– Минуточку, – попросил тихий, шелестяще спокойный голос. Я снайперов в глубину обороны посадил, подальше от основного… чуть было не сказал события, а это неверно, событие-то как раз мимо них и не проходит, вот пуль рядом свистеть поменьше должно, и это правильно. Снайпер в спокойной обстановке работать должен. По возможности, само собой.

Выстрела я, естественно, не расслышал, у самого автомат стучал не переставая, а вражеский снайпер с крыши свалился. Туда ему и дорога, сво́лочу.

– Мочи козлов! – это Козлов кричит, прикалывается так, зараза. Ну-ну. Я бы тоже чем себя подбодрил, только ничего бодрого в голову не идет. Половину БК уже расстрелял, а наступающих никак задержать не получается – в кузове их больше, чем можно было предположить, оказалось – как в хорошо набитом автобусе. Стоймя стояли. Сотня не сотня, а десятков семь точно. И у Болотникова пока дожать тоже ничего не выходит. Да и немудрено – если у нас в грузовике столько, значит, и в остальных не меньше было. Гранатометчики наши неплохо отработали, но едва ли всех гробанули. Если хотя бы процентов двадцать уцелело и очухалось, то еще неизвестно, как оно все обернется. Может, и зря я сам на фланг поперся, надо было заместителя отправлять. Да что теперь… некогда рокировками заниматься. Как есть.

– Федот, слева отсекай, слева! – Вот гады, слева там барханчик небольшой начинается, влезут на него сверху и прижать нас могут.

– Серега! – проорал я уже Чебурекову. – К бархану не подпускай, не подпускай к бархану, лять! Жека, ты центр жми! – Конечно, Козел – кликуха неплохая, но в бою как ни кричи все козел получается, уж лучше так, пока не разозлит, а разозлит – сам виноват, тогда уже, конечно, только по кликухе.

Выстрелил, переполз, перекатился. Пули летят как из мясорубки, только цокать успевают, одни фонтанчики кругом, все глаза песком засыпало. Вот твари, сильно прижали-то! Как не убили до сих пор – непонятно. И очки куда-то свои дел. Пулеметная очередь совсем рядом прошла. С колена бьет. Ничё не боится… не боялся. Зря я, что ли, снайперов месяцами гонял? Кто его, интересно? Семен или Олег? Если Олег, то зачем он в эту сторону косится? У него сейчас в другом месте работы хватать должно.

– Бах, бах, бабах, – три взрыва одновременно. По ушам как молотом. Гудит все.

– Мать, мать, мать, – Как же мы гранатометчиков позявали? Трое сразу. И положили как – рядом совсем. Мои-то все живы? Живы, удивительно, вон Чебурек уже из «ПКМ» мочит. Я тоже стреляю. Вроде попал несколько раз. Да что вроде? Попал без вопросов, агрюшек заметно поубавилось. Вот только и расстояние подсократилось. Часть игиловцев уже на бархан полезла.

Не справляемся, придется тыл подтягивать. Только к кнопке тангенты потянулся, как прямо в центре наступающих гриб вспух, черный, огромный такой разрыв. Агрюш так по сторонам и разметало. Даже нам по ушам досталось, осколки где-то рядом свистнули, и снова песок в глаза прилетел. Что за непонятки? Из моих никто подобного сотворить не мог – у нас такой мощности боеприпасов нет. Летчики, что ли, приперли? Да ну, нафик! Фугас? Откуда он тут? И тут еще один взрыв. И на этот раз я понял, что помощь пришла с неба. Следом за взрывом над нами с воем пронеслись два красавца истребителя-бомбардировщика – наших, не каких-то коалиционных, а НАШИХ, с большой буквы. Ну наконец-то!

На второй заход самолеты не пошли. Зачем? На фланге агрюшей не осталось, а основная колонна слишком близко к нашим позициям находится, даже если в пятикопеечную монету попадут – нас тоже накроет. Так до горизонта «СУ» по прямой и потянули.

– Оттягиваемся! – скомандовал я и первым побежал на свою прежнюю позицию. Добить игиловцев у Болотникова пока не получалось. Слишком многим после первого огневого шквала выжить удалось. Оклемались, сволочи. Их что-то действительно слишком много тут. И патронов у тварей немерено. Пулями вокруг сыпят, как рожь рассевают. Последние метры нам на пузе ползти пришлось. Доползли – и разу в бой вступили. Лежу, вокруг завалы из веток. Весь лес порубили, сволочи! «Гринписа» на них нет. А агрюши уже до того освоились, что в атаку пошли. Совсем офанарели – у нас позиция не в пример лучше, покрошим же всех (если патронов хватит). Но я их понимаю, ох как понимаю. Если они в начале в атаку рвались – летчиков взять в плен хотели, то теперь у них и другого пути нет, иначе как к нам, как к родной жене, прижиматься. А еще лучше все же летчиков захватить и ими от нашей авиации и прикрыться. Да уж хрен вам да ни копейки! А летуны-то, кстати, наши где? А вот же они – отстреливаются. Только у двоих уже патроны кончились.

