Глава III

Яркий солнечный луч пробился сквозь щель в деревянной ставне и уткнулся Максиму в глаз. Максим повернулся на бок, но приятный сон, который он попытался досмотреть, уже успел провалиться куда-то в бездну просыпающегося сознания. Он даже не смог вспомнить, о чём был сон, осталось только приятное ощущение на душе. Максим дотянулся до своих наручных часов, лежащих на тумбочке, они показывали 6:30 утра. Несмотря на ранний час, в комнате было уже довольно жарко, даже плотные ставни не могли защитить от палящих с самого утра лучей южного солнца. Максим почувствовал, что вспотел. Спать больше не хотелось, он встал и направился в душ.

Душевая комната находилась в коридоре. Войдя в неё, Максим сначала подумал, что не туда попал. Там не было ни кабинки, ни ванной, кафельный пол воронкой уходил в отверстие посередине, куда стекала вода из подогреваемого газовой колонкой душа. Максим открыл горячую воду и сунул руку под струю чтобы определить её температуру. Вода была совершенно холодная, он подождал немного, давая воде разогреться, но и во второй раз особой разницы не почувствовал. На третий раз он совершенно убедился, что вода если и подогревается, а в колонке явно горел огонь, то до температуры, ненамного превышающей точку замерзания. Кое-как обмывшись, Максим растерся до красна вафельным полотенцем и побежал к себе в комнату.

Аркадий уже тоже встал и, стоя у раковины, чистил зубы. В 8 часов они поднялись наверх в столовую, где подавали завтрак. Несколько столиков накрытых клеенкой в красно-белую шашечку составляли всю меблировку столовой. Максим с Аркадием разместились за одним из столиков у мансардного окна. Из открытых в кухню, соседствующую со столовой, дверей вышла молодая девушка с подносом и подошла к ним. Она вежливо поздоровалась, и по ее акценту можно было легко понять, что её родной язык тоже славянский. Она поставила на стол кофейник и две тарелки с небольшими французскими булками на каждой. К булкам полагались маленькие пакетики с маслом и джемом.

– А вы, девушка, откуда? – спросил её Максим.

– Я из Польши.

– И вы давно здесь, в Италии? – продолжал он.

– Три месяца, нас тут много… в этом пансионе все официантки и уборщицы из Польши.

– Вот как? – удивился Максим.

– Да, здесь, в Риме очень много поляков, даже некоторые в парках живут, в палатках. Итальянцы нас не любят, считают, что мы отнимаем у них работу. Хотя, на ту работу, которую мы делаем, они сами не хотят идти.

– У вас прекрасный русский, где вы его выучили? – поразился Максим.

– В школе учила, а потом в институте. Ещё я по обмену ездила на учебу в Москву на несколько месяцев.

– Меня зовут Мария, а вас как?

– Максим, а его – Аркадий.

– Приятно познакомиться!

– Ну, я пойду, а то наш хозяин меня ещё выгонит за то, что я много болтаю.

– Симпатичная девушка! – заметил Аркадий, когда она отошла.

– Да, ей, вероятно, нелегко приходится! – заметил Максим, – им, похоже, никаких пособий не дают. Иммиграция в чистом виде!

День выдался жаркий, мостовая раскалилась как сковородка, и воздух был настолько тяжел и густ, что, казалось, его можно было мять руками. Максим с Аркадием долго бродили по распаренным полуденным зноем улицам Рима. Посидели на ступеньках Испанской лестницы, погуляли вдоль Пьяцца Навона и немного охладились возле Фонтана де Треви, но Максим в какой-то момент почувствовал, что у него начинает болеть голова. Рубашка на нем вся промокла, джинсы прилипли к коленям, и всё, о чем он сейчас мог мечтать, это был холодный душ в пансионе. Вернувшись, Максим просто понесся в душевую и, сбросив одежду, с наслаждением встал под холодную струю воды.

Он подставил голову под воду и сразу почувствовал облегчение, головная боль стала заметно притупляться. Максим закрыл глаза, концентрируясь на уходящей головной боли, наслаждаясь прохладой. Вдруг, ему показалось, что дверь в душевую скрипнула, но он не придал этому значения, поскольку был уверен, что запер её. Но, через минуту он рванулся, почувствовав чьё-то прикосновение. Максим резко обернулся и увидел перед собой совершенно обнаженную Марию. Она прижала палец к губам и обвила руки вокруг его шеи. Максим почувствовал на себе её упругие девичьи груди и немедленный прилив крови к нижней части своего тела. Затем всё произошло с невероятной быстротой. Максим даже не был вполне уверен, что это был не сон. Молниеносная вспышка страсти обуяла им и в полусознательном состоянии он полностью отдался этому порыву.

