– Ненормальный ты, вот ты кто! – вынесла она вердикт после нескольких глубоких вдохов-выдохов. – Я тебе припомню еще твою тупость… или тупизну, как правильно-то? Для какого Серого мне «что угодно»! – выпалила она в потолок и покраснела. – Расслабься… да не так – проснись немедленно! Просто расслабься, не спи… Представь, что ты плаваешь в море белого света. Нет, не солнечного, а просто белого, как плотный туман, света. Затем попытайся раствориться в нем, или пусти его в себя. И смотри внимательно, где он у тебя задерживается. Или скапливается. Или еще что, не знаю, но ведет себя как-то по-особенному. Главное – сосредоточься и смотри в себя как бы со стороны. Не получится с белым светом, пробуй с красным, желтым или еще каким, вот они перед тобой в шарах.

– А можно как бы с вашей стороны, стороны, госпожа Мирэй, мне нравится, как вы смотрите, особенно, когда злитесь?

– Андрей, тебе еще никто здесь наверняка не говорил, какой ты негодяй! Что ты меня отвлекаешь своими глупостями!

– Да не отвлекаю, а привлекаю! И я разве вру, госпожа Мирэй? Нет? А раз нет, так эти глупости должны быть приятны, правда ведь?

Мирэй снова чуть покраснела, лицом, а не аурой, и не смогла сдержать улыбки.

– Ладно, безумец тупой, работай, давай! Может, ещё за декаду хоть что-нибудь выйдет, если каждый день будешь в себя смотреть. Моими прекрасными злыми глазами, – вдруг добавила она и уткнулась в какую-то тетрадь, еле сдерживая смешок.

Между тем, этого белого света было не так много, как когда-то рассказывал Палыч. Так ведь – катастрофа плюс пять тысяч лет! Но он был – «сияние» произошло буквально на днях. Облаками, клочьями, полосами, пятнами, кляксами… да еще перемежался с остальными цветами. Да уж, это, точно, не солнечный спектр – никакой тебе упорядоченности. И взаимопоглощения или соединения тоже не наблюдается.

Минут через пятнадцать, когда Мирэй, и вправду, стала чего-то читать, Малов вышел из самосозерцания.

– Готово, госпожа сударыня Мирэй, уже поплавал я в белом океане, чуть не утонул среди акул, но очень приятно, честно.

У Мирэй глаза стали еще больше хотя куда уж больше? Она не выдержала, подскочила к Андрею, ухватила за рукав.

– Врёшь! – тряхнула ощутимо, посмотрела внимательно. – Не врёшь… Только это неправда! Неправда, так не бывает. Я даже не смогу об этом сказать Кленорелю, он меня прибьет, а тебя запрет в яме, если это окажется правдой. Рассказывай подробно!

Мирэй подтащила к больному свое кресло, уселась плотно.

– Говори же, чего замолк, болтун кошмарный!

– А чего говорить, госпожа Мирэй? Вы вон как здорово научили-то, я расслабился, сел на ваше место, посмотрел на себя, ничего хорошего там этими волшебными глазами не заметил. Окутался белым светом, стало приятней. Гляжу, а внутри… – Андрей сделал театральную паузу, зажмурился и получил подзатыльник. – Вот, как будто точно также стукнуло меня. Гляжу, внутри несколько пятен другого оттенка: они тоже белые, но с серебряным отливом… Представляете, госпожа Мирэй – с серебряным, вот чудо-то!

Он вытаращил глаза на девушку. Та не сдержала смех.

– Да говори же серьезно!

– Как прикажете… С левым верхним пятном – Андрей показал на область сердца, – что-то происходило. Знаете, будто именно через него свет вливался в меня, растекался и уходил. Процесс был постоянным. Я попытался его тормознуть, получилось. К сожалению, получилось в обе стороны. Если закрывал вход, свет уходил, запирал выход, свет не входил. Ничего, значит, не накапливается.

Мирэй смотрела взглядом, полным безумия, теребила Малова за руку, не замечая этого.

– Андрей, я еще не знаю, как к этому отнестись, и что это вообще означает. Зато знаю, что, если кто-то, хоть наш хозяин, узнает об этом полностью, тебе, точно, не жить.

– С какого это перепою?

