Грянул дружный смех. А славный мореход так и не нашел достойного ответа.

У капитана милиции, следователя горуправления внутренних дел, Владимира Ивановича Ветлугина было осунувшееся лицо. Месяц назад он перенес операцию на желудке. Язва – профессиональное заболевание следователей. Рунов знал, что врачи советовали Ветлугину сменить профессию, но тот отказался – любовь, как говорится, зла…

И вот теперь, слушая его доклад, Анатолий Филиппович почему-то стеснялся своего больно уж цветущего вида.

– Когда я получил материал из ОБХСС о махинациях коммерческого директора «Детского мира» Скворцова, тут же допросил его самого и председателя кооператива «Силуэт» Земцова, – рассказывал капитан. – Земцов – твердый орешек, все отрицал…

– А Скворцов?

– Поюлил, поюлил, но раскололся. И кое-что признал.

– Конкретно? – попросил генерал.

– Ну, как передал несколько партий школьной формы для реализации в «Силуэте». – Владимир Иванович нашел в лежащей перед ним папке нужные бумаги. – Вот протоколы допросов. В них бомба против одного из наших сотрудников…

Рунов надел очки, стал читать. Постепенно лицо его мрачнело все больше и больше.

– Та-ак, – протянул сердито генерал, снимая очки. – Киреев… Неужели правда?

– Я из Скворцова показания на Доната Максимовича насильно не тянул, – сказал Ветлугин. – Директор сам разоткровенничался.

Когда касалось чести работников милиции, даже малейшие нарушения вызывали у Анатолия Филипповича болезненную реакцию, а тут такое…

– Хохлова проинформировали? – спросил он.

– Тут же, – кивнул капитан.

– И как он отреагировал?

– Хохлов считает, что Скворцов врет. Клевещет… Одним словом, и слышать не хочет. Мол, зачем наводить тень на плетень…

– Не желает портить отношения с Киреевым? – поднял недовольно брови Рунов.

– Я думаю, еще больше – с тестем Киреева.

– А вы-то сами верите показаниям Скворцова? – в упор посмотрел на Ветлугина генерал.

– Анатолий Филиппович, при чем здесь верю или не верю? Пока это только слова. Нужны факты. Но раз есть такие серьезные показания, требуется тщательная проверка. Отмахнуться от признаний Скворцова… – Он покачал головой. – А если все это соответствует действительности?

– Неужели начальник ОБХСС взяточник? Этого только не хватало!

– Если замнем – грош нам цена, – вздохнул Ветлугин.

– Хорошо, Владимир Иванович, оставьте дело. Посоветуюсь с прокурором области. Решим.

– Что доложить Хохлову?

– Я сам позвоню ему, – сказал начальник УВД области, давая понять, что разговор окончен.

…Но прежде чем связаться с Хохловым, Анатолий Филлипович позвонил мне.

Мудрить, собственно, было нечего: сам бог велел проверять факты в отношении начальника ОБХСС нам, прокуратуре области.

На том и порешили.

Старший следователь облпрокуратуры, младший советник юстиции Николай Павлович Шмелев производил впечатление тугодума. Но если уж и была у него какая-то отличительная черта характера, так это обстоятельность. «Копал» он обычно медленно, зато уж никакого, даже малюсенького, белого пятнышка при расследовании не оставалось. Не было случая, чтобы дело, проведенное Шмелевым, суд вернул на дополнительное расследование.

Николай Павлович достиг пенсионного возраста, жил бобылем. Увлечение выбрал под стать своей натуре – все время, остающееся от работы, отдавал собиранию редких и старинных книг. Словом, библиоман. Хотя этого термина Шмелев не переносил. Именовал себя по-русски: книголюб. Самым ценным подарком для себя почитал томик издания этак двухсотлетней давности, с пожелтевшими страницами и изъеденным переплетом. Возиться с такой книженцией, приводить ее в божеский вид было для следователя истинным наслаждением. Николай Павлович имел дома соответствующий станочек и другой инструмент. Зная его хобби, знакомые обращались с просьбой привести в порядок пришедшую в ветхость любимую книгу – и никогда не слышали отказа. К переплетным работам он относился с таким же тщанием, как и к своему основному занятию – следствию.

