– Трепач ты, Серега. Самый натуральный трепач. Несешь какую-то ахинею, а конкретного ничего предложить не можешь. Тоже мне, личность нашлась. Мнение большинства его не устраивает. В лес вон тогда иди, в берлогу. Индивид… – Он презрительно сплюнул в траву. – Думаешь, наверное, ты умнее всех, да? А мы так, дурни темные. Пеньки с глазами!

– Эх, Игнатьич, Игнатьич, в том-то и беда, что именно вы являетесь большинством. Вот такие, как ты сам выразился, пеньки с глазами и являются основной массой, мнение которой всегда перевешивает. Быдломассой, мнением которой манипулируют те, кто реально захватил власть.

– Да иди ты!.. – надулся Степан Игнатьевич.

– Ладно, не обижайся. – Сергей тихонько пихнул его в бок. – Я же это не про тебя.

Вечером, ближе к полуночи, в дверь к нему позвонили. Прямо как был, с мокрой головой и намыленным подбородком, накинув на голое тело один только халат, он побежал открывать. Интересно, кого это принесло на ночь глядя?

– Кто там? – спросил он через запертую железную дверь.

– Полиция, – ответил незнакомый мужской голос. – Гражданин Кононов здесь проживает?

– Здесь, здесь… – бурчал Сергей, открывая замок.

А дальше все пошло кувырком. В лоб ему залепили чем-то обворожительным, скорее всего резиновой дубинкой, и на некоторое время он потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил, что скручен по рукам и ногам, да еще и обмотан каким-то тряпьем. Двое, а может, и трое волокли его вниз по лестнице. Он было задергался и попробовал кричать, но тут же получил по ребрам и решил, что лучше не сопротивляться. Ориентироваться теперь он мог только по звукам.

Его выволокли из подъезда. Хлопнула дверца машины, и кто-то поинтересовался:

– Он?

– Ну а я откуда знаю! – ответил тот самый голос, который спрашивал через дверь. – Наверное, он, больше там никого.

Было ясно, что говорившие слегка нервничают.

– Давайте быстрее, – скомандовал первый.

Его забросили в машину, очевидно медицинский фургон, и сразу же машина сорвалась с места. «Хорошо еще, что не в багажник, – подумал Сергей, – вот было бы весело». Впрочем, весело оказалось и здесь. Водитель гнал изо всех сил, на поворотах машину заносило, и Сергей несколько раз сильно ударился головой о какую-то железяку. В голове, еще не успевшей прийти в себя от знакомства с дубинкой, загудело так, что на некоторое время он перестал слышать даже шум мотора.

Когда выехали на улицы с оживленным движением, скорость немного сбавили. Несколько раз останавливались на светофоре, и в такие минуты чья-то нога аккуратно придавливала Сергею шею.

«Нет, – пытался соображать он, – эти ребята явно не из полиции. Кто же тогда, черт побери? Может, похищение? Но с какой целью? Денег у меня все равно нет, платить выкуп за меня некому… А может, сектанты? Сатанисты или кто-нибудь в этом роде. Им понадобилась человеческая жертва, и они… Нет, слишком сложно. Да и наплевать бы им тогда было, кого и откуда брать. А эти же ясно спросили: „Кононов?“ Впрочем, моя фамилия написана на табличке. Нет, для сатанистов все равно слишком нагло…»

При выезде из города машину остановил патруль. Так, по крайней мере, решил Сергей. Он почувствовал, как на горло ему наступила все та же нога, а к затылку что-то приставили – должно быть, пистолет.

– Все в порядке, можете ехать, – донесся приглушенный голос.

Машина тронулась, нога и пистолет исчезли. «Вот тебе и правовое государство, – усмехнулся Сергей. – У всех на глазах из собственной квартиры похищают человека, а они… Впрочем, что они могут сделать? Хм… вот вам еще один взгляд „на данную тему“. Взгляд, так сказать, изнутри…»

Как долго и в каком направлении они ехали, Сергей не знал. Машину так трясло и подбрасывало, что очень скоро он стукнулся головой все об ту же проклятущую железяку достаточно сильно для того, чтобы на неопределенный срок прервать цепь своих философских рассуждений.

Когда он очнулся, веревки и тряпки с него уже сняли. Машина, действительно фургон, только не медицинский, а телевизионной службы, стояла на обочине дороги. Одна из задних дверей оказалась открыта, и Сергей заметил, что в свете другой, кажется легковой, машины стоял человек в светлом плаще и о чем-то разговаривал с парнем в спортивном костюме.

Наверное, они ехали следом, решил Сергей. В следующее мгновение его схватили за шиворот и, стукнув по шее, швырнули вперед. Вторую дверцу он открыл собственным лбом и, вылетев наружу, шлепнулся на песок.

– Ну? – спросил человек в плаще.

Теперь он стоял, повернувшись к Сергею, однако лица его по-прежнему не было видно.

– Вот он, – ответил кто-то – кажется, один из похитителей.