– Ну, хоть сейчас не выдумывай новых слов! – жалобно протянула Мирэй. – Дело очень серьезное. Твой узел, пусть даже пока один, свободно принимает свет. Белый свет! До тебя должно дойти, что это такое, но чуть позже. Но я расскажу тебе, как этим пользоваться уже сейчас. А если ты научишься все-таки накапливать его… Если во всех твоих узлах… Ведь ты станешь носителем неограниченного количества энергии!

Мирэй в возбуждении вскочила и стала метаться по кабинету.

– Пойдем, пройдемся, я хоть покажу тебе лечебницу…

Они вышли из здания, направились к другому такому же. Что-то очень сильно тревожило магиню – аура полыхала, не стихая. Засмотревшись на неё, Андрей споткнулся о какой-то порожек, чем и отвлек слегка спутницу.

– Под ноги-то смотри иногда, белый! О чем только думаешь?

– О вас… – теперь споткнулась она на ровном месте.

– Мне уже обижаться?

– Наоборот, если бы я рядом с красивой женщиной о ней не думал, тогда – да! – Мирэй покраснела еще больше. – Но… Госпожа Мирэй, а скажите… – Малов говорил не совсем уверенно. – Вот, вы произнесли «если хоть кто-то узнает». Вы же ведь узнали. Извините, как к этому отнестись? Не обижайтесь, лучше сразу точки расставлять над ё.

– Опять новое… Откуда у тебя? – пробурчала Мирэй, явно скрывая замешательство. – Узнала… А кто бы тебе об этом сказал? Андрей, от моих поступков тебе вреда не будет, обещаю. Могу я с тобой говорить откровенно? Я специально ушла из кабинета – вдруг кто услышит. Ведь живой накопитель и носитель энергии – это мечта любого мага при власти! Тебя же закуют, привяжут в клетке и будут пользоваться. Ни в коем случае нельзя обо всем рассказывать хозяину, ты согласен? Тогда давай каждый день решать, что ему сообщать. Это сложно – ведь ложь он видит издалека. Как быть?

– Так и не надо лгать, госпожа Мирэй, ежу понятно. Можно, например, рассказать всё, что было, – Мирэй взглянула с недоумением. – Ну, давайте, вы будете хозяином, а я – прекрасной Мирэй. Спрашивайте, как он, вы же его манеры знаете.

– Докладывай, Мирэй, жив еще твой пациент? – улыбнувшись, включилась магиня.

– А что с ним сделается? Живой и даже есть уже некоторые успехи, я даже удивлена.

– И что ты называешь успехами?

– Успехом, хозяин. Андрей легко вошел в транс и обнаружил свои энергоузлы.

– М-да… Не ожидал… Но бывает. И всё?

– Почти. Он смог увидеть, что один узел реагирует на белый свет – мы только с белым работали. То есть очень малыми порциями пропускает свет через себя, не задерживая его.

– Это интересней. Что еще?

– Да всё из успехов. Так ведь и это за декаду всего! Непонятный узел в мозгу не реагирует ни на что. Может, он и позволяет пациенту расставлять слова необычным образом, но и не более. Что, кончились вопросы? Мирэй, вы поняли принцип: рассказывать можно обо всех событиях, но их масштабы поддаются корректировке. Вот в таком плане и можете говорить с Кленорелем, а вечером обменяемся по поводу результатов, если нужно.

Мирэй замедлила шаг, задумалась. Они уже подходили к зданию, которое, как оказалось, и было собственно лечебницей. Тут размещались и приемный покой, и пять помещений для лечения, и «стационар», и даже небольшая гостиница для родственников дальних пациентов. Естественно, что народ не был склонен тут задерживаться – не бесплатное было обслуживание, но все же иной раз приходилось оставаться на некоторое время – болячки, особенно травмы встречались, и тяжелые. Как объяснила Мирэй, в зависимости от наплыва больных, одновременно принимали от одного до пяти лекарей, точнее, лекарок, – все они были женщинами. Зимой почему-то больных было меньше. Да собственно, сюда с пустяками типа простуды и не обращались, разве что из ближних поселений, и то, когда уж человек на ладан дышал. Зимой… А сейчас как раз зима, разгар, можно сказать, конец февраля по-нашему. Как по местному, Андрей выяснить еще не удосужился. Температура плюс двадцать или около того, и это, надо понимать, очень близко к крайнему северу. Зима, Серый… Да тут по три-четыре урожая можно снимать. А может, и снимают. Чего именно снимают, тоже интересно.

