3-я очередь метро

В московском метро росло число пассажиров, в 1938 году их было 212,6 млн человек, в 1939 году – 331,8 млн, а в 1940 году было перевезено уже 375 млн пассажиров. Росло и число линий метрополитена – на 1941 год было запланировано окончание строительства третьей очереди – участков на Замоскворецком и Арбатско-Покровском радиусах. Война резко изменила планы. Бригады метростроевцев были направлены на сооружение специальных объектов, бомбоубежищ как в Москве, так и в глубоком тылу, трудились на строительстве ДОТов на Бородинском поле.

Работы по строительству метро возобновились только в мае 1942 года, и уже в январе 1943-го был введен в строй участок третьей очереди от «Площади Свердлова» («Театральная») до «Завода им. Сталина» («Автозаводская»). Причем станции «Новокузнецкая» и «Павелецкая» были открыты в ноябре 1943 года, главным образом из-за задержки с поставкой эскалаторов. Ранее они изготавливались в Ленинграде, но он был отрезан от страны, и заказ пришлось передавать на московский завод. Через пару месяцев в январе 1944 года были достроены станции Покровского радиуса от «Курской» до «Измайловский парк культуры и отдыха им. Сталина». От прежнего названия, связанного с планировавшимся перед войной огромным стадионом, было решено отказаться, как и от достройки стадиона. Как еще до войны писала газета «Известия», станция «Семеновская», имевшая проектное название «Сталинская» – по району, в котором она находилась, – отличалась от всех существующих и строящихся станций метрополитена новизной конструкции и архитектуры. Да и сейчас в Москве нет станции, которая была бы похожа на нее. «Впервые на Метрострое в станции обычного типа массивные пилоны и отдельные проемы заменены колоннадой. Металлические конструкции придали солидному подземному сооружению легкость. Все три тоннеля объединены в один общий зал с четырьмя рядами колонн, которые не закрывают общей перспективы станции». Общее оформление станции создал архитектор Метропроекта Самуил Миронович Кравец, который посвятил его Красной Армии. Скульптурное оформление станции сделали скульпторы Вера Мухина и Надежда Вентцель. Монтаж станции должен был быть закончен в июне. Мраморный завод Метростроя уже полностью заготовил мрамор для облицовки станции.

Мозаики для «Новокузнецкой» по эскизам Александра Дейнеки создал ленинградский мозаичист Владимир Александрович Фролов. Он работал над ними до своей смерти в блокадном Ленинграде в феврале 1942 года. В 1943 году мозаики были вывезены по Дороге жизни и смонтированы на станции.

Московская промышленность в борьбе за дисциплину и производительность труда

К началу 1940-х годов Советский Союз столкнулся с проблемой кадрового голода: катастрофически не хватало квалифицированных рабочих. В период индустриализации были построены новые заводы, которые были оснащены современными, купленными за валюту станками производства Германии и США. Но вот уровень квалификации рабочих был чудовищно низким, отсутствовала культура производства, станки зачастую были ненастроенными, грязными, в итоге получалось много брака. В условиях плановой экономики это было катастрофой.

При повышении требований к работникам те далеко не всегда стремились к совершенствованию своих навыков, а переходили на другую работу. В условиях победы над безработицей найти новую работу было не так сложно, тем более по рабочим специальностям. Такие «летуны» не вписывались ни в какие производственные планы, а у директоров заводов не было рычагов, чтобы их удержать.

Кончилось это тем, что 26 июня 1940 года появился Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Согласно ему «уход с предприятия и учреждения или переход с одного предприятия на другое и из одного учреждения в другое мог разрешить только директор предприятия или начальник учреждения», и перечень поводов для такого разрешения был минимален. Работники, самовольно покинувшие завод, кооперативное предприятие или учреждение, подлежали ускоренному суду в течение 5 дней и могли подвергнуться «тюремному заключению сроком от 2-х месяцев до 4-х месяцев». Увольнение за прогул отменялось. Вместо этого работник должен был подвергнуться наказанию исправительно-трудовыми работами по месту работы на срок до полугода с удержанием части заработной платы. Одновременно были повышены нормы и снижены расценки: формально из-за перехода на 8-часовой день с 7-часового – рабочий день становился длиннее, а значит, и сделать надо было больше.