Впрочем, неизвестно еще, что Николай Павлович больше любил в жизни…

Приняв к производству дело, Шмелев решил провести допрос коммерческого директора «Детского мира». Скворцов находился под стражей, а потому первая встреча произошла в следственном изоляторе.

Обвиняемому было сорок с небольшим. Его привели в щегольской комбинированной сорочке, за которыми охотятся самые отчаянные модники, фасонистых импортных брюках и туфлях. Но выглядел он каким-то помятым, опущенным, на лице – заметная щетина. Конечно, следственный изолятор не санаторий. Но некоторые в нем ухитрялись оставаться подтянутыми, словом, следили за собой. Таких раскалывать – семь потов сойдет. А вот что касается Скворцова, сразу видно: поставил на себе крест. Шмелев назвал себя, сказал, что ему поручено следствие по фактам, сообщенным им, Скворцовым, на прежних допросах.

– Сперва, Владлен Карпович, я хотел бы услышать, – начал Николай Павлович, – что толкнуло вас провернуть махинацию со школьными формами? Знали же, что идете на преступление.

– Разрешите закурить? – попросил Скворцов.

– Курите…

– Я вижу, вы воевали, – сказал подследственный, прикуривая дорогую сигарету от иностранной зажигалки.

На пиджаке следователя красовались три ряда орденских колодок.

– Воевал, – кивнул он.

– Я хоть и не воевал, но служил, – продолжал Скворцов. – Армия тогда армия, когда идут в ногу. Не так ли?

– Дважды два… – чуть усмехнулся следователь.

– Да и на гражданке, если что и может получиться, только когда общество тоже шагает дружно. На самом же деле? Сверху нас призывают: перестраивайтесь! Одни послушались призыва, перестраиваются, а другие? Как жили прежде, так и живут. Верно?

– Допустим, – сказал Шмелев, не зная, куда клонит подследственный.

– Выходит, шагаем-то вразброд! Я хочу жить честно, а мне не дают.

– Кто?

– Скорее уж – что. Система! Да-да, наша административно-командная система, которой перестройка не коснулась ни на йоту! – показал кончик мизинца Скворцов. – Представляете, еду за товаром, а мне от ворот поворот. Нету! Простите, чем же торговать? План летит, премия горит, люди разбегаются… Вы знаете, сколько не хватает работников в сфере торговли только в Южноморске?

– Знаю – много.

– Но кого это интересует? Никогошеньки. Как и то, откуда мне взять товар. Покупателям – вынь да положь. И коллективу… Иначе такой коммерческий директор не нужен. Вот и ломаешь голову, как выкрутиться. Поневоле вспомнишь застойные времена. – Скворцов горько усмехнулся. – А по сути – ушли ли они? – Он посмотрел на следователя и, не услышав ответа, продолжил: – Короче, пришлось сделать так, как делалось и раньше. Кругленькую сумму на лапу – и дефицит тебе тут как тут! В данном случае – школьная форма. Вы можете спросить, откуда у меня деньги для взятки? Отвечу: печатного станка нет. Зарплата – смех. А тут подвернулись кооператоры, предложили, ну я и… – Скворцов вздохнул. – Скажите, а как можно иначе? Что мне было делать?

– Прежде всего – задуматься. Ведь не в джунглях живете. Или никогда не слыхали про такие органы, как народный контроль, ОБХСС, прокуратура, суд? Советская власть существует…

– Да-да, и уже много лет, – усмехнулся Скворцов. – Восьмой десяток разменяла. А спекулянтов, воров, взяточников поубавилось? Увы! Судя по газетным выступлениям, год от года даже больше становится. Почему так происходит, Николай Павлович, объясните?!

– Целые институты ломают голову, а вы хотите, чтобы я сразу, одним махом…

– Ну тогда я вам скажу! В органах, которые вы назвали, служат люди, а не ангелы, как нам вдалбливали всю жизнь. Обыкновенные смертные. А они везде разные. И в торговле, и в милиции. Но, как сказал Жванецкий, что стережешь, то и имеешь… Возьмите Киреева. Закон для него – как собственная овчарка: на кого хочет, на того и науськает.

– Почему вы пришли к такому выводу?

