Цитаты из книг автора «Анатолий Мариенгоф»

последнее время какой-то окаянный сват бессмысленно усердно сватает меня с тоской таких же необъятных размеров? Жаль только, что я лишена еврейского юмора.

Как-никак, пью его вино, ем его зернистую икру, а иногда – впрочем, не очень часто – сплю даже со своей женой, которая тратит его деньги.

родятся счастливыми или несчастными точно так же, как длинноногими или коротконогими.

«Повесившись, надо мотаться, а оторвавшись, кататься!»

лежала грязь потными черными комочками. Я выбежал в коридор. Меня стошнило. А несколько дней спустя, одеваясь, я увидел в своих мохнатых, расплюснутых, когтистых пальцах точно такие же потные комочки грязи. Я нежно выковырял ее и поднес к носу.

Как-то я зашел к приятелю, когда тот еще валялся в постели. Из-под одеяла торчала его волосатая голая нога. Между пальцами, короткими и толстыми, как окурки сигар

Мне удобна эта темнота и пустынность, потому что я могу радоваться своему счастью, не боясь прослыть за идиота. Если верить почтенному английскому дипломату, Иван Грозный пытался научить моих предков улыбаться. Для этого он приказывал во время прогулок или проездов «рубить головы тем, которые попадались ему навстречу, если их лица ему не нравились». Но даже такие решительные меры не привели ни к чему. У нас остались мрачные характеры. Если человек ходит с веселым лицом, на него показывают пальцами. А любовь раскроила мою физиономию улыбкой от уха до уха.

Внизу на Театральной редкие фонари раскуривают свои папироски. – Предположим, что ваша социалистическая пролетарская революция кончается, а я любим… Среди облаков вспыхивает толстая немецкая сигара. – …трагический конец!.. а я?.. я купаюсь в своем счастье, плаваю по брюхо, фыркаю в розовой водичке и в полном упоении пускаю пузырики всеми местами.

Мне непереносимо хочется взбесить его, разозлить, вывести из себя. – Эсеры, Муравьев, немцы, война, революция – все это чепуха… Сергей таращит пушистые ресницы: – А что же не чепуха? – Моя любовь.

Если верить почтенному английскому дипломату, Иван Грозный пытался научить моих предков улыбаться. Для этого он приказывал во время прогулок или проездов «рубить головы тем, которые попадались ему навстречу, если их лица ему не нравились». Но даже такие решительные меры не привели ни к чему. У нас остались мрачные характеры.