М-да уж… Удобства оказались не очень удобными, мягко говоря. Нет, встречалось в жизни, в разнообразных поездках, походах, при марш бросках всякое, так что тут и к лоханям с водой, по требованию нагретой, притаскиваемым слугами, и «генуэзским вазам» с неведомо куда отводимыми отходами жизнедеятельности или метаболизма можно привыкнуть, наверно, если бы это было временным явлением, а так… Неизвестно, насколько оно временное. В этом смысле даже в чужом монастыре свой бы устав к месту оказался. Но не со слугами же о том говорить. Что есть, то есть.

Лесли и Белинда, супружеская пара, показали всё, что имелось в трёх отдельных «комнатах». Собственно, они и сами могли разобраться, было б в чём: каменные стены, две лежанки с набитыми свежим сеном матрасами, пара столов, полдюжины стульев, четыре кресла, открытые полки «на всё про всё», широкое, как ни странно, окно – о замках представление другое имелось, там типа бойниц полагается, там же – выход на внешнюю узкую галерею, «покои» расположены на третьем ярусе донжона. Вид оттуда довольно обширный, за высокой крепостной стеной можно рассмотреть луга, реку, далёкий лес, две небольшие деревеньки, всё, пожалуй. Ещё небо, само собой. Жаль только сумерки – можно бы сразу посмотреть, имеются ли знакомые созвездия.

После осмотра помещений попросили слуг присесть, что вызвало у тех крайнее непонимание, а заодно и робость, однако подчиняться господам – рефлекс. Именно, что «присели» на краешки стульев.

– Лесли, как вас вызвать, если понадобитесь? – поинтересовался Николай.

– Вот шнур рядом с окном, господин рыцарь, – показал слуга. – И непривычно, когда господа к нам обращаются по именам.

– А как они обращаются?

– Никак. Или могут сказать «эй, любезный». По именам мы друг с другом, да управитель так зовёт иногда.

– Понятно. Теперь скажите, вы к нам на постоянно приставлены, или другие станут приходить?

– Мы так поняли, что навсегда, пока вы тут находитесь. Но только в замке – если вы куда-то отправляетесь, то там другие слуги полагаются.

– Это какие?

– Не знаем, кого приставят к нам, вы же не настоящие рыцари пока что. У вас же нету коней и мечей, чтобы король или кто-то из лордов посвятил вас в рыцари. А рыцарям положены оруженосцы, они тоже слуги, но намного выше нас по положению. Они даже питаются за одним столом с рыцарями, и сами могут быть посвящены, если совершат достойный подвиг. Они и из благородного сословия часто бывают.

– А если нам придётся в другое место переселиться?

– То скорей всего, мы останемся здесь. Если вы с управителем не решите по-иному.

– Теперь расскажите коротко, как и где питаются рыцари и за чей счёт.

– Все, кто проживает в замке, получают необходимое от короля, за исключением оруженосцев, одежды, оружия и коней. Стало быть, и вам это полагается, господа.

– А возможно ли получать еду сюда?

– Да, только скажете нам об этом.

– Есть у вас дети? Чем занимаются?

– Двое у нас, сын и дочь, почти взрослые, уже начинают служить рыцарям, но…

– Понятно, попытаемся договориться, чтобы они работали при вас.

– Благодарим, господин, но это вряд ли получится – управитель не любит ничьих указаний, кроме королевских.

– Это посмотрим. Лесли, Белинда, спасибо, можете быть свободны, нам нужно отдохнуть.

– Да, господа, отдыхайте, где кувшины с напитками, вы знаете.

Надо присмотреться к этой паре, может, и повезёт с самого начала – верные люди лишними не бывают, особенно в неизвестном мире. Это если тут «верные» имеются в принципе. Пока же от слуг требуется только порядок в жилище, точное исполнение «господских» желаний, да чтоб не воровали и отравой пищу не приправляли.

