Глава 2

Королевство Агрия – Обитель

За ночь небо затянуло облаками, но прохладнее не стало, только еще больше усилилась духота. В мутной сероватой высоте тускло горело солнце, отчего казалось, что все вокруг будто присыпано пылью.

– Тамаш? – позвала Эстер, когда они снова вышли на дорогу. – А как мы попадем внутрь монастыря? Мы ведь не можем просто зайти.

– Ну… на самом деле можем, – не согласился Тамаш. – Там всегда есть свободные кельи.

– И мы просто попросимся пожить? – не поверила Эстер.

– Почему нет? – Тамаш развел руками. – Служители никому не отказывают, а лишним помощникам будут только рады.

– А ты? Представишься собой?

– Нет, не представлюсь, – покачал головой Тамаш.

Эстер немного подождала, но Тамаш ничего не добавил, и она снова спросила:

– И тебя никто не узнает?

– Не думаю, – ответил лекарь и снова задумался.

– Как это? – удивилась Эстер.

Тамаш пожал плечами и рассеяно ответил:

– Кто-то приходит, кто-то уходит. Никому не охота сидеть там дольше необходимого. – Он подумал и загадочно добавил: – Тем более летом.

– А я думала, там учат детей, – разочарованно протянула Эстер.

– Нет, – ответил Тамаш. – Дети приходят и до весны ждут испытания и приемной коллегии, потом уходят с кем-то из старших. А когда заканчивают обучение, то ближайшей весной возвращаются, чтобы пройти уже выпускную коллегию, получают шитье и остаются при монастыре на три следующих года. Вроде как отрабатывают обучение. Затем уже сами уходят на тракты.

Он рассеяно пригладил волосы и оправил жилет.

– И ты тоже так учился? – снова нарушила молчание Эстер.

– Я – нет, – вздохнул Тамаш. – Мой дар оказался слишком силен, чтобы обучаться ему на ходу, и я шесть лет прожил в монастыре под присмотром кого-нибудь из верховных.

– Один? – удивилась Эстер.

– Да. Ты думаешь, как я нашел тот свиток с легендой?

– А правда, как?

– Мне было скучно, – улыбнулся Тамаш, – и одиноко. Я развлекал себя тем, что обшаривал все потайные закутки, до которых мог добраться.

Холм, вдоль которого тянулась дорога, начал заметно набирать высоту, через некоторое время вздыбился отвесным краем и навис над головами холодной каменной массой. Дорога вильнула и вывела в долину, прильнувшую к вертикальной стене плоскогорья, в которое разросся холм. Перед путниками простерлись ухоженные сады и огороды. Под скалой влажно блестело узкое озерцо. На небольшом пригорке в центре долины возвышалась каменная крепость с гостеприимно распахнутыми тяжелыми створками и покатым, разукрашенным солнечными дисками куполом, который выглядывал из-за стен. Над воротами развевались стяги с белыми голубями.

– Какой-то он скромный – твой монастырь. – Эстер с сомнением оглядела крепостицу.

– А это и не он, – загадочно улыбнулся Тамаш. – Это – обычный монастырь с обычными монахами. Кто-то ведь должен заботиться о пропитании лекарей.

– А где тогда твой? – растерялась Эстер.

Вместо ответа Тамаш подошел поближе и медленно поднял руку почти вертикально вверх, вдоль отвесной стены. Эстер проследила направление и ахнула. За спиной раздался удивленный возглас Ксатры.

Прямо над ними в черной громаде стены врезанное в толщу камня протянулось длинное мрачное строение. Кое-где в глубоких морщинах горной породы топорщились каменные кладки и массивные консоли; узкие окна были устроены по-военному – черные хищные щели, забранные кованными решетками; над рядами бойниц пролегли длинные галереи, отгороженные от долины частыми каменными зубцами и щерившиеся вниз машикулями – сквозными вертикальными бойницами. С противоположного края долины к скале поднимался пологий холм, от которого к воротам перекинулся толстоногий каменный мост с подъемным механизмом. Ворота, насколько могла видеть Эстер, стояли закрытыми.