Когда Максим вернулся в свою комнату, он все ещё не был уверен в реальности произошедшего. Аркадий, вероятно, заметил какие-то странности в поведении Максима и спросил:

– Ты чего такой загадочно молчаливый?

– Да так… на солнце, просто, перегрелся…

Максиму не хотелось ничего рассказывать, это бы испортило то приятное ощущение, как после дивного сна, которое он испытывал.

– Пойдем лучше пообедаем, – предложил он.

Обед им тоже полагался в пансионе. Они уселись за тот же столик, что и утром. Максим немного занервничал, боясь увидеть сейчас Марию, но она не появлялась. К ним подошла другая девушка, вероятно, Мария работала только в утреннюю смену. Обед состоял из салатика из листьев и редких долек помидоров и огурцов, жидковатого овощного супа и спагетти с томатным соусом, скупо посыпанных сверху пармиджано. На третье, как извинение за скромный обед, подали бискотти с капучино.

Следующий день выдался таким же жарким, как и предыдущий, но запланированная на сегодня поездка в Ладисполи с целью снятия в наём жилплощади, где предстояло ожидать американскую визу, сулила возможность искупаться в море. Около десяти часов утра автобус с русскими иммигрантами прибыл к главному фонтану небольшого приморского городка в тридцати пяти километрах от Рима. Их уже поджидали ранее прибывшие сюда иммигранты, получившие уже въездные американские визы. Они ожидали вновь прибывших, чтобы пересдать им свои квартиры и углы, дабы вернуть неиспользованную рентную плату.

К Максиму сразу подошел мужчина средних лет с велосипедом и без рубашки, на нём были одеты только цветастые, похожие на трусы, шорты и пластиковые шлепанцы. Он говорил с сильным киевским «х». Мужчина представился Виталием и предложил показать квартиру, в которой жил вдвоём с женой. Они уезжали на следующей неделе в Чикаго. Квартирка оказалась вполне подходящей; отдельная кухня и комната с двумя кроватями. Она располагалась на втором этаже небольшого, двухэтажного дома, и, поднявшись выше по лестнице, можно было выйти на крышу, откуда открывался неплохой вид. На натянутых между телевизионными антеннами веревках сушилось, в итальянском стиле, белье. Рентная плата вполне устраивала Максима с Аркадием и они, недолго думая, согласились снять эту квартиру.

Надо было только встретиться с хозяйкой в Риме и заплатить ей депозит. Максим записал её телефон. Правда, он плохо представлял себе, как будет с ней разговаривать, Виталий предупредил, что сеньора Рипези ни по-английски, ни, тем более, по-русски не понимает. Максим вытащил из кармана портативный итальянский словарь и попытался составить фразу, чтобы договориться с хозяйкой о встрече. Виталий, проживший в Италии уже почти три месяца и, успевший нахвататься итальянских слов, даже смог ему помочь. Максим пошел в телефонную будку на углу улицы и, глубоко вздохнув, набрал номер телефона. На третьем звонке в трубке прозвучало: «Pronto!»

Максим автоматически повторил: – Pronto!

– Senora Ripezi?

– Si, si…

– Vorrei affittare un appartamento e si incontrano^[5], – прочитал свою шпаргалку Максим. Синьора Рипези быстро заговорила по-итальянски, из чего Максим не мог понять ни слова. Он, как попка, просто повторил ту же фразу. Хозяйка опять затараторила на своём красивом языке, напоминающем Максиму шум прибоя. С грехом пополам, он всё же разобрал, что она хочет встретиться с ним DOMANI^[6] на пьяцца Навона, возле FONTANA. Максим обрадовался выполненной задачей и, сказав ARRIVIDERCI^[7], повесил трубку.

– А как же я её узнаю? – вдруг спохватился он.

– А я тебе её опишу, – успокоил его Виталий, – у неё тёмные волосы, она среднего роста, средних лет и носит очки.

– Ну, и ну! Да таких женщин пол-Рима! – заметил Аркадий.

– Слушай, возьми какую-нибудь русскую газету или журнал, и она сама тебя узнает. Здесь в киосках полно всяких газет и журналов продают, в том числе, и русских, – предложил Виталий.

– Хорошая идея! – одобрил Аркадий, – вместе завтра поедем и оба будем держать перед собой и «Правду», и «Известия».

До отхода автобуса ещё оставалось достаточно много времени, и Максим с Аркадием пошли на пляж.

Глава IV

За завтраком их опять обслуживала Мария. Она, как ни в чём не бывало, болтала с Максимом и Аркадием, и только когда они уже заканчивали есть, она подмигнула Максиму и взглядом указала ему подойти к кухне. Максим отстал от Аркадия, уже выходящего на лестницу, и зашёл в кухню. Там никого в этот момент не было. Мария сразу же прильнула к нему, и они застыли в долгом поцелуе.