Да, на месте работы все лекарки были обязаны находиться независимо от количества больных – помогать, учиться, порядок наводить… Мало ли дел для женщины! Мирэй привела Андрея в большое, но уютное помещение, вроде столовой, что ли для персонала, или гостиной, скорее, – чтобы были женщины и не было уюта? Сходу заявила:

– Посмотрите, подруги, кого я, наконец, привела! Тот самый безумец, что навалял трем вооруженным лбам из стражи, потом всю ночь с ними пил, а с утра дрова таскал на кухню. И до сих пор таскает – ему нравится. Очень интересный тип. Наговорил мне много грубостей. Сам ничего не помнит, но больная память ему многое подсказывает, например, как вести себя с женщинами. Что она тебе сейчас шепчет? – обратилась она к Малову.

А в креслах сидели четыре красивые красавицы, иначе не скажешь. Все разные, конечно: по возрасту – немного, никого старше тридцати, больше разнились по цвету глаз, волос, по прическам, одежде… Но как-то объединял их, шарм, что ли? Привлекательность такая, вызывающая доверие с первого взгляда. Земным бы медикам поучиться. Парень даже растерялся слегка, что не ушло от внимания прелестниц и вызвало легкие улыбки.

– Безумный мой ум подсказывает, что мужчина представляется первым. Меня зовут Андрей, я тут десять дней уже работаю на кухне, а подрабатываю пациентом у госпожи Мирэй, а то она застоялась без дела, теперь вот пашет, как пчелка… Удовольствие получает непомерное. От грубостей и бестолковости моей.

– Вы слышите, как этот тупой безумец – это он сам так себя называет – расставляет слова? – пихнулась локотком Мирэй. – Девочки, давайте я вас Андрею назову, а потом приставайте к нему, но не особенно пока, пожалейте его пустую голову, да и обед уже скоро, мне на прием к хозяину, а ему – не знаю, куда. Андрей, запоминай: Эльза, Забель, Леванта, Клара…

И начался базар. Если уж одна женщина может мозги вынести, то пять! Малов был просто счастлив, что выносить нечего. Что им всем, в конце концов, и сообщил. Сказал также, что был рад побывать зимой в этом говорливом цветнике, и будет счастлив делать это не раз, если цветник не возражает. Цветник не возражал, а, наоборот, готов был и сейчас его не выпускать, и приглашал бывать у них ежевечерне, и уточнял, где он живёт сам. Оказалось, что живёт он в том же здании, где и лекарки, совсем рядом с ними. Наконец, Мирэй вытащила посетителя наружу.

– Так ты еще и сердцеед, безумный Андрей! Очень разностороннее такое существо, очень! – наигранно восхищалась проводница. – Ты заметил, как девочки на тебя смотрели?

– Заметил, госпожа Мирэй, и мне стало по-настоящему грустно. Если я и сердцеед, то стихийный, откуда в моих планах и мыслях эта романтика? А вы вот и скажите, отчего они так смотрели – это ведь ненормально, когда четыре девушки ни с того, ни с сего таким образом встретили мужчину? Будто первый раз увидели.

– Пять, Андрей, – поправила ставшая печальной Мирэй. – Нас было пять. Ты меня опять поражаешь – как ты смог так сразу почувствовать нашу огромную проблему? Я сейчас говорю и о нашем мире, и вот о нас… Никто не знает, почему девочек рождается в четыре раза больше, чем парней. Никакая цветная магия не смогла веками и не может сейчас не только исправить ситуацию, но и понять, в чем причина. Ты представь, что только одна из четырех может нормально выйти замуж! За кого попало! Ведь мужчинам приходится еще иногда… не жить на одном месте. Вот, возьми нашу стражу – несмотря на мое отношение к ним… каждая из лекарок выскочит за любого из них, не глядя. Вроде замечаю, и перемигиваются уже. А у воинов – контракт, во время которого никто не гарантирует, что они не погибнут. А на контракт они идут, чтобы свои семьи поддерживать, редко холостого встретишь. Да не в этом дело: любая женщина готова пойти хоть третьей, хоть двадцатой женой – даже это не спасает. За пять лет из наших – шесть девчонок вышли замуж за своих излеченных пациентов, даже не буду вспоминать, за кого, но как мы все были за них рады, а сами они – вообще на седьмом небе! Еще скажу, что даже просто родить ребенка может только та, у кого есть средства… и способность. А много таких среди не очень благородных сословий? Вот у них там – да, там проблем меньше, там другие мерки. У здешнего наместника одиннадцать жен, у самого короля Северных островов – сорок три! Я ответила тебе? Даже не надейся, что сегодня же вечером к тебе никто из девчонок не придет…