Сергея рывком поставили на ноги и, взяв за волосы, приподняли ему голову, которая сама по себе уже не держалась и стремилась все время упасть на грудь. «Ну и видок у меня, должно быть», – подумал он.

– Кто это? – брезгливо спросил человек в плаще.

– Как кто? – недоуменно ответили сзади. – Тот, кого заказывали.

– Я не знаю этого ублюдка! Кого вы ко мне притащили?! – завизжал, выходя из себя, человек в плаще. – Вы что, издеваетесь надо мной? Рыжий!

– То есть как это? Степная семь, квартира…

– Луговая семь, идиоты! Луговая… Рыжий!! (…невнятное бормотание…)

– Рыжий! – Человек в плаще указал подошедшему к нему парню на Сергея (вернее, на того, кто его держал). – Поедешь с этими и сам все устроишь. Понял?

– Будет сделано, – с готовностью ответил Рыжий.

– А с ним что? – растерянно спросили сзади и Сергея снова встряхнули.

– А вот это уже не мои проблемы! – раздраженно ответил человек в плаще. – Можете домой отпустить, а можете и до участка подбросить. Чтобы он вас, идиотов, там прямо и сдал.

Он развернулся и зашагал прочь.

– Вадик, а ведь это все ты… – наставительно начал кто-то.

Сергея снова стукнули по затылку, и что происходило дальше, он уже не слышал…

…смысл, собственно говоря, в том и заключается, что во всем этом нет никакого смысла, – трещал без умолку Макс. – Проповедовать мы ничего не проповедуем, морали у нас никакой нет. В этом и состоит наша свобода.

– В отсутствии морали? – не понял Сергей.

– Нет, в отрицании общепринятой, ханжеской морали. Что такое мораль? Это предубеждение, искусственно воздвигнутое ограничение. Глупый стереотип, догма. Наша цель – разрушить это бесполезное, давно утратившее всякий смысл строение. И начинаем мы, в отличие от некоторых, с себя. Таких, как я, не так уж и много, но и не сказать чтобы слишком мало. В общем, достаточно. Возможно, глядя на нас, люди наконец задумаются над тем, что они из себя представляют. Мы для них являемся как бы напоминанием, свежей струей воздуха в затхлом помещении.

– А в Котлован работать вы тоже не ходите?

– Нет, – Макс засмеялся, – насчет Котлована это уж как кому повезет. Сумел отвертеться – хорошо, ну а нет… Впрочем, убытку там от таких работников гораздо больше, чем пользы. Стоп! Пришли.

Посреди пустыря, поросшего беленой и редким репейником, горел небольшой костерок. Возле костра, прямо на кучах шлака, сидели несколько человек. Парень в кожаной, утыканной клепками куртке бренчал на гитаре. Двое других его слушали. Тут же обнималась малолетняя парочка. Еще трое или четверо сидели в тени по другую сторону костра и негромко разговаривали.

– Привет. – Макс по очереди поздоровался со всеми и тоже уселся на землю. – Что-то нас сегодня маловато, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Дык пасмурно… – вяло констатировали справа.

На Сергея никто не обратил внимания. Он притулился чуть поодаль и стал наблюдать. Лохматые прически, довольно развязные манеры. Явное злоупотребление пирсингом и портвейном. На некоторых вместо нормальной обуви были надеты роликовые коньки, и как они умудрялись передвигаться на них по этому пустырю – было не очень-то понятно.

– Я вот вчера с Попугаичем на Котловане был, – растягивая слова, произнес тот же вялый голос. – Народищу-у… тьма!

– Ну и как они там? – поинтересовался кто-то.

– Шевелятся…

Продолжительная пауза.

– А про Лопнутого слыхали? – (с некоторым воодушевлением).

– Говорят, его в Части забирают.

– Да ну? – (вяло и без особого интереса).

– Подруга сказала.

– Да ла-адно!.. – (очень пренебрежительно).

Снова тишина, бряньканье гитары и воркование за кустом.

– Гундяй… Гундя-ай!

– Чего тебе?

– Дай закурить.

– Отсоси у Макса.

Дружный хохот. Несложная операция по передаче сигареты с одной стороны костра на другую, затем прежняя полудрема.

Сергей еще некоторое время прислушивался к разговору, но вскоре тоже впал в какую-то прострацию. Поначалу эти молодые люди, противопоставляющие себя всем и вся, заинтересовали его. Было в них что-то такое… Какая-то особенная легкость, что ли? Непринужденность… Впрочем, это еще далеко не независимость.