– Я освобожусь в час тридцать и пойду приму душ, – прошептала Мария.

– Я тоже, – ответил он.

Тут в кухню зашла другая девушка официантка, и Максим поспешно вышел.

На лестнице он достал помятую в кармане пачку Marlboro и, открыв её, увидел, что она пуста. Он быстро спустился по лестнице и заскочил в табачную лавку на углу, где купил новую пачку сигарет.

– Ты куда пропал? – спросил Максима Аркадий, когда тот вернулся в комнату.

– За сигаретами бегал, у меня кончились.

– А… а… аа… – понимающе замотал головой Аркадий, – Спросил бы у меня, я бы тебя угостил.

– Да ладно, все равно надо было новую пачку покупать, бежать то тут недалеко!

– Пойдем, прогуляемся, а там уже и с хозяйкой нашей надо будет встретиться, – предложил Максим.

Они вышли на улицу и пошли сначала к вокзалу. На углу, напротив вокзала Термини, на тротуаре сидело несколько человек похожих на бездомных. Когда Максим с Аркадием поравнялись с ними, один повернулся в их сторону и спросил Максима по-русски:

– Ты, когда приехал?

– Два дня назад, – ответил обомлевший Максим.

– Ну, с приездом! А ты откуда?

– Из Питера.

– Что нибудь привезли на продажу? – спросил незнакомец.

– Да нет, ничего не привезли, – ответил Максим.

– Ни фоторужья, ни фотоаппарата не прихватили?

– Нет у нас ничего, – развел руками Аркадий.

Незнакомец разочарованно покачал головой.

– Удачи вам, ребята! – сказал он и повернулся к своим друзьям.

В киоске на вокзале они купили журнал «Огонёк» и газету «Правда» и пошли на встречу со своей будущей хозяйкой. На пьяцца Навона было многолюдно. Выбрав заметное местечко возле фонтана, они встали как два солдата на посту, прижимая к груди советскую прессу. Максим ощущал на себе взгляды недоумевающих прохожих и ему хотелось провалиться сквозь землю.

– Они ещё подумают, что мы тут какую то демонстрацию устраиваем в поддержку СССР, – шепнул он Аркадию.

– Ну и пусть подумают, мы в свободной стране! Главное нам сеньору нашу не прозевать, а то жить будет негде и будем мы тогда, как вон те возле вокзала, на панели отдыхать, – ответил Аркадий.

Максим счёл его ответ вполне резонным и немного успокоился. К счастью, ждать долго не пришлось, очень скоро к ним подошла женщина среднего роста, средних лет, с тёмными волосами и в очках.

– Senora Ripezi? – обрадовался Максим.

Она утвердительно замотала головой: – si, si…

Максим с Аркадием представились и Аркадий достал из кармана конверт с приготовленными заранее лирами.

– Molte grazie!^[8] – сказала она и что-то затараторила по-итальянски.

Максим силился понять, о чём она говорит, но мог только догадываться по её жестам, что она даёт им какие-то указания по уходу за квартирой. Она несколько раз взмахнула руками, держащими невидимую метлу, показывая, что надо убирать помещение. Затем, ударилась в долгие объяснения, о чём-то, что называлось STUFA и, (как Максим смог сообразить), что штуковиной этой нельзя пользоваться ночью. Максим порылся в своем словарике и выяснил – STUFA означает плита.

– Что она, нас за идиотов принимает? Чего это мы будем плитой пользоваться ночью? – сказал Максим.

– А почему бы и нет, вдруг нам приспичит ночью борщ сварить? – откликнулся Аркадий.

– Какая-то глупость! Ладно, спросим у Виталика, – сказал Максим.

В пансион вернулись в начале второго. Аркадий завалился на кровать и закурил.

– Пойду-ка я приму душ. Ну и жара сегодня опять! – сказал Максим и, захватив полотенце, вышел в коридор.

Дверь в душевую оказалась заперта, и Максим тихонько постучал по двери костяшками пальцев. Ответа не последовало. Он немного постоял в раздумье и решил постучать ещё раз. Дверь неожиданно приоткрылась и в образовавшейся щели показалась лоснящаяся красная физиономия и барабанного вида живот, замотанный белым вафельным полотенцем.

– Чего надо? – недовольно спросил толстый мужик на родном, отдающем хамоватыми оттенками русском языке.

– Простите! – опешил Максим, – я думал, тут никого нет.

– Ты чо, слепой? – рявкнул мужик и захлопнул дверь.

Максим, было, побрел обратно к себе в комнату, но тут в коридоре появилась с полотенцем в руках Мария.

– Там какой-то жлоб моется, – махнул рукой в сторону душевой Максим.

– Ну, мы подождем пока он помоется, – ответила Мария.