– Госпожа Мирэй, только не это! Делайте, что хотите, но не допустите этого! Моё прошлое просто кричит, что на его родине всё не так. Я не против близости с женщиной, даже рад этому… Но, если человек нормальный, он обязан отвечать за того, с кем близок. Как я могу это делать? Вы забыли, кто я, где я могу оказаться завтра? Нет, госпожа Мирэй, мне искренне жаль женщин, но использовать их ради собственной прихоти…

– Да разве это твоя прихоть? И… тут у тебя не только слова, но и мысли странные. Но мы еще вернемся к этой теме. Я надеюсь. А сейчас время – иди к своей Марвине, обедай и занимайся, чем попало. Вечером встретимся.

Вечером они не встретились. Ночью – тоже. После обеда Андрея прихватил Трувим для разговора. Суть – о его участии в отряде стражи, которым Трувим командовал. Шутки шутками, а возможность победы безоружного в схватке с вооруженным, да не одним противником, привлекательна для любого бойца, тем более профессионала, какими и были стражники. В местном отряде – пять десятков. Вообще стражей этот отряд назывался, кажется, условно. Да, основными его функциями были охрана территории лечебницы, помощь в обороне окружающих крестьянских поселений – в обмен на часть продуктов. А кроме того, отряд нередко привлекался к зачистке территории королевской провинции от нечисти, да к пограничным конфликтам с соседним королевством Дренция. Это уже выходило за рамки задач стражи, но таков был дополнительный контракт с наместником короля. А основной контракт, оказывается, был заключен с бароном Колероном, на территории которого находилась лечебница, взятая в аренду епископом Андруа. Как всё запутано в этом мире!

Впрочем, и оплата была у наемников достойной – когда была. Но у контрактников в борьбе с задержками жалованья есть весомый аргумент. Нет денег – нет работы. Это не регулярная армия. Трувим с помощью пряника в виде оплаты уговорил Андрея на занятия с бойцами. Хоть какие-то средства, конечно, были нужны – а где бы он их взял? Не за дрова же у кухарки получать? Малов поставил единственное условие – учеба только для добровольцев, никакого приказного нажима со стороны командира, то есть Трувима, иначе толку будет ноль. Тот понял проблему – воин опытный. Сразу же и начали. Была очень кстати на территории лечебницы небольшая тренировочная площадка и соответствующее оружие. Глядя на вооружение профессиональных воинов, Малов не мог понять логики его развития. Вроде подход был такой: кому что удобно и способности кузнецов. Всё! Мечи разных размеров и форм, копья, отличающиеся изумительным разнообразием наконечников, боевые топоры, секиры и Серый знает, что еще. Из мелочи – кинжалы, стилеты и ножи, в том числе засапожные. Из метательного – пращи и дротики. Никаких луков, арбалетов и, как выяснилось, осадных и защитных механизмов. Что ж, пути создателей и разрушителей миров неисповедимы.

Первая ознакомительная тренировка длилась часа четыре. Андрей работал в полном темпе с малыми перерывами – надо было срочно восстанавливать естественную норму – внутренняя энергетика всегда нужна. После этого желание заниматься высказали все – кому хотелось казаться ущербным? Впечатлило бойцов следующее: новичок мог сражаться всеми видами холодного оружия, причем и двумя руками, что здесь не очень практиковалось. На нём не осталось ни одной царапины или синяка – вот это он объяснил тут же: организм должен быть заточен именно к такому бою, чтобы сам, без участия головы, не допускал возможности прикосновения к себе опасных предметов, что можно достичь только настойчивыми тренировками.