– Конечно, отдыхаем, обстановка располагает прям с рассвета, – ворчал Сергей, проверяя ряд кувшинов на трёх полках. Открывал крышки, принюхивался. – Неплохие тут вина. Не соизволите ли испробовать, господин Гусев?

– Отчего же нет, господин сэр рыцарь лейтенант Орлов? – потянулся Николай. – Может, поспособствует включению ума-разума. Наливай! Думу станем думать. Можно даже вслух, кто тут нас поймёт, если соберётся подслушивать.

– Да наверняка будут слушать дворцовые стражи, какое к нам доверие? Это взаимообразно, впрочем.

Расселись у неупомянутого доселе камина, который перед уходом разожгла Белинда. Заодно показала, как зажигаются факелы, укреплённые на стенах. «Нет, мало тут гоняют волшебника как стихийного энергоносителя, – прокомментировал Сергей, рассматривая приготовленные поленья и закопчённые донельзя потолки. – Надо исправлять».

Николай начал старательно вбивать в смартфон всё, что успели услышать от короля, Мерлина, слуг – этот гаджет, кроме как записывать и выдавать информацию в разных форматах, более ни на что тут и не способен, но хоть так… И к «думам» тяготел Николай, гуманитарий по склонности к этим «неестественным наукам», как их в своё время обозначил Капица. Может, и не к наукам в прямом смысле, но к книгам – историческим, природоведческим и фантастическим, в основном, к языкам и, в какой-то мере, к философствованиям – точно. Сергей даже подозревал, что его приятель и стихами грешит, но за всё время знакомства тот ни разу этого не показал. Познакомились же они только в ВВДКУ, одновременно поступив туда на специальность «Применение подразделений ВДВ». Гусев, он из детского дома где-то на Кольском полуострове, рыбак, охотник – романтик, в общем. Орлов же Сергей из вполне обычной деревенской семьи. С детства тяготел к разного рода технике – куда нынче без неё в деревне, даже косы заменились триммерами. Сошлись по причине абсолютной разницы темпераментов и на некоторых совпадениях в биографии: одногодки, Сергей постарше на три недели, срочную отслужили в частях авиации ПВО – «в земном обеспечении полётов», естественно, один на севере страны, другой на западе. Там и пристрастились к прыжкам с парашютом. Обоим предложили военное училище, чего ж отказываться? И по комплекции сходны почти: под метр девяносто ростом, широкоплечие, Николай – рыжий с круглым лицом, всегда готовым к улыбке, Сергей – скуластый жилистый шатен. Во время коротких каникул-отпусков ездили в деревню к семье Сергея во Владимирской области. Нормальная семья: мать, отец, сестра на год моложе брата. Матушка учительствовала в местной начальной школе, глава семьи руководил механизацией животноводческих ферм – деревня, по сути, являлась частью агрокомплекса. Сестра Валентина, окончила зооветтехникум и работала в лаборатории. Они с Николаем поприглядывались было друг к дружке, только Валентина, девка прагматичная, заявила, что ей не светит быть замужем за военным, скитаясь туда-сюда по стране, да ещё и в поисках работы по любимой специальности. Или она шутила так, кто её поймёт за короткое время? Помогали там, чем могли, что теперь уже и неважно. В настоящий очень конкретный момент важней, что они успели почти полный год прослужить в действующей дивизии в Пермском крае, чему-то научились, и попали сюда с не совсем уж пустыми руками и головами. Последние, может быть, сумеют понять или догадаться, что делать, чтобы гарантированно вернуться домой. Как минимум – тут не помереть в расцвете сил.

– И на черта тебе нужна история этого Камелота и те самые волшебные шары? – начал размышления Сергей – с чего-то надо же начинать вслух думать.