Поначалу на указ 26-6, как его чаще называли, не обратили большого внимания, но правительство было настроено решительно и стало добиваться его исполнения, наказывая директоров заводов за разрешения увольнения и отсутствие борьбы с прогульщиками и опоздавшими. Опоздание более чем на 20 минут приравнивалось к прогулу. В поисках легальных поводов для увольнения некоторые стали совершать незначительные проступки и мелкие кражи, чтобы их выгоняли хотя бы за это. Но и эту «лазейку» перекрыли 8 августа 1941 года. Указом устанавливалось, что «так называемая “мелкая кража”, независимо от ее размеров, совершенная на предприятии или в учреждении, карается тюремным заключением сроком на один год, если она по своему характеру не влечет за собой по закону более тяжкого наказания». Одновременно развернули кампанию, чтобы заставить эти указы работать, в результате счет осужденных за второе полугодие 1940 года пошел на миллионы.

Отдел кадров МГК ВКП(б) в МК ВКП(б) подготовил 23 мая 1941 года справку о выполнении указа от 26 июня 1940 года. По его подсчету, за первые 6 месяцев действия указа нарсудами г. Москвы было разобрано 169 638 дел, а менее чем за 5 месяцев 1941 года осуждено 46 552 человека. При этом отмечалось, что статистика по прогулам все еще остается довольно высокой. Директора заводов слишком легко подписывали заявления об увольнении по собственному желанию. «На заводе “Пролетарский труд” Краснопресненского района с 1923 года работал член партии т. Борисов, который от рядового слесаря вырос до начальника цеха. Подал заявление “Прошу уволить меня по собственному желанию ввиду того, что меня не устраивают условия работы”. Директор завода т. Степанов написал “Согласен”. Также были уволены Тюльпин и другие, а всего на заводе за 1940 год было уволено по собственному желанию 200 человек». Надо сказать, что продукция «Пролетарского труда» была важна – проволока и гвозди, но все же он не был заводом оборонного значения. Сейчас на его месте в Шмидтовском проезде,16 построен жилой комплекс.

В справке приводились примеры в том числе тюремных наказаний за вторичный прогул и исключения из партии. Отмечалось, что «большое число нарушителей трудовой дисциплины имеется среди комсомольцев. Райкомы ВЛКСМ ослабили внимание к этому вопросу, не ведут учета, затягивают рассмотрение дел о нарушителях-комсомольцах и не помогают первичным комсомольским организациям за реализацию указа».

Таким образом рабочие были вынуждены оставаться там, где работать им не хотелось, а главной задачей для них оказывалась не столько борьба за качество, сколько не опоздать на работу. Бороться за качество приходилось совсем другими методами, вот только наказаниями заставить людей ударно работать было невозможно. Приходилось искать новые подходы.

К началу 1941 года на автозаводе им. Сталина на участке блоков цеха «мотор» для выполнения суточного задания приходилось выполнять двойную программу: половина блоков в конце потока могла отсеяться на брак. Это приводило к задержкам общезаводского конвейера. Для исправления дефектов приходилось отводить пятую часть рабочих (23 человека) на исправление дефектов. Их называли «подчищалами»: «они работали по специальным расценкам и получали до 45–50 рублей за смену. Такова была плата за технологическую расхлябанность и бескультурье». Оплата в 50 руб. за смену при 26 рабочих днях в месяц выливалась в огромные деньги: 1300 руб., которые получали не всякие высокие начальники.

Основная проблема на ЗиСе была не в станках, а в привычке к неряшливой работе. С ней было решено бороться как привлечением опытных рабочих для наблюдения за работой бракоделов, так и штрафами. В результате с двух рабочих удержали по 150 руб., а со старшего мастера 200 руб. Одновременно начальник участка Эберман довел до рабочих сведения о себестоимости продукции и стоимости заготовок отдельных материалов: «Спасайте каждую отливку блока, она стоит 141 рубль». Брак отливок стали искать на ранних этапах обработки, а не когда на нее уже затрачены труд и дорогостоящие материалы. В результате принятых мер брак сократился на 60 %, а выполнение плана выросло до 120 %. За квартал участок дал четверть миллиона рублей прибыли. Переход на хозрасчет позволил часть сэкономленных средств выплачивать в виде премии.

Введение хозрасчета вначале коснулось только одного участка, и только потом, постепенно стало распространяться на другие. Как показывала практика, самым действенным рычагом для повышения качества труда было материальное стимулирование, таковым оно оставалось и в годы войны. Правда, надо отметить, что в то время рабочие могли не получить на руки всех заработанных денег, поскольку часть их уходила на подписку на государственный заём. Как писали «Известия», «Ни одного трудящегося без облигаций Займа Третьей Пятилетки (выпуск четвертого года) – такова основная задача в размещении займа. При этом необходимо помнить, что добровольность подписки является незыблемой основой советских займов». Добровольность добровольностью, но существовал «норматив» на подписку – трехнедельная зарплата, а лучше месячная, и чтобы наличными деньгами. К середине июня 1941 года во многих областях бюджетный план по государственному заёму был выполнен и даже перевыполнен.

