Устная тора и «виденье звуков»

Ребекка прошла через караульное помещение и оказалась в хозяйственной части крепости. У Дома собраний её ждал дедушка. Следовало торопиться. Посетив цыганку, она совершенно потеряла ощущение времени, и теперь нужно было наверстать упущенное. Ребекка знала, что Давид очень волнуется. Ещё бы! Ведь отовсюду такие тревожные вести. Должно быть дедушка очень сердит. Видно не избежать ей сегодня его немилости.

– Душа моя! – услышала она сильный и красивый голос деда, каким и должен по её мнению обладать человек такого огромного роста. Ребекка вздрогнула и оглянулась. Первое, что бросилось ей в глаза, это то, что Давид действительно был очень встревожен. «Так и есть! – подумала она. – Он в гневе от моего опоздания».

Рядом с пекарней, в белом священническом хитоне с широкими рукавами, без пояса, стоял её дед. Его голову покрывала молитвенная накидка – талит, четыре угла которой он перебросил через левое плечо и кисти вязаных узелков свободно свисали с краю. Кожаный ремешок головного тфилина венчала коробочка-ковчег из чёрного дерева, покрытого кожей. И словно корона золотом горела начертанная на ней буква «шин». А внутри ковчега находился свиток со словами молитвы «Шма, Исраэль!», написанный специальными чернилами на особом пергаменте. Об этом, как и многом другом, рассказал ей сам дедушка. Он очень любил её и чтобы защитить от злых людей дал второе имя Ребекка, которым и называл до совершеннолетия. Так её звали и все вокруг.

– Ребекка! – Давид широко расставил руки, показывая, что конечно же всё знал о её проступке, сердит, но уже всё простил. Приглашая внучку в свои объятия, он не решался сказать ей о главном. Его пальцы ловко перебирали хитро вывязанные узелки накидки, выдавая сильное волнение. Левая рука Давида от пальцев ладони до локтя была особым способом перевязана чёрным кожаным ремнём – тфилином. На нём имелся свой ковчег со свитком из Торы, и когда дед сгибал загорелую мускулистую руку кузнеца, коробочка ковчега припадала прямо к его сердцу.

– Дедушка! – личико внучки залилось краской стыда и смущения. Она раскаивалась и вспоминала лицо цыганки-язычницы, говорившей, что старый мастер Давид не одобрил бы её желание ворожбы.

Тряхнув в сердцах головой, точно соглашаясь с мудрой женщиной, подбежала Ребекка к деду, и полная искреннего раскаяния уткнулась ему в живот. Дед, как большая белая птица, взмахнул руками, точно крыльями, и укрыл девочку молитвенной накидкой.

Так он благословил своё дитя, а Ребекка, как и бывало в подобных случаях, ждала от него назидательной истории, или урока из Устной Торы, но Давид лишь кратко сказал:

– Весь мир занимался поклонением идолам, пока не родился Авраам. С тех пор наша жизнь превратилась в борьбу. Сначала с идолопоклонниками, а потом – просто за право выжить.

*******

Ребекка была несколько расстроена тем, что Давид ограничился лишь кратким выговором. «Значит, не всё так просто», – понимала она, инстинктивно обнимая дедушку, как бы прячась под его «крылом» и закрывая глаза.

«Что-то не так», – подсказывало ей сердечко. «Что-то совсем по-другому», – думала она, прислушиваясь к дыханию деда. И хотя Давид внешне не выказывал никакой тревоги, Ребекка насторожилась. Ещё бы! В другое время их беседа могла бы быть более пространной и продолжительной. Ведь по любому поводу Давид мог говорить с ней часами, находя на всё примеры из Устной Торы. И она обожала слушать его! Начиналось всё с того, что Давид строгим голосом называл её по имени Ребекка⁵, вкладывая в него свой, особый смысл. А она при этом ощущала его любовь и привязанность к себе и страх потерять её. Из любой фразы он умел извлечь мудрый смысл и его волшебные рассказы заполняли её сердце доброй мудростью.

Дед Ребекки относился к тем Мудрецам, которые поддерживали традицию Синая, когда Тору Записанную и Устную учили наизусть и воспринимали во всей её целостности и многообразии, одновременно постигая смыслы на многих уровнях познания. Давид рассказывал внучке, что Всемогущий продиктовал Моше весь текст Торы целиком, но не сразу, а в процессе Устного Разъяснения. То, что Всевышний позволил записать Моше, в результате оказалось лишь каплей, тогда как море изложения стройной и единой системы постижения Всевышнего и его миров – нынешнего и грядущего – осталось лишь в Его устном изложении.

Ребекка спросила: «Как удаётся сохранять Устную Тору, если А-Шем запретил её записывать?» – и Давид ответил:

– Моше и следующие поколения Мудрецов, душа моя, сохранили Устное Разъяснение, заучив его всё наизусть, обучая Торе других.

– Как ты меня? – спросила внучка и счастливый дед кивнул, говоря:

– И тебя, и братьев твоих старших, и сестёр. Это называется традиция передачи Торы из поколения в поколение. Но времена становятся всё темнее, а людей, способных хранить в голове всю Устную Тору, всё меньше и меньше. Римляне обрушили на нас все несчастья, уничтожая святых народа, изгоняя с земли молодых, способных к учению людей. Если оставить всё, как есть, скоро не только Устной Торе, но и Письменной будет угрожать опасность забвения. Не приведи Бог! Думаю, что ведущие знатоки Торы уже принимают необходимые меры ради её сохранения.

– И что это будут за меры, дедушка?