Теперь такое необходимое воспоминание-отступление. Перед самым переходом на Планету Бессмертных Егор предложил сделать так, чтобы защита была способна допускать некоторые повреждения целостности тела, необходимые для «маскировки полной неуязвимости». Правда, отсутствие времени не позволило уточнить, что такое «некоторые повреждения» – что-то не хотелось Андрею знакомиться с этим сразу-то.

Далее: действия Малова не позволили никому достать его невооруженного, даже Трувиму. Основа – скорость. И еще – метание ножей. Тут он заменил их кинжалами. Да, дальность поражения была меньше, чем у камней или дротиков, но быстрота, результативность и возможность скрытого ношения были очень привлекательны для среднего боя. В общем, определились с ближайшими тренировками…

А нынче Трувим спросил, не желает ли Андрей поучаствовать в бою с волколаками? Тут еще раз подтвердилась информация о второй расе. Оборотней очень немало, и есть они везде. Везде – это, в смысле, в известных людям землях. Образ жизни – ночной, общественное устройство – неизвестно. Служат некоему «Серому богу». С людьми регулярно вступают в локальные конфликты.

Здесь волколаки обитали в предгорных пещерах и неожиданно начали беспокоить ближайшее к горам поселение. Староста обратился к Клеронелю за помощью. Деревня была «своя», поэтому Трувим получил соответствующее указание. Твари выходили на охоту сразу после захода солнца, до деревни на конях – два часа рысью. Так что оставалось время на подготовку, имеется в виду, вооружение. Трувим отвел Андрея в арсенал, где он, хоть и в спешке, но отобрал, что хотел. А спешка была нужна для изготовления ножен к метательным предметам. К счастью, в отряде было два классных умельца по работе с кожей, да и материал был, а уж опыта обоим не занимать – это стало понятно сразу. Потому что парни, в свою очередь, поняли, что такое сбруя для сдвоенных мечей за спину и ножны на предплечья для ножей по шесть штук на каждую руку. Ножи, естественно, были не те, а где «те-то» взять? Только самому изготовить, но это ж после… Ножны были готовы через полчаса. Нашелся и конь. Малов – «кавалерист» ещё тот – подлизался к этой шустрой кобылке куском хлеба с солью, но навязываться на длительную дружбу не стал – мало ли как там сложится?

Успел он еще выполнить свой урок по дровам и воде для кухни, чем в очередной раз порадовал Марвину. Кажется, что её больше всего устраивал факт, что уговаривать или требовать не приходится – всё само собой оказывается, где надо и в нужном количестве. И самому приятно… А Марвина еще и оберегом снабженца обеспечила – кто ж не знал, куда отряд идет!

В селе под названием Волчанка (вот накаркал же кто-то!) были где-то за полчаса до заката. Располагалось оно вдоль горной реки, выкатившейся на равнину. Кстати, именно эта река пересекала весь немалый остров с севера на юг и являлась естественной границей между Южной провинцией королевства Северных островов и королевством Дренция. То есть селу Волчанка «повезло» дважды: с этой стороны оборотни, на другом берегу – иностранцы, хоть и мирные пока. Трувим мимоходом обмолвился, что как раз почти напротив Волчанки через речку есть баронство, в котором он три года был бароном. Простолюдины, значит… Подробности обещал рассказать попозже.

Пещеры нечисти начинались чуть ли не за околицей – около полукилометра всего до них. Но, как объясняли местные жители, о наличии таких соседей стало известно всего года как три. Да и в это время ничего особого не случалось, за исключением мелких краж скота. Но в этом месяце уже второй раз волколаки побеспокоили, преодолевая крепостной забор, пытаясь выломать двери жилищ, и разломали пять хлевов. Естественно, утащив при этом все живое, что там находилось: коров, коз, овец… И последняя «радостная» новость: все «полуразумные», нечисть, иными словами, в какой-то степени владели магией, к примеру, способностью обнаруживать на расстоянии наличие разумных, и обездвиживать всё живое, правда, не более, чем с десяти-пятнадцати шагов. Так и это для меча, как каменная стена. Потому расчет был на дротики, Андреевы ножи, в меньшей степени – на пращи. И на силу защитных амулетов и оберегов – всё-таки они давали надежду на возможность сблизиться с врагом копью или мечу. Но главное – скрытность. Нечисть же знала, что ей пока никто не противостоит.