– Как-то не выглядит гостеприимно, – протянула она.

– Да, – согласился Тамаш, – песнями тут увеселять не попросят.

– И что же мы будем делать?

– Попросимся на постой и предложим помощь, – просто ответил Тамаш.

Они пересекли долину, где деловито сновали монахи, и стали подниматься по дальнему холму. Чем ближе надвигались массивные ворота, тем заметнее нервничал Тамаш. Он то оправлял что-то из одежды, то приглаживал волосы, то поддергивал сумку или перевешивал ее с боку на бок. И Эстер наконец не выдержала:

– Что-то не так?

– Не совсем. – Тамаш расстроенно покачал головой. – Я просто подумал, что, если там кто-то больной, безнадежный в смысле, я не смогу пройти мимо. А если вмешаюсь – это станет известно.

– Но как? Ты ведь никому не расскажешь, – не поняла Эстер.

– А это и не нужно, – покачал головой Тамаш. – Помнишь, я когда-то говорил, что Аваим создал всех созданий из своего дыхания?

– Конечно, – кивнула Эстер.

– Так вот, это божественное дыхание до сих пор есть в каждом из живых. В ком-то больше, в ком-то меньше, но силой Аваима наделен каждый.

– Такой же, как твоя? – Эстер недоверчиво взглянула на Тамаша.

– Да, – просто подтвердил лекарь.

– Почему тогда ты – всерадетель, а другие – нет?

– Потому что обычно ее совсем капля. Чтобы лечить – этого недостаточно, но если уметь этой каплей пользоваться, то можно, например, найти причину болезни или выбрать лечение, или… много чего можно. И лекарей учат с этим управляться. Иногда бывает, что кто-то сильнее других одарен, и тогда его учат прикасаться к источнику и перенаправлять дар – таких называют всерадетелями. Но если один лекарь поделится с больным своим даром, то другому это будет заметно. Первое время, по крайней мере. – Он снова оправил одежду и пригладил волосы. – Поэтому я боюсь выдать себя.

– А если ты не будешь скрываться?

– Еще хуже, – вздохнул Тамаш. – Если я заявлюсь, младшие обязательно отправят весть ближайшему лекарю из совета, и все это затянется очень надолго. У меня непростые отношения с советом.

– В чем именно? – испугалась Эстер.

– Ну… – замялся Тамаш. – В общем, здесь не совсем все честно устроено, и я с этим не согласен. В последний раз меня едва не отдали под трибунал за подстрекательство. Ужасно это говорить, но хорошо, что разразилась весенняя эпидемия, и всех срочно разослали по уездам. Так что, если я вернусь, разбирательство возобновят.

– И что же нам делать? – Эстер даже притормозила, словно опасаясь закрытых створок.

– Ничего, – развел руками Тамаш. – Другого пути внутрь нет – это крепость. И если нам нужны новые зацепки, они могут быть только там.

И он уверенно двинулся дальше.

Вблизи оказалось, что подъемный механизм давно врос в камень, а ворота были еще огромнее, чем виделось издалека. И они действительно были закрыты. Но Тамаш не пошел к воротам. Он свернул вправо, где Эстер с удивлением разглядела небольшую деревянную дверь. Тамаш постучал тяжелым кольцом, и в двери почти сразу открылось смотровое окошко. Оттуда выглянула постная мальчишеская физиономия с длинным носом. Привратник оглядел всех цепким взглядом и вопросительно замер.

– Мы ищем пристанища, – первым заговорил Тамаш.

– Идите на постоялый двор, – ломким голосом проскрипел юнец, не слишком уверенно, впрочем.

– Там слишком весело для тех, кто ищет покоя, – спокойно возразил Тамаш.

– Нету здесь пристанища, – враждебно пискнул мальчишка, оробев от спокойной уверенности чужаков.

– Дайте нам дело, и мы отработаем пребывание, – настаивал Тамаш.

– И дел здесь нету. Убирайтесь, попрошайки! – окончательно растерялся и ощетинился парень.