В марте горисполком и Управление автогрузового транспорта Моссовета решили приступить к использованию сжиженного газа в качестве горючего для автомашин. В 1941 году должно было быть переоборудовано несколько десятков автомобилей, а «к концу 1942 г. на жидкий газ намечено перевести до 2.000 автомашин. В столице решено оборудовать несколько газораздаточных станций».

7 марта на заседании исполкома были утверждены новые правила пользования трамваем и троллейбусом в Москве. В троллейбусах был разрешен провоз ручного багажа. Также была разрешена посадка с багажом с передних площадок прицепных вагонов трамвая.

В апреле «2-й часовой завод им. Тельмана (Москва), выполнив план первого квартала на 105,1 проц., продолжает и в апреле ежедневно перевыполнять производственные задания В первом квартале завод выпустил 145.500 будильников 412.169 ходиков (при плане в 400 тыс), 45.400 настольных часов, 28 тыс. стенных часов (в том числе новый вид маятниковых часов с боем), 126 тыс. стенных часов упрощенного типа и 42.800 карманных часов. Вызвав на предмайское соревнование коллектив 1-го Государственного часового завода, рабочие и работницы 2-го часового завода обязались закончить апрельскую программу 29 апреля, а программу второго квартала – 26 июня, в день третьей годовщины выборов в Верховный Совет РСФСР». Осенью 1941 года завод будет эвакуирован в Чистополь, где будет частично запущен только весной 1942 года. С тех пор в Чистополе существует часовое производство под маркой «Восток», 2-й МЧЗ вернулся в Москву, где продолжил выпускать продукцию под маркой «Слава». В 1998 году производственные корпуса 2-го МЧЗ, находящиеся возле Белорусского вокзала, были снесены для строительства большого торгового центра. Производство под маркой «Слава» существует теперь только в Угличе.

Несмотря на торжество плановой экономики и мощный репрессивный аппарат – постоянно обнаруживались «аферисты», которые умудрялись работать и на государство, и на себя. Так, весной 1941 года ОБХСС НКВД СССР арестовал шайку, в состав которой входило 29 злостных аферистов и их соучастников. «За счет резкого сокращения основных видов сырья для производства белил – окиси цинка и олифы – они создавали скрытые остатки ценных продуктов. Из тайных запасов окиси цинка и олифы преступники изготовляли белила и, не указывая о них в производственных сводках и бухгалтерских книгах, сбывали готовую продукцию через своих сообщников – заведующих москательными палатками и магазинами. … Следствием установлено, что за 2 с лишним года шайка изготовила и продала таким образом 149 тонн белил, получив за это свыше полутора миллионов рублей». Правда, организаторы шайки оказались «классовыми врагами» – в прошлом крупные предприниматели, торговцы. Так, «главарь» «Головицер был владельцем мельницы и торговал фуражом. При обыске у Головицера было найдено около 170 тыс. рублей деньгами и облигациями. Часть из них он зарыл в металлической шкатулке в землю. На краденые деньги Головицер построил под Москвой дачу стоимостью в 50 тыс. рублей. У Зельцера найдено денег и облигаций на 100 тыс. руб. Всего у членов шайки отобрано денег и облигаций более чем на полмиллиона рублей, не считая значительного количества золотых изделий, антикварных вещей».

«Милиционер 77 отделения милиции г. Москвы И. Демиденко, возвращаясь с дежурства, ехал на передней площадке прицепленного трамвайного вагона. Через стекло он увидел, как на задней площадке моторного вагона трое людей обступили командира Красной Армии и незаметно для него очень ловко вытащили из кобуры револьвер.

Когда трамвай остановился, Демиденко сразу кинулся к преступникам. Те побежали. У одного из них был украденный револьвер. Демиденко бросился за ним, хотя у самого оружия не было. – Бросай оружие! – резко и повелительно крикнул Демиденко. И преступник, продолжая бежать, бросил револьвер. Милиционер направил на бандита поднятый револьвер и заставил остановиться. Милиционер И. Демиденко за время службы в милиции имеет уже пять благодарностей».