– Чрезвычайные меры. Чтобы сохранить целостность Торы, мы вынуждены будем записать Устную Тору и сделать это весьма осторожно. Уверен, что учения о морали будут записаны под видом преданий, загадок, притч и таинственных изречений – мидрашей. Они будут построены так, что смысл станет ускользать от непосвященных, а текст напомнит пчелиный улей без мёда – бесполезный и опасный. И только учителя смогут раскрывать своим ученикам и дух, и суть, и все скрытые смыслы, вложенные в те загадки, над которыми необходимо будет долго и сосредоточенно размышлять.

Обнаружив способность «видеть слова», Ребекка испугалась и поделилась страхами с дедом. И тогда он рассказал ей, что на горе Синай, кроме Торы, Всевышний вручил детям Света ещё один дар.

– Когда-нибудь, – сказал Давид, – он проявится в тебе сполна. В тот миг, когда мы приняли Тору, А-Шем назначил нас народом священников и вручил ещё один подарок. Этот дар называется «виденье звука».

– Виденье звука, – повторила Ребекка.

– Это способность видеть не только то, что означают слова, но и то, что стоит за ними. Этот дар бесценен. Он приравнен нашими мудрецами к благословению, с которым может сравниться лишь дар Всевышнего первому Человеку – Адаму, когда А-Шем вдохнул в его ноздри жизнь и подарил бессмертную душу. Вдохнув в Адама жизнь, Господь оставил в нём частичку Себя. То же Всевышний проделал и на Синае со Своим народом, когда Голосом оживил сияние букв на скрижалях. И помни, что получила ты этот дар не теперь, а гораздо раньше, когда в прошлой своей жизни стояла у горы Синай, среди воинов шестисот тысячной армии А-Шема, присягнувших Ему и Торе на верность. В этой жизни ты всё ещё только начинаешь. И не случайно, что дар проявился в твоё совершеннолетие в день бат-мицвы⁶. Теперь он изо дня в день, будет становиться лишь сильней.

Теперь дар «виденья слов» проявлялся чаще. Он сломал привычный для Ребекки ход жизни, вторгся в её повседневность, и теперь расширял границы. Точно в подтверждение этому, густой голос Давида окутал Ребекку и приглушил все незначительные звуки в мире. Задержав дыхание, как она делала, когда окуналась в микву⁷, Ребекка закрыла глаза, и её погружение в произносимые дедом слова, началось. И чем глубже было это погружение, тем ясней и чётче виделись ей слова, а значит, становились понятней и значимей на уровне узнавания. Смыкавшаяся над нею темнота больше не пугала Ребекку, ведь её опыт говорил, что мрак непременно уступит ослепительным вспышкам света, и тогда её ресницы вздрогнут, а глаза переполнятся горькими слезами, отчего сразу станет легко и радостно! И тьма отступила. И промытому слезами взору открылся недосягаемый мир, что до поры оставался незнакомым, затаённым на самом дне её невежественного беспамятства. Нездешним светом пылали изнутри буквы, собиравшиеся в слова, которыми, как ей казалось, А-Шем ещё только собирался сотворить мир. От этой тайны… от этой мысли… от этого видения слов дрожь восторга пробегала по всему телу Ребекки. Вот оно, сокровенное! Слова А-Шема, произнесённые дедом, теперь возвращались к ней, чтобы она сама наделила их смыслом. Не чудо ли?! Ожившие слова помогали ей раскрывать их магическое, а значит истинное, значение и тогда новые фрагменты её прошлой жизни всплывали перед внутренним взором и всё, что казалось окончательно забытым, утраченным, собиралось в цепь событий, переполненных удивительными подробностями, которые в словах деда звучали лишь намёком.

Ребекка выдохнула… И была в этом выдохе несказанная любовь и благодарность А-Шему, и за возвращение ей этого удивительного дара, и за друга, объяснившего ей дар А-Шема на Синае.

– Бог Един! – произнесла, как пароль Ребекка, высвобождаясь из-под накидки деда, возвращаясь в привычный мир.

– И Он – Бог мира! – ответил Давид, разводя руки, а с ними и крылья талита. Яркий солнечный луч на миг ослепил её. Она сделала глоток свежего воздуха и поспешно прикрыла глаза ладонью.

– Дедушка! – Ребекка порывисто обняла Давида. – А-Шем всё ещё ждёт от нас чего-то?! – спросила она. – Чего?

– Исправления. – Коротко ответил Давид.

– Исправления? Мы что-то сделали не так? Что мы должны исправить?

– Прежде всего, Он ждёт исправления нас самих, а потом и мира, нас окружающего.

– Исправить самих себя? И поэтому мы снова здесь? Да? Чтобы не повторять ошибок прошлого? Верно? Но как это возможно? – задавала непростые вопросы Ребекка.

– Читай Тору, в ней наше настоящее, прошлое и будущее.

– Дедушка, мы здесь больше потому что не справились, или чтобы кому-то помочь? – допытывалась Ребекка.

– Без сомнения, чтобы помочь, – ответил Давид.

– Значит новая жизнь – это не наказание?

– Нет… просто выбор пал на нас.

– А почему он пал на нас?

– Потому что в прошлой жизни мы с чем-то не справились…

– А если не справимся опять?

– То впереди у нас ещё одно рождение.

– Значит, всё-таки наказание… И когда, дедушка, ты хотел бы снова родиться?

– Думаю, что нам не избежать рождения в Конце времён, когда дети Света во главе с Небесным воинством сойдутся для последней битвы с силами Тьмы. Нам предстоит снова сражаться и побеждать…

*******