– А к какому же я, простите, должен был прийти? – негодовал обвиняемый. – Я-то здесь, а он наслаждается волей. Хотя такой же преступник, как и я. Да-да, преступник! Но вас это почему-то не касается…

– Следствие только началось, – пожал плечами Шмелев. – Исходя из презумпции невиновности, никто не имеет права считать его преступником.

– А меня можно? – по-наполеоновски сложил руки Скворцов. – Выходит, эта самая презумпция одна для меня, работника торговли, а другая для начальника ОБХСС? Странно получается, гражданин следователь.

– Если вина Киреева будет доказана, – начал было Николай Павлович, но Скворцов запальчиво перебил:

– Ага! Акта, составленного Киреевым, оказалось достаточно, чтобы меня упечь в каталажку, а моих показаний недостаточно, чтобы посадить его в соседнюю камеру! Но между нами нет никакой разницы!

– Есть. Вам предъявили обвинение – вы признали себя виновным, – невозмутимо произнес следователь. – А Киреев…

– Предъявите и ему, – снова перебил Скворцов.

– Доказательства?

– Их навалом! Ваш Киреев берет с каждого. Слышите, с каж-до-го! Всех обложил данью. Магазины, ателье, столовые. Ни одного шашлычника не обошел стороной. А теперь кооперативы появились. Вот уж где раздолье для киреевых!

– Можете назвать конкретно, с кого, когда и сколько он брал?

Скворцов вдруг поник, словно из него выпустили пар.

– Нет, – произнес тихо.

– А откуда у вас такие сведения?

– Не беспокойтесь, сведения самые точные, – негромко, но твердо произнес обвиняемый. – Из надежных источников.

– Назовите их.

– А это уж увольте, – решительно заявил Скворцов. – У нас, в торговле, свои правила игры, и я их нарушать не буду. Я отвечаю лично только за себя. Играю с вами честно: что касается моих грехов – весь как на ладони. Ничего не скрыл.

– А скрывать и не было смысла, – заметил следователь. – По документам все ясно. Никуда не денешься – подписи ваши… Хорошо, вы сами Кирееву давали?

– Ему в руки – нет. А вот для него передавал. Правда, всего один раз.

– Уточните: когда, через кого, сколько?

– Когда? – тяжело вздохнул подследственный. – В декабре прошлого года. Всего месяц прошел, как меня назначили коммерческим директором. И тут заявляется шестерка Киреева – старший опер Ларионов.

– Имя-отчество помните?

– Станислав Архипович… Так вот, представился, значит, он, разговорились. Согрелись коньячком. За знакомство как бы. Он и говорит: дочери его начальника требуется дубленка. Требуется так требуется, хотя ума не приложу, зачем она при нашем-то климате… Пошли на склад, выбрали. Бельгийскую. Сорок четвертый размер. Завернули, как положено. Я жду, когда Ларионов рассчитается. Держи карман шире!.. Когда он ушел, мне популярно растолковали, что к чему. Сказали, что еще дешево отделался. Но радоваться было рано. Недельки через две снова пожаловал Ларионов. Я опять выставил марочный коньяк. Одной бутылки ему мало. Вторую раскупорили. И вдруг этот молокосос заявляет, что я должен ежемесячно вручать ему для его начальника три тысячи рублей… Представляете, три тысячи! В месяц! Я возьми да ляпни: «А не жирно ли будет для твоего Киреева?» Ларионов говорит, что Донату Максимовичу будут доставаться из них крохи: львиная доля пойдет наверх, аж до самой Москвы…

– Ларионов назвал, кому именно?

– Что он – дурак? – хмыкнул бывший коммерческий директор. – Да и мне много знать за ненадобностью… Короче, я возмутился. Ну и рубанул сплеча: никаких тысяч отстегивать не буду!.. Действительно, почему? Тут, понимаешь, ночами не спишь, мучаешься, как, что и откуда, а эти кровососы… – Он хрустнул пальцами и замолчал.

– Ну и что же дальше?

– Ларионов аж побагровел. Говорит, пожалеешь, начальник не любит, кто против течения, и ничего не забывает… Ушел. – Скворцов снова замолчал.

– И чем все кончилось?

– Тогда – ничем. Правда, пару раз Ларионов приходил со своими коллегами с проверкой. Но ничего интересующего их не нашли.

