Далее: если бы синедрион принял бы политику осмеяния, и полного игнорирования их деятельности, такого явления в религиозной истории человечества, как христианство, не существовало бы. Вместо этого они сами впоследствии создали версию жизни и смерти Христа…

Максим, слушая М. все время ловил себя на мысли, что М. намеренно подвергает его какой-то извращённой мистификации. И вместе с тем, какая-то подспудная мысль беспокоила его. Она настойчиво внушала ему, что именно такой сценарий возникновения христианства может существовать с точки зрения здравого смысла и условий жизни того времени.

Читая Евангелия, он все время не мог отделаться, что читает некий фантастический роман в стиле фэнтези с многочисленными чудесами, явлениями, пророчествами, принципиально составляющих этот род литературы. Максим думал: «Вообще, если бы не существовали сонмы книг такого рода, можно было бы принять Библию за Откровение Господа. Но, если вспомнить всего лишь один из множества таких опусов, наугад, вроде «Властелин Колец» Толкиена, все становиться не столь однозначным».

Огромный корпус внехристианской литературы говорит о том, что фантазия и воображение людей, пишущих о чудесных явлениях и пришествии неких богов, чтобы спасти мир, не имеет конца и края, как в количественном отношении, так и в бесконечной безбрежности их вымыслов.

Он слышал много разговоров о том, что вера не нуждается в доказательствах. Но в таких же доказательствах не нуждаются и все истории о пришельцах с других планет и прочих Атлантидах. Так в чем же разница, в чем их разновеликая правда, если воображение человека может породить невероятную реальность в таком бескрайнем диапазоне фантазий. Множество причудливых миров воображения, переплетаясь с пространством нашей жизни, создали все богатство духовного Бытия. Максим запутался…

И все же, несмотря на совершенную очевидность истинности смыслов, сказанных М., Максим ответил:

– Я не согласен с вами. Пусть человек будет знать досконально, совершенно доказательно, что Бога нет, или чего-то такого, что может дать людям надежду на жизнь после смерти, − он никогда не смирится с этим. Пусть хоть какая вера, но только не полное забвение и исчезновение. Никто и никогда не сможет переубедить людей, что им дано так мало при рождении.

– Святая простота! – воскликнул М. – Причем здесь надежда и вера! Там, где можно просто и легко жить за счет заблуждений и страхов, всегда появятся предприимчивые люди, которые захотят использовать эти изъяны человеческой природы. И поверь, они все сделают так, чтобы легковерные и невежественные, приняли их проповеди за чудеса Нового Откровения!

– Да, но всегда найдутся люди, которые с легкостью разоблачат этих лжепророков!

– Не то ты говоришь! – досадливо проворчал М. – Мы с тобой обсуждаем принципиальные возможности, а не сонм частностей, коих впоследствии было нагромождено вокруг так называемых «чудес» во все времена. Скажи, − то, что ты услышал от меня, имеет право на существование, наряду с толкованиями самих апостолов, святых отцов и легионом их последователей? Есть ли такая возможность?

– Несомненно.

– Значит, это дело не истины, а всего лишь веры, что, как суть вещей, ничтожно. То, что не доказуемо, не составляет основы цивилизации в материальном мире, каким является наше Мироздание. Я тебе говорил ранее, что вариантов путей развития человечества множество. Один из них реализован в его нынешнем состоянии. Он круто замешан на принятии религиозных понятий, как движущей силы духовно-моральной основы вашего Бытия.

– И все же, как быть с чудесами, которые творил Иисус? Ведь в Евангелиях описаны многочисленные чудеса, явленные Христом при большом скоплении народа? – упрямо вернул разговор к предыдущей теме Максим.

– Ты совсем наивен. Вот тебе пример: при известной ловкости и правильной организации дела, при примитивнейшем простодушии простой массы, кто сможет проверить, сколько было хлебов и рыб? Тем более, если они раздавались заранее разделенными на куски и при известной ловкости подставных помощников, вовремя подсовывающих эти куски собравшейся массе, особенно, если эта масса в сплошной давке рвется к бесплатной кормушке, то бишь, святым дарам. И то при условии, что эти байки не были сочинены ретивыми борзописцами от святых текстов.

– А как же быть «по воде, аки посуху»?

– Как сказал тогда Иисус, − «маловерный, зачем усомнился?». Кто присутствовал при сём «чуде», кроме его учеников, то есть, людей заинтересованных? Для установления истины всегда нужен третейский судья. Как ты думаешь, кто бы им мог быть?

– Если не вы, то кто? – пожал плечами Максим. – Но мне трудно принимать на веру ваши слова, − вполне возможно, что передо мной разворачивается абсолютная галлюцинация. Как, например, сцена с римскими патрициями!

– Твои слова только лишь подтверждают известную истину: люди тяжело расстаются со своими заблуждениями, особенно, если они приняли форму догм. Ты взгляни шире, по-новому, преодолей общепринятые суждения об истине. Тебе сразу откроется другой мир. Те люди, запустившие процесс создания нового Учения, были людьми мудрыми, прекрасно осведомленными о проблемах, которые двигали жизненную квинтэссенцию окружавшего их общества. Они все просчитали, предусмотрели. Они смогли преодолеть прокрустово ложе тогдашних воззрений на суть Бытия. Им пришлось гораздо тяжелее, чем, положим, тебе. Вся их жизнь была регламентирована религиозными канонами и уставами. Они шагу ступить не могли, чтобы не принять какое-либо решение без совета оракула либо жертвенного воздаяния своим многочисленным богам. И, тем не менее, эта четверка смогла переступить порог сакральных предубеждений. Не боясь гнева всего пантеона римский богов, они создали своего бога.