от прекрасного тела Марго, он стал искать по сторонам осоловевшими глазами некую «белочку». В то время среди русских эмигрантов стало модным поминать ее, и лишь потом до него все же дошло, что под «белочкой» они подразумевали белую горячку. Борис, переборов страх перед этой мохнатой тварью, уверенным жестом трясущейся руки налил себе еще один кубок вина, так как глушить из горла этот благородный напиток ему показалось кощунственным.

Все так же не отрываясь от сексуального стимулирования своей партнерши по колдовству, он попытался мыслить логически, хотя сумасшедшие люди только тем и занимаются, что включают где надо и не надо свою логику. Вопли потусторонних сущностей из мира теней уже прочно поселились в его голове, и каждый новый стон, многократно отзываясь в нем эхом, немедленно растворялся где-то в глубинах его бездонного сознания.

Благо, что Марго, загнанная, словно лошадь, во второй раз бездыханно упала на жертвенный алтарь, и верховный маг, предвидя это падение, успел отодвинуть в сторону опустевшую жертвенную чашу, и поэтому раздался глухой звук, вызванный ударом ее крепкого лба о деревянную поверхность стола.

Какое-то время жрица Дьявола молчала как могила и вообще не шевелилась, и Борис, отгоняя от себя назойливые стенания, все еще поступавшие как бы из ниоткуда и которые на самом деле он не должен был слышать, решил срочно заканчивать с сексуальной частью колдовского церемониала, что и было сделано в срочном порядке. После пары резких входящих движений в тело обессиленной партнерши он освободился от ценной поклажи, которую по такому ответственному случаю копил три дня в своей мошонке. Почти сразу же он испытал некое облечение, и ему даже показалось, что в помещении сторожки или в его голове стало немного тише, но на смену слуховым галлюцинациям пришли мутные видения, и ему снова подумалось: «Видимо, я нынче до чертиков нажрался или все же Марго подмешала в вино какую-то гадость?»

Борис подозрительно посмотрел на свою ассистентку, которая, наконец-то очухавшись, оторвала от стола смазливое, но изрядно помятое личико с большой синеватой шишкой на лбу и внезапно каким-то загробным голосом произнесла:

– Ты видишь, как движутся тени в длинных мантиях и призраки, чьи лица скрыты капюшонами? Они держат моего хозяина за руки, словно железными тисками сжимая его хрупкие запястья.

«Слава богу, что ничего этого я пока не вижу!» – облегченно подумал Борис, но внезапно его сознание наполнилось хрустом ломающихся костей, а потом у него пошли круги перед глазами. Вспыхнуло темное пламя, и он погрузился во мрак, будто в омут, с головой, и единственное, что он успел сказать, прежде чем полностью отключился, было не магическое слово «аминь», не вульгарное «пипец», но из игры в покер:

– Я пас!

Очнулся он, когда уже светало за окном, и тупая боль, внезапно возникшая в тяжелой голове, распространившись через нервные окончания по каждой клетке его организма, гуляла в нем, словно ветер по закоулкам и тупикам, и, казалось, вот-вот вызовет страшную ломку тела, и ему невольно подумалось: «Все как в кино. Мы явно не успели, и сейчас запоют петухи, темные силы рассеются, и придет контролер моей охранной конторы! Надо заметать следы!»

Он увидел себя сидящим на полу в углу помещения, и обнаженная Марго все еще монотонно бубнила очередную тарабарщину, нагнувшись над столом, а кто-то невидимый железным голосом нехотя отвечал ей. Слегка протрезвев, Борис был уверен, что этого точно не должно было быть, и вообще все пошло как-то не так, и надо срочно сматывать удочки, но в его глазах вдруг стало двоиться – Марго явно была не одна. Но кто же тогда был тот другой, что обвивал ее фигуристое тело? И перед затуманенными глазами Бориса эта чертова свистопляска завертелась да так сильно, что ему стало сложно концентрировать на ней свой взгляд. «Карусель какая-то», – это была последняя мысль, что посетила его измученную голову, и он, снова впадая в забытье, успел услышать:

– Ладно! Договорились! – бросила Марго кому-то и, впопыхах напялив на себя черный балахон, смылась за дверь.

А Борису показалось, что это не он имел эту женщину на протяжении всей прошедшей ночи, но она поимела его по полной программе. Надо было срочно собирать манатки, и он, возобладав над слабостью, окончательно очнулся и, резко вскочив на ноги, едва успел побросать церемониальные гаджеты в большую сумку из продовольственного магазина, как за окном снова сверкнула молния, ударил гром и как из ведра хлынул ливень. В безлюдном автопарке противно завыла сирена, и на одном из автобусов замигала оранжевая лампочка, а из его кабины рвануло яркое пламя. Охранник, окончательно придя в себя, бросился с огнетушителем в руках на спасение муниципального имущества.

Вскоре огонь в автобусе был потушен благодаря его героическим усилиям, и позже выяснилось, что возгорание не имело никакого отношения ни к колдовскому шабашу, ни к удару одинокой молнии. Просто дождевая вода, просочившись внутрь электрического щитка, вызвала короткое замыкание, но зато благодаря пожару Борис легко объяснил контролеру свой непотребный внешний вид, то есть голый торс и левую руку в крови, перевязанную форменной рубашкой. И вообще, со стороны он смотрелся как заправский герой, опаленный пламенем войны и измазанный кровью в жестокой сече. По иронии судьбы загорелся не простой автобус, которых в автопарке было больше трех дюжин, но тот, что был разрисован по всему периметру портретами звезд Голливуда, который и по сей день зовется в народе «Фабрикой грез», и в этом происшествии Борис усмотрел для себя некое знаковое событие.