– Не смогли или не захотели? – внимательно посмотрел на Скворцова следователь.

– Не захотели, – осклабился тот.

– За здорово живешь? – с сомнением произнес Шмелев.

– У «Киреева и К^о» так не принято. Свое он имел.

– Все-таки давали? – настаивал следователь прокуратуры.

– Я – нет. Но это не значит, что не давали другие, – уклончиво ответил обвиняемый.

Здесь таилась какая-то непонятная комбинация, поэтому Шмелев строго сказал:

– Послушайте, Владлен Карпович, вы же сами уверяли, что передо мной – как на ладони.

Скворцов некоторое время колебался, затем со вздохом проговорил:

– Ладно. Начистоту так начистоту. Но только не для протокола. Идет?

– Слушаю.

– Знаете, почему я здесь перед вами? – понизив голос, произнес бывший коммерческий директор. – Потому что компаньоны мои скиксовали.

– Кооператоры, что ли? – уточнил следователь.

– Они. Обещали прикрыть тылы своими силами. Ну, отстегнуть Кирееву. Как раньше делали. Но пожалели, наверное. А этот вампир и впрямь ничегошеньки не забывает.

…Что касается протокола допроса, тут Скворцов проявил невероятную дотошность. Цеплялся к каждому слову. Расписался он на листах дела лишь тогда, когда все его замечания и дополнения были зафиксированы со скрупулезной точностью.

Киреев пребывал в прекрасном настроении – отлично провел время на даче в горах в обществе начальника главка одного из влиятельных ведомств в Москве. Белая «Волга» майора, покинув прохладное ущелье, вылетела на оживленные, несмотря на глубокий вечер, улицы Южноморска. Шофер привычной дорогой вез Доната Максимовича домой, встречные инспектора ГАИ, как всегда, брали под козырек.

Уже на родной улице Киреев вдруг вспомнил, что обещал Зосе навестить ее родителей: теща прихворнула. Но закрутился и забыл.

«Теперь уже поздно, – с огорчением подумал он. – Ладно, заеду завтра».

И тут раздался зуммер радиотелефона.

– Киреев слушает, – поднял он трубку.

– Говорит полковник Дойников, – послышался знакомый голос заместителя начальника УВД области. – Сообщаю, что операция «Прибой» начнется завтра в девять ноль-ноль. Как поняли?

– Понял, товарищ полковник, – откликнулся Донат Максимович. – Операция «Прибой» начинается завтра в девять ноль-ноль.

– Общее руководство осуществляет сам генерал Рунов, – продолжал четким, без всяких эмоций голосом Дойников. – Вам надлежит к назначенному времени быть вместе с оперативным составом в полной готовности. Конкретные указания – что и кого проверять – получите непосредственно перед началом операции. За утечку информации начальники подразделений несут персональную ответственность. – Полковник выдержал паузу, чтобы, вероятно, начальник ОБХСС осмыслил приказ, и в заключение спросил: – Все понятно?

– Так точно, товарищ полковник.

– До свидания.

– До свидания, – положил трубку Киреев. И скомандовал водителю: – Разворачивай.

– В управление? – вопросительно посмотрел на патрона шофер.

– Сначала в «Аполлон».

Савельева встретила позднего гостя в своем салоне настороженно.

– Что-нибудь серьезное? – спросила хозяйка «Аполлона», когда Киреев развалился на диванчике.

– Очень, – кивнул он. – Главное – срочно.

– Свистать всех навер-рх! – возбужденно заходил по своей жердочке Чико, распушив хохолок.

– Господи! – уставился на попугая Донат Максимович. – Честное слово, готов иной раз поверить, что он был когда-то человеком.

– И весьма неглупым, – рассмеялась Капитолина Алексеевна, а затем озабоченно добавила: – Ну, выкладывай.

– Нужно кое-что передать боссу, – начал Киреев.

– Хорошо, – кивнула Савельева. – Сегодня, правда, я не смогу связаться с Совой.

– Нет, обязательно сегодня. Сейчас!

– Ладно, – после некоторого размышления согласилась Капочка…

* * *

Стоит отлучиться буквально на два дня, как по возвращении тебя ожидает куча дел, разгрести которую удастся, просидев неделю на работе допоздна. Так случилось, когда я вернулся с зонального совещания.