– Мы не попрошайки, – мягко возразил Тамаш. – Я обучен грамоте, девушка музыкант, а двое наших друзей – воины, которым нужен отдых.

– Отдых им нужен, – брюзгливо передразнил служка. – Ладно, идите к старшему спрашивайтесь. Коли сыщет вам работу, так оставайтесь. А мне дела нет.

– Благодарю, – ответил Тамаш.

Окошко захлопнулось, внутри что-то заскрипело, и дверь распахнулась. Служка оказался длинным и худым, под стать своей физиономии, и одет был в черный балахон, наподобие того, который еще недавно носил Тамаш. Только во̓рот пустовал в ожидании шитья. Тамаш учтивым кивком поблагодарил его и зашел внутрь, жестом приглашая остальных следовать за собой.

Служка подождал, пока все зайдут, и, заперев дверь, повел их низким, полутемным коридором, который вскоре вышел в великолепную сводчатую анфиладу, где выбеленные прямоугольники оконных проемов были единственными источниками света на фоне окружающего полумрака.

Эстер с любопытством оглядывалась. Неведомые зодчие, врезавшие когда-то это строение в камень, наделили свое детище не только грозным видом, но и неповторимой суровой красотой. Каменный пол был выложен крупными цветными плитами, секции анфилады разделяли высокие колонны с изящными капителями. Напротив каждого окна разместился барельеф, где осененные мягким, рассеянным светом оживали фигуры древности. Эстер, позабыв о волнении, во все глаза рассматривала застывшие картины: батальные сцены, светские приемы, диковинные сады и божественные явления. Изумительной красоты резьба поражала воображение, но совершенно не соотносилась с аскетичным лекарским бытом. Во всяком случае, таким, как его представляла себе Эстер.

Они шли по длинной парадной галерее, и Эстер с грустью отмечала, что время не пощадило внутреннее убранство монастыря. Все барельефы чуть ниже уровня плеча были сильно затерты, а кое-где отколоты. Во многих местах из них выкрошились целые куски, и никто не озаботился восстановлением. В полу зияли глубокие трещины. В углах скопился мелкий мусор.

Несмотря на теплый день, из бойниц ощутимо тянуло сквозняком, а от скальной стены веяло сыростью. Паренек все вел и вел их этим гулким коридором, и оттого, что им до сих пор никого не встретилось, ощущение запустения только усиливалось. Неожиданно слева открылся узкий проход, провожатый ловко нырнул в темноту и застучал каблуками по лестнице. Тамаш свернул следом. Остальные последовали за ними.

После крутого винтового спуска они вышли в другом коридоре и снова зашагали дальше. Убранство здесь было попроще, а кое-где на стенах пестрели плохо затертые надписи и хулиганские рисунки. Внезапно пустота рассыпалась звуками, и из неприметного бокового хода выскочила стайка мальчишек лет десяти-двенадцати. Увидев взрослых, они испуганно застыли, пряча за спинами перемазанные углем ручонки, а виноватые чумазые мордахи не оставляли сомнений в том, каким делом они только что занимались.

Парнишка-привратник, сам не старше пятнадцати, важно зашикал на мальчишек, раздувая худые щеки и косясь на чужаков. Мелкота обидно загоготала и так же внезапно растворилась в коридорах, откуда еще некоторое время раздавался детский хохот.

Вскоре коридор кончился, и путники остановились перед каменной кладкой с приоткрытой массивной дверью, судя по виду – весьма древней. Справа виднелся еще один боковой ход. Молодой служка заглянул в дверную щель и, получив какой-то знак, велел всем войти.

Тамаш немного помедлил, одернул рубашку, в который раз пригладил волосы и, глубоко выдохнув, решительно шагнул.

Внутри оказалось просторно. Теплое, желто-оранжевое пламя, потревоженное сквозняком, мягко заколыхалось, и по стенам заметались тени, разбегаясь от висевшего на стене факела. Тамаш застыл: перед ним, отгороженный столом с бумагами, стоял молодой лекарь лет двадцати с небольшим.