Приняв освежающий душ и заклеив кровоточащую рану на руке пластырем, он наконец-то переоделся в цивильную одежду и пошел забирать свои пожитки, а заодно попрощаться с любимой коморкой, в которой он провел долгими ночами полгода своей жизни. А ведь не так давно он славно пил и ел в этой конуре с её обшарпанными стенами и вволю отдыхал каждую ночь после бурно проведенного светлого времени суток. Ему даже невольно взгрустнулось, ведь он отчетливо понимал, что после увиденного и услышанного здесь не вернется сюда ни за что и никогда.

Уже на выходе Борис заметил лежащую под столом ритуальную чашу, с которой разговаривала Марго и, подняв ее, увидел, что в ней на донышке осталось еще немного гремучей смеси. Рядом с чашей валялась бутылка со святой водой, которую он прикупил в лавке при русской церкви на случай, если бы ему пришлось тушить адский огонь, вызванный его зажигательной ассистенткой. Да, такая женщина как Марго с ее талантами могла не только удовлетворить любого мужика, но и целый взвод голодных солдат, коня на скаку поиметь, мертвое войско поднять из безымянной братской могилы, как впрочем, и Дьявола выманить на свет божий из его подземных кругов и лабиринтов Ада. Борису невольно пришли на ум великие строки из его будущей поэмы «Плач по Маргарите»:

 
Только поезд по ней не прошел,
Не взлетел с нее самолет…
Кто угодно, точно с ума бы сошел,
А ей это было в улет…
 

Пользуясь отсутствием контролера, который побежал в сторону телефонной будки, чтобы доложить начальству о ночном пожаре в автобусном парке, Борис, слегка ополоснув жертвенную чашу намоленной фирменной водицей из церкви имени Николая Угодника, вылил ее содержимое около ступеней будки. Внезапно его ударила, словно током, неведомая сила да так крепко и больно, что буквально сшибла с ног, и он, упав задницей на асфальт, на какое-то время оцепенев, тупо уставился на маленькую зеленую звездочку, мерцавшую на бескрайнем небе чуть выше горизонта, в котором растворялись воды бескрайнего моря, освещенные нежными лучами Авроры. Это была планета с поэтическим названием Венера, а перед очами мага-недоучки прямо на фасаде сторожевой будки как раз в том месте, где он вылил отходы колдовского производства, из ниоткуда появился во всем своем великолепии силуэт призрака. Странное существо в халате, переливаясь перламутром в первых лучах солнца, словно мыльный пузырь, крутило по сторонам своей еще более прозрачной головенкой. Должно быть, это и был призрак Люцифера, который тоже не мог прийти в себя от случившегося и поэтому мотал башкой туда-сюда, как китайский болванчик, силясь понять, что с ним такое приключилось и по какой злой иронии судьбы его сюда занесло?

Первым пришел в себя Борис и, выйдя из столбнячного состояния, бросился к своей машине, чтобы взять в бардачке одноразовый фотоаппарат, в котором еще оставалось несколько кадров. Как настоящий исследователь неведомых миров он не мог пропустить этот важный момент в своей жизни. Но едва успел он сделать первый кадр, как его отвлек запыхавшийся контролер. Тучи на небе окончательно рассеялись, и солнце уже почти полностью взошло над горизонтом, а призрак стал таять в его нежных лучах, словно снеговик, слепленный из липкого мартовского снега. Борис, не теряя напрасно времени на всякие там условности, попросил контролера сфотографировать его на фоне бывшего рабочего места, что и было сделано вовремя. После чего он тепло распрощался с надсмотрщиком и пошел в сторону своего автомобиля. И так уж получилось, что он, слегка переволновавшись от всего увиденного за эту ночь, загрузив в машину ящик с черными иконами, напрочь позабыл про сумку с колдовскими причиндалами.

В дальнейшем по личному распоряжению министра внутренних дел Франции Николя Саркози его секретная служба «РЖ», проведя тщательное исследование исторических артефактов, оставленных в сторожевой будке, нашла доказательства, указывающие на проведение в ту ночь в этом месте какого-то жуткого церемониала, способного нанести непоправимый ущерб национальной безопасности Франции.

Будку срочно снесли при помощи бульдозера, а капелланы от шпионских служб гнусавыми голосами произнесли над ее руинами заупокойную молитву и залили чертово место струей из мощного брандспойта шеститонной цистерны воды, доставленную из Лурда, предварительно освященной особым таинством его пещере куда когда-то одной пастушке являлся призрак Девы Марии.

Что касаемо Бориса, то он еще долго мучился вопросом: «Почему призрак стоял на земле? Ведь у него, кажется, не было никакого веса?» Что касаемо отснятой фотопленки, то старенький фотограф, в присутствии Бориса рассматривая фотографии, первым заметил некую аномалию, присутствующую рядом с великим магом, и, почесав затылок, сказал:

– Очень странно все это… Такое в моей практике я вижу впервые!