Утром я прибыл на службу и тут же столкнулся у подъезда со своим заместителем Алексеем Алексеевичем Гурковым. Не успели мы поздороваться, как он с ходу обрушил на меня ворох вопросов, которые требовали незамедлительного решения. Гурков выложил их за то время, пока мы шли с ним в мой кабинет. Но и там Алексей Алексеевич продолжал делиться новостями:

– А уж сколько звонков было – словно прорвало. И каждый непременно желал переговорить лично с вами.

В голосе Гуркова послышались знакомые нотки – некоторая обида. Я понимал: задето его самолюбие. Он метил на освободившееся место областного прокурора, но назначили не его, а меня. Поговаривали, что Алексей Алексеевич до сих пор не может успокоиться, что его обошли…

– Откуда звонили? Кто? – спросил я.

– Из горкома несколько раз, – загнул палец мой зам. – Голованов… Из прокуратуры республики, – загнул он второй палец. – Помощник Генерального прокурора… Спецкор центральной газеты. Мелковский, кажется, его фамилия… Заместитель министра внутренних дел Союза…

Пальцев на руках Алексея Алексеевича не хватило – меня добивались двенадцать человек.

– Слава богу, не чертова дюжина, – заметил я с улыбкой.

А сам невесело подумал: наверняка многие звонившие хотели попросить устроить домочадцев или кого-нибудь из знакомых в гостиницу, пансионат. Подобные просьбы сыпались как из рога изобилия в преддверии бархатного сезона. Буквально перед отъездом меня замучили подобными звонками, раздававшимися по нескольку раз в день. Будто я не прокурор, а диспетчер курортного бюро…

Отказывал всем. Уверен, что многих обидел. Но как быть иначе? Дать обещание – значит идти к кое-кому в Южноморске на поклон. Мне навстречу пойдут с удовольствием, но тогда прощай независимость: обратают в одночасье.

– Если вам неудобно, направляйте ко мне, – предложил как-то Алексей Алексеевич. – Я всегда готов помочь.

– Можно подумать, что у вас нет других дел, – заметил я.

И больше эту тему не затрагивал…

– Вы в курсе, почему на меня такой спрос? – поинтересовался я.

– По-моему, большинство звонили по поводу Киреева, – ответил Гурков.

Это было странно. Когда я уезжал два дня назад, дело начальника южноморского ОБХСС только-только разворачивалось.

– Что случилось? – удивился я. – Его взяли под стражу?

– Нет-нет, – испуганно проговорил Алексей Алексеевич. – Кто бы решился дать санкцию? – Он помялся и добавил: – Между прочим, и вам советую: поосторожней. Самое милое дело – спихнуть расследование в прокуратуру города, а еще лучше – в прокуратуру республики. Как еще обернется – бабка надвое сказала, а нам жить в одном городе с Киреевым и с его тестем…

У меня заныло в загрудье – признак поднимающейся злости.

Ох уж этот Гурков! Он всегда отличался большим мастерством в «спихотехнике». Но как это можно, чтобы зампрокурора области, старший советник юстиции, боялся начальника ОБХСС города?

Я не успел ответить – зазвонил аппарат ВЧ. Чисто и звонко. Это была Москва, заместитель министра внутренних дел. Он и вчера звонил, в мое отсутствие. Заместитель министра начал издалека, о зональном совещании, где выступил его шеф. Пришлось поддержать в общем-то пока ни к чему не обязывающую тему. Я сказал, что патрон его выступил очень даже нестандартно (я не лукавил, это действительно было так). Наконец мой собеседник спросил:

– Что это вы там устроили проверку нашему работнику, Захар Петрович? Я говорю о Кирееве…

Почему-то он избежал слова «следствие».

– Не проверку, возбудили дело, – поправил я.

– И что установили? – продолжал замминистра уже не так любезно.

– Пока ничего не могу сказать. Идет следствие.

– Кто ведет?

– Очень опытный товарищ.

– Вы ему доверяете?

Это уже начинало походить на допрос…

– Не доверять нет оснований, – ответил я официальным тоном.

– Так что, Киреева уже взяли под стражу?