– Со второго и начну, пожалуй, – Николай, не торопясь, смаковал незнакомый пряный напиток. – Пусть Мерлин задумается, уж не склонны ли мы к волшебству? Я-то был бы не прочь оказаться способным к чародейству. Но это так, попутно, потому что после его зеркала с посохом что-то в голове свербит. Ты бы и к себе прислушался: вдруг после дурацкого воздействия Мерлина в тебе ростки чародейства проклюнутся. Главное же вот в чём. Судя по неполной информации, именно эти шары и двинули тех рыцарей отсюда, одновременно заменив их нашими организмами. Отчего нельзя повторить подобное? Попытка – не пытка.

– Это как сказать. Не пытка. Вдруг ты прав, и нас отсюда вышвырнет. Кто может сказать, куда именно? Сам слышал, что куда-то в какое-то созвездие – очень точный адрес, не находишь?

– Аналогию привести? Вот, скажем, сел ты в поезд, отходящий в семь ноль-ноль в понедельник с первого пути Ленинградского вокзала в Питер. И уехал, и доехал, и вернулся в Москву. Через неделю приходишь на тот же вокзал, и на первом пути в семь ноль-ноль понедельника садишься в поезд, не глядя, что на нём написано. Какова гарантия, что он увезёт тебя в Питер?

– Процентов девяносто. Остальное – возможные изменения в расписании, особенно в периоды межсезонья. Следовательно, исходя из твоего предположения, нам необходимо озаботиться местным календарём, и не забыть время своего прибытия на этот вокзал.

– Если точней, то не нашего прибытия, а убытия тех рыцарей, но там в долях секунды разница, хотя и она может повлиять – доедем до Бологого. Тем не менее, пусть это останется запасным вариантом на случай неудачи местного волшебства. Это если сами не найдём способа вернуться домой досрочно. Так что выставляем время на всех приборах, что имеем: часах, смартфонах, рациях. Ещё повезло, что, кроме как в часах, дубляж есть в виде солнечных батарей – может, не сдохнут за год.

– И если тут календарь такой же…

– Думаю, такой же, это в России до начала прошлого века другой использовался, пока не ввели «декретное время».

– А это что? Впрочем, неважно. Чего они там говорили о нашем весе, я не расслышал?

– Наш вес зависел от тяжести уходящих, мы оттого и выбраны неведомо кем.

– Физика, чего тут неясного. А способы вернуться домой другие, думаешь, имеются?

– Может, их и нету, но почему бы и не предположить? Ведь причина нашего попадания не просто в волшебнике Мерлине, а в причине его действий.

– Причина в причине – изящно загнул!

– Неважно. Вот этот туман, который отрезал Англию от остального мира или переправил её чёрт знает куда, – он откуда взялся, а? Взял и взялся сам по себе – что-то не очень в такое верится. Ладно, половина вероятностей в космическом катаклизме, во взрывах сверхновых или в чёрных дырах, в магнитных завихрениях и прочем солнечном ветре. А вторая половина – в специально кем-то устроенной диверсии. Вам физикам-прагматикам этого не понять: типа всё подчинено законам природы и не более. Однако, на примере того же Мерлина видно, что не всё. Кое-что зависит и от неких сверхразумных субъектов, по чьей дурости взрываются целые галактики. Вот их и предлагаю поискать – как раз может отыскаться и способ вернуться домой, вернее «один из», о которых я говорил.

– Понятно, устраивает, не сиднем же сидеть в этой почти антисанитарии, о некоторой коррекции которой у меня уже задумки появились. Переходи к истории, к своему к ней интересу, или к фантастике хотя бы, ох…

– Ответ ожидается не особо полный из-за твоей упёртости в детективы, зубодробительные справочники и технические новинки, но спрошу: ты хоть из Стругацких-то удосужился чё-нить прочитать, знаешь, кто такие?

– Эх, совсем ты в меня не веришь! «Сталкера» вот смотрел, не понравилось. «Трудно быть богом» – тоже, знаешь, не очень. Но хоть понял, что прогрессорство – то ещё великое людское самомнение во всей красе. А «Понедельник» понравился, потому как одноклассница им бредила, было о чём поговорить в летних сумерках…

– Наконец-то счастье нежданное привалило! Как здорово, что вам больше не о чем было говорить наедине в сумерках! Но, если говорили, то в памяти хоть что-то должно зацепиться. Тебе имя «Мерлин» ничего не напоминает?