– Уходите отсюда на фиг! – ору я на них, а сам краем глаза подглядываю. Вот ведь, заразы, головами мотают. Что, не понимают, на фига они нам тут? Бинты разве расходовать. Только подумал про бинты, и тут же другая мысль мелькнула: удивительное дело – целы все трое пока. Пока – это ключевое слово. Сейчас их кто-нибудь из агрюш нащупает. Да и черт с ними! Была бы честь предложена. Не хотят отходить, и что мне их, отсюда пинками гнать? Я что им, нянька? Попадут в кого-то из них, значит, моим пацанам меньше пуль достанется. А агрюши нас уже совсем подперли.

– Гранаты к бою! – Взрыв десятка гранат одновременно – штука сильная, особенно если «Фк». А у нас «Фк» и есть. «РГД» старшина не получил. Ящики перепутал. Не бегать же на склад по второму разу?! Я две «Фк» приготовил.

– Гранатами огонь!

Разрывы как очередь из «АГС». Осколки: фьюу, фьюу, во все стороны. И сразу же из автомата – получите, гады… Получите!

За стрельбой я их и не услышал. Только когда над головой промелькнули и шелестящий рокот донесся, понял: «вертушки» наши. Две. «Ми-28».

– Дымы! – И, блин, где у меня этот авиатор? Кидаю дым. Слава богу, нужная радиостанция на месте.

– Часовщик Охотнику, Часовщик Охотнику, Часовщик Охотнику, прием.

– Часовщик ты как, держишься? – слышу обеспокоенный голос вертолетчика.

– Охотник, это Стриж, – встрял в разговор командир нашего вертолета и не дал мне ответить. Да и не очень хотелось: влез – пусть сам и разговаривает, у меня пока своих дело́в полно, но разговор мне слышен.

– Причесать сможешь?

– А то! – легко отозвался Охотник. – Подсвети мне себя! – попросил он, имея в виду обозначить себя дымами. И тут же: – Ага, вижу… – И уже то ли всерьез, то ли в шутку: – Пригнитесь!

Хотя какая к чертям шутка, бить-то будут куда? Чуть ли не в упор. Агрюши – вот они, руку протяни – достанешь.

– Ложись, воздух! – Едва успел кнопку тангенты прижать и команду отдать – нос первой вертушки всполохами заблестел. По голове как кувалдами застучало. Но вроде хорошо прошелся. Второй, блин, гад «НУРСами» ударил, а «НУРСы» – это тебе не пушка, «НУРСы» и промахнуться могут. А может, это у меня такое устаревшее понятие о них осталось? Ударили точно. То, что еще от машин оставалось, загорелось. Агрюшам наверняка не понравилось, те немногие, что уцелели, врассыпную бросились. Как цыплята от коршуна. Правильная тактика. Только снарядов в «вертушках» и на них хватило. Мы тоже, что греха таить, слегка оторвались. Может, и не слишком красиво по «терпящим бедствие» стрелять, но совесть почему-то не мучает. Так что когда появились более тихоходные транспортники, все было кончено. Первым выплыл «МИ-26», хотя нет, наверное какая-то его более новая модификация – больше, гораздо больше. Я думал – он за нами, а он к сбитому «МИ-8» поплыл. Именно поплыл: плавно, неторопливо, с какой-то невероятной грацией. И практически бесшумно – казалось бы, винты не вспарывают воздух, а перетекают по кругу. А может, это мне после недавнего глушняка так показалось? А транспортник завис над упавшей «вертушкой», крюки какие-то вниз на тросах выкинул, зацепил «МИ-8» и потащил. Никогда в вертолетах не падал (и дай бог, никогда больше не буду), никогда при подобной транспортировке не присутствовал, а оно вот как у них все тут организовано: вертолет не успел упасть, а его уже утягивают. Здо́рово! Только летчики наши почему-то стоят, глаза выпучив. Что не так-то?

– Стриж-2 Часовщику, обозначь площадку, – попросили с подлетающего «МИ-8».

А что ее обозначать? Садись на дорогу, а дымы… так вокруг и без этого все дымится. Аж нос гарью забило. Так я ему и сказал.

– На дорогу садись. Видишь?

– Вижу, – тотчас отозвался вертолетчик. – Добро. В темпе только, Абхаз передал, еще одна колонна с агрюшами на подходе.