Они часто разговаривали на эту тему с Максом, но чем дальше, тем больше Сергей убеждался, что всё их пренебрежение к жизни, вся их внешняя раскованность, вычурность не более чем камуфляж. Защитная реакция организма на внешние раздражители, средство не умереть со скуки. Никакими идеями, никакой принципиальностью, никакой свободой(!) здесь и не пахло. Стиль жизни, не более того. Желание выделиться, показать свою индивидуальность…

Нет, свобода – это совсем другое. Свобода – это то, что тебя ни к чему не обязывает, благодаря чему ты оказываешься независимым не только (и не столько…) от внешних факторов, но и от внутренних, от самого себя. Что ж, отрицание морали – дело забавное, но такое ли уж необходимое? Вернее, нужно ли для этого противопоставлять себя кому-то, подчеркивать свою неординарность, особенность? Нет, до свободы тут еще далеко. Свободой тут даже и не пахнет. Это совсем из другой оперы…

Сергеем овладело отчаяние. По-прежнему бренчала гитара, по-прежнему вялые и словно уставшие от жизни голоса без всякого интереса обсуждали банальные и никому не нужные вещи, по-прежнему вздыхали и охали за кустом.

– Эй, поцеры! – Он приподнялся и (…поканали на дебаркадер!..) вытащил из заднего кармана револьвер. Шестизарядный «Смит & Вессон» тридцать пятого года, подаренный ему не так давно старым приятелем, Сашкой Тагесом, безумно любившим такие вещицы и, что говорится, знавшим в них толк. – Может, сыграем? Вам не надоела еще эта тягомотина?

Гитара смолкла, несколько пар удивленных глаз уставились на него. Сергей крутанул барабан, вытряхнул на ладонь все шесть патронов и, выбрав один, загнал его обратно.

– Посмотрим, кто у нас тут самый везучий, а? – Не глядя провернув барабан несколько раз, он предложил оружие одному из парней: – На, покажи, на что ты способен.

Парень инстинктивно протянул к револьверу руку, но тут же отдернул ее обратно:

– Ты чё, чувак! Совсем крыша поехала?

– Может, ты? – Сергей предложил револьвер другому.

– Макс, ты кого это привел?

– Что, кишка тонка? – Сергей взвел курок. – Страшно, да?

Он резким движением приставил ствол к виску и нажал на спусковой крючок. Толпа охнула, однако выстрела не последовало. Сергей рассмеялся.

– Вот видишь, – сказал он, обращаясь к Максу, – мне не повезло. Может, ты?

Макс отрицательно покачал головой.

– Что?! Тоже струхнул? – Сергей снова нажал на спуск.

– Вот черт, не мой сегодня день!

Он с остервенением сделал еще три попытки подряд, но и на этот раз револьвер молчал, упорно не желая вступать со своим хозяином в осмысленный диалог. Несколько человек сорвалось с мест и бросилось врассыпную.

– Ну надо же, – произнес Сергей, нажимая на спуск в шестой раз, – а говорят, дуракам должно везти…

…он долго находился в темноте, безмолвии и невесомости. Он сознавал свое «Я», сознавал, что существует, но ничего не мог предпринять.

…непроявленность…

Он одновременно и был и не был. Вернее, он – был, а ни вокруг него, ни внутри ничего не было. Ничего! Не было даже мыслей. Время сделалось холодным и неподвижным…

…первым начал возвращаться слух. Негромкое жужжание, странный шелест и то ли завывание ветра, то ли отдаленный плеск волн. Потом он почувствовал, как ноги его коснулись чего-то твердого. Возвратилась привычная тяжесть, однако теперь она оказалась намного меньше обычного. В голове засуетились мысли, а перед глазами замелькали разноцветные огоньки. Темнота немного рассеялась, и он обнаружил, что находится посреди громадного зала. Площадку, на которой он стоял, со всех сторон обступали колонны. Последним вернулось ощущение своей Истинной Личности.

– Приветствую тебя, Живая Искра, – услышал он за своей спиной насмешливый голос.

Бахур обернулся. На него смотрел проводник. В поношенном пестром балахоне, он стоял, привалившись спиной к одной из колонн, и небрежно поигрывал кадуцеем.

– Кокаб?! – Бахур не верил собственным глазам.

– Да-да. – Проводник отклеился от колонны и, все так же поигрывая кадуцеем, стал приближаться. – Твой персональный психопомп. Ты действительно здесь, можешь не сомневаться и не удивляться этому.

Двигался он не по прямой, а описывая вокруг Бахура концентрические круги, с каждым разом подбираясь все ближе и ближе.

– Но почему? – Бахур поворачивался, стоя на месте, стараясь все время следовать за проводником взглядом.

– Вопросы не сюда, я здесь всего лишь проводник. – Кокаб наконец закончил свою спираль, остановился прямо перед Бахуром и дотронулся ему до лба и груди жезлом. – Пошли, я провожу тебя к лодочнику.

Долго петляли среди колонн, потом поднимались по каким-то ступеням. Блуждали по каменному Лабиринту. Затем снова оказались среди колонн и снова поднимались по лестнице.

– Я веду тебя кратчайшим путем, – пояснил Кокаб.

– Что же все-таки случилось? – продолжал допытываться Бахур, не на шутку обеспокоенный происходящим. – Можешь ты хотя бы намекнуть?

– Ты начал слишком злоупотреблять знанием Вечного, – нехотя ответил Кокаб.

– Самоубийства?!

– Да. Последнее было уже седьмым среди такого сравнительно небольшого количества воплощений.