– Ого! – Сергей даже кувшин притормозил на подходе к кубку. – Там же был старичок с таким именем, донельзя нудный, всё рассказывал о своих путешествиях с сэром председателем исполкома. Уж не про местного ли речь?

– Вот-вот, именно, что про местного. Может он в «Понедельнике» и оказался из-за занудства своего, а может… Мало ли! Нас вот перекинуло чёрт знает в какое место и время, так и Мерлин мог в Соловец перебраться. Если он там побывал, а потом вернулся, то это должно быть в хрониках отмечено.

– Вот это уж вряд ли, – возразил Сергей. – Думаешь, он не похвастался бы сходу знанием русского языка, не опознал бы нас, в смысле не нас персонально?

– Да понял я. Опознал – не опознал, это его дело. А в летописях ещё и другое меня интересует. Когда-то якобы побывал здесь один занимательный персонаж. Может быть. Есть у Марка Твена такая вещь, называется «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Такой, по мнению писателя, натуральный деловой прогрессор сюда добирался. Телеграф тут внедрил, электричество, стало быть, и газету, и даже патентное бюро, и много чего ещё… Американец, одним словом, демократ и благодетель. Пока не сходится, конечно, не подтверждается сходу, но повторю: мало ли! Много ли мы видели, кроме Круглого Стола и коридоров? Вдруг артуровцы вот этот замок нарочно оставили в первозданном виде, чтобы предков не гневить с их традициями и заветами. А за ворота выйдем – там тебе почти наша цивилизация, только без мобильной связи, интернета, самолётов и того придурка в Чирчике!

– И что в том плохого?

– А что хорошего, если Твена я читал в зелёном детстве и, хоть убей, не помню, как тот янки сюда попал и обратно выбрался! Может, в хрониках что-то об этом сохранилось, летописцы – они народ тоже нудный и скрупулёзный. Если же там ничего нету, тоже неплохо: здесь, понимаешь ли, средневековье, феодализм, рыцарство и инквизиция, которые с развитием производства и соответствующих отношений сами по себе обернутся загнивающим империализмом. Не тому янки и не нам в этот процесс вмешиваться. Загнёмся, сэр, вместе с процессом. Но, с другой стороны, печаль: не отыщется подсказок, самим придётся думать, зато оно мне больше нравится.

– Мне тоже. И не только думать, но и сломать чего-нибудь в процессе, так сказать. Или сотворить небывалое на обломках старого мира. Дьявол, вот же ж невезуха!

– Эх, нету в тебе романтики, Сергей! Такое, можно сказать, никем ещё не изведанное приключение, что б оно пропало! А не пропадает, так нужно выжимать из него всё, что можно.

– Для саморазвития. Согласен, конечно, куда деваться. А давай-ка разделимся по интересам. Ты к хроникам, я же достану волшебника в плане строительства элементарных бытовых удобств – мне вот не нравится, что слуги десять раз на дню воду сюда доставлять будут на горбу. Можешь ругаться словом «прогрессорство», но меня нынешние романтичные условия не устраивают – мешают думать о насущном. Тем более – о светлом будущем. Каждый волшебник обязан на время становиться прорабом, мастером и строителем. Я вовсе не предлагаю вмешиваться в здешнюю жизнь и внедрять тут всякую техническую новизну. Действительно, чужой монастырь. Только я вот в него попал отнюдь не собственному хотению и неодолимой страсти к приключениям. Выдернули от взвода, командиров, друзей, а главное, от семьи! Выдернул этот старый маразматик и тут же предложил темницу, как лучший вариант проживания. А у меня на этот счёт свои представления, вот пусть их и реализует – не для всего их королевства, а для нас двоих персонально!