– Принял, тянуть не будем, – пообещал я. А у самого что-то в душе екнуло. Непонятки какие-то. Абхаз – это позывной командира беспилотников. Понятно, информацию он скинул, верная, даже без сомнений, но колонна? На подходе? Ничего не понял. Они что, тут как у себя дома ходят, то есть ездят? Я вообще-то твердо уверен был, что это наш район. Неужели опять американцев выбили (были такие прецеденты), и когда успели-то? И почему я не в курсе? И на базе ничего слышно не было. Обычно о таких вещах сразу молва идет. А тут еще такой район… все шуметь должно. А тишина.

– Командир, – я дернул за рукав приползшего ко мне вертолетчика, – с каких пор этот район агрюшам отдали?

– Да хрен его знает, не в курсе я! – сознался тот. – Наш он должен быть. Может, у американцев где-то линию обороны прорвали?

– Да наверняка… – И я тоже самое только что подумал. А ведь действительно, «у американцев линию» – это запросто. У них так и есть линия, это у нас фронт. Прорвали и куда-то передислоцируются, а район как был под коалицией, так и остается.

– Командир, с трофейным оружием что? – Старший сержант Болотников подрулил. И действительно, трофеи собрать бы надо.

– Часовщик Стрижу: сколько у нас времени? – спросил я и пояснил: – Оружие трофейное собрать не успели.

– Мужики, какое, к бесу, оружие? – разнервничался тот. – У нас каждая секунда дорога. Говорю же, колонна большая на подходе, а большие колонны без «Стингеров» не ходят.

«“Стингеры”? Это что-то новенькое».

– Откуда у них «Стингеры»? – Вопрос буквально сам с языка сорвался.

– Ты что, с луны свалился? – вертолет уже вышел из-за леса, а мы еще не бежали к площадке, и вертолетчик, похоже, злился. – Или прикалываешься?

И что ему ответить? По-любому получусь дурак, вот только почему?

– Проехали! – отмахнулся я от вопроса, и уже своим (по внутригрупповой): – Вперед, парни! Не задерживаемся! – и на ухватившего вражеский гранатомет Федотова рыкнуть успел: – Да брось ты его к черту! Сказали – сматываемся. Не разводи суеты. Давай в темпе. Карета подана.

А вертолет уже садился. Борттехник опустил лестницу. Но в «вертушку» никто лезть не спешит. Ни у меня одного летная боязнь появилась.

Ух, Боже поможе!

– Пошел, по порядку! – ору. И дело двинулось.

Уф, вот я и внутри. Да нормально все будет. Снаряд в воронку дважды не падает.

– Парни, не дрейфь! Снаряд дважды в одну воронку не падает! Нормально все будет, – то ли бойцов, то ли самого себя убеждаю я. Все, полетели. Резко мужики пошли. Аж уши заложило. Вверх и сразу в сторону. Сглотнуть надо, вот только в горле все пересохло. Жарко, а воды нет. Без больших же рюкзаков летели. С собой малые рюкзачки и мародерники, а в них только боеприпасы, и больше мы ничего с собой не брали. Смысла не было. Нам ведь туда и обратно. Забрать и вернуться. Ротный же говорил: работа для дураков. А оно вон как вышло. Я поглядел в иллюминатор. Странно: вертолет как над лесом поднялся, так на этой высоте и полетел. Давно я так не летал. Обычно «вертушки» всегда высоту набирали, да так и шли до места высадки. А этот над землей идет. Так, говорят, в Афгане летать стали, когда там «ПЗРК»^[3] появились. Неужели летун правду про «Стингеры» сказал? Но откуда здесь «Стингеры»? Максимум, что тут раньше встречалось, – это старенькая китайская модификация наших «Стрел». Да и то, когда китайцы у себя канал утечки со складов НЗ^[4] перекрыли, все «ПЗРК» сразу и закончились. Сейчас их днем с огнем не сыщешь. И вдруг «Стингеры». С другой стороны, мы-то упали, может, нас как раз «Стингером» и сбили?

– Виктор. – Наконец-то я вспомнил, как командира нашего экипажа зовут, тезка он мой. – Виктор, а нас из «Стингера» шарахнуть не могли?

– Нет, я же говорил, не сбивал нас никто. Вертолет сам падать начал. А про «Стингеры» я сегодня сам первый раз услышал. Не было их тут. Может, только в самом начале? Но вот, летим, – он показал на иллюминатор, намекая на высоту полета, – значит, информация поступила. Отсебятину пороть не станут. Себе дороже. Восьмерка – она как фанерная банка, брони кот наплакал. На такой высоте при определенной удаче и из ружья сбить можно. В Ираке вроде бы «Апач» из карабина сбили. А у того брони не сравнить. Низко летел.

– Понятно. – Что мне еще было сказать? А так какое-никакое завершение разговора. И в самом деле, мало ли откуда эти «ПЗРК» у игиловцев появиться могли? По всему ведь миру продавали.