– Вероника. А меня – Николай. Вот и познакомились. Вероника, – он щёлкнул двумя пальцами перед глазами девушки, заставляя ее перевести взгляд на него, – Кто у вас тут главный?

– Игорь Николаевич, – пискнула Вероника.

– Здорово. Проводи меня к нему. А ребята после эфира дадут тебе автограф.

– Правда? – девушка не могла поверить своему счастью.

– Правда-правда, – закивали парни.

Всё-таки внимание иногда утомляло. Хотя, не всех. Вон, Рэд довольно ухмылялся. Не иначе, как задумал познакомиться и вскружить бедняжке голову. Бедная Вероника, даже не догадывалась, как больно ей будет буквально через пару дней – на большее обычно басиста не хватало. «Человек искусства» – так он обычно оправдывал свои поступки.

Через минут десять вся шумиха вокруг появления парней поутихла, и они смогли занять свои места. Вайт нет-нет да поглядывал по сторонам, надеясь выделить чей-то взгляд из толпы и понять, что перед ним – Диана. Но он так и не смог определить её в толпе служащих радиостанции. Беседу с ними вели двое – легкий в общении Дмитрий и приятная внешне девушка Бо. Псевдоним, надо признаться, интересный. Хотя, лично Блэка больше заинтересовало содержимое не паспорта девушки, а её платья. Да, природой девушка была явно не обижена – её прелести скрыть не смогла бы и бесформенная хламида. Куда уж тут обтягивающему платью?! Похоже, и вокалист себе жертву на выходные выбрал. Бедные красотки…

Эфир ничем не отличался от любого другого интервью – те же самые рядовые вопросы, ответы парней, Вайт старался отмалчиваться. Обычно огонь и внимание журналистов Блэк и Вайт принимали на себя, но в тот раз гитарист решил отсидеться «в тени», предоставив право блеснуть остроумием других.

– Вайт, – отвлек парня от раздумий звонкий голос Бо, – Ты сегодня такой тихий. В каких облаках витаешь?

– В любовных! – брякнул Браун, и все ребята дружно заржали.

– Вот как? – заинтересовалась девушка, – Неужели ты обзавелся подружкой? И кто же та счастливица, которая украла твое сердце?

– Да слушайте вы больше этих недоумков, – отмахнулся Вайт и улыбнулся, – Никакой девушки. Все мы – абсолютно вольные птицы. Вообще, очень глупо пытаться завоевать сердце музыканта.

– Да? – в разговор включился Дмитрий, – И почему же?

– Для того, чтобы творить музыку, нужно вдохновение, – пояснил Вайт, – Его нельзя постоянно черпать в одной и той же девушке. Рано или поздно – этот источник иссякает. И приходится искать другой. А потом еще один, и еще один….думаю, мою мысль вы уловили.

– Ну, а если это любовь? Ведь истинная любовь вдохновляет всегда? – Бо была явно заинтересована этой теорией.

– Я пока не встречал ни одного живого доказательства любви, – пожал плечами Вайт.

– А тебе, значит, нужны доказательства?

– Не отказался бы от них. Все великие музыканты заканчивают свою карьеру, связавшись с женщинами. Может, и не сразу, но постепенно их музыка становится менее качественной, альбомы выходят всё реже, пока в один день о них не забывают. Все это – следствие вашей так называемой любви. С нами такого не произойдёт. Верно, парни? – обратился Вайт к товарищам.

Те согласно загудели.

– Что же, это было весьма познавательно. К сожалению, наше эфирное время подходит к концу. Спасибо вам, ребята. И удачи в написании нового альбома. А тебе, Вайт, – неожиданно повернулась Бо к парню, – Я желаю познать радость любви и черпнуть от своей музы как можно больше, при этом не разрушив её душу.

В полумраке было видно, как сверкнули глаза девушки. Вайту даже на какое-то мгновение почудилось, что в её зрачках зашевелились маленькие языки пламени. Но это была просто игра теней – по крайней мере, так успокоил он себя.

Позже, когда парни уже собирались уходить, Вайт перехватил ту самую глупышку – Веронику – и спросил:

– А Диана Хоук сегодня здесь? Я просто её поклонник, хотел бы пообщаться.

– Ой, вы знаете, она уже ушла. Причём, очень давно.

– Жаль, – расстроился парень, – А вы не могли бы мне сказать, как ее зовут и в какой день ее можно тут застать?

– Вы знаете…. – замялась Вероника, – Это вообще то конфиденциальная информация…

– Ну, пожалуйста, – Вайт включил «обаятельного мальчика», – Я буду вам очень признателен за помощь…

Вероника заколебалась – это было видно по её растерянному личику – и уже собиралась было ответить, как ее прервал грозный женский голос:

– Вероника! Мне кажется, тебя ждут в кабинете Игоря.

Перед ними, скрестив руки на груди, стояла Бо. И её красивое лицо красноречиво говорило о том, что с Вероникой случится, если она сейчас же не уберётся с глаз ведущей.

– Конечно, – девочка послушно убежала.

Бо смерила Вайта тяжелым взглядом своих ярко-голубых глаз.

– Зачем тебе нужна информация о Диане? – она и не пыталась быть вежливой.

– Я уже сказал – хотел выразить ей свое… – начал было парень, но девушка его перебила:

– Не ври. Я чувствую, когда люди врут мне. В контракте Дианы Хоук прописано, что компания будет хранить информацию о её частной жизни в секрете. Информация эта конфиденциальна. И не пытайся разнюхать что то – мы уважаем тайны своих сотрудников.

У Вайта по спине пробежал лёгкий холодок. Почему-то против воли ему подумалось, что Бо – ведьма. Хотя он никогда не верил в подобные вещи, но глядя на грозную девушку перед ним, у него возникла именно такая ассоциация – либо амазонка, либо ведьма. Эх, похоже, Блэк обломается – не по зубам ему этот орешек.

– Хорошо, я не буду донимать Диану, – кивнул Вайт.

– Надеюсь, ты последуешь моему совету, – мрачно кивнула Бо и пошла в сторону операторской.

Уже в машине Вайт с досадой ударил кулаком по рулю. Да что это было вообще такое?! Какая-то девчонка поставила его на место?! Что они там вообще о себе думают, на этом радио? Думают, что Диана ему нужна? Да черта с два! Не нужна!

– Поехали? – рядом с ним сел Ред.

Вид у басиста был помятый. Парень опять был после бурной ночи. О, а это идея.

– Приятель, я хочу оттянуться. Нужно действительно снять напряжение, – заявил Вайт, заводя мотор.

– Не вопрос, – усмехнулся Ред, – У нас же завтра концерт в клубе «Queen». Можно будет после него там же и оттянуться. В принципе, мы всегда так делаем. Это только вы с Греем вечно сливаетесь. Неженки.

– Так и сделаем, – кивнул гитарист, пропуская колкость мимо ушей.

Он задался целью выкинуть из головы Диану Хоук. Или как там её звали.

Глава 5

Сдала! Я сдала! Боги, как сложно это было – препод будто задался целью завалить меня. Но я была подготовлена к его козням, и ответила без единой запинки. И вот я шла в деканат – хотя мне хотелось бежать со всех ног, расталкивая прохожих! – чтобы отдать им свою заполненную оценками зачётку и не думать о сессии ещё очень долго. Ну, до мая минимум. В ту минуту я была готова расцеловать весь этот мир! Хотя, нет, весь все-таки не стоило – мало ли, у кого какая болячка. Но половину – тех, кто внушает мне доверие – уж точно было можно!

Едва я захлопнула дверь ненавистного деканата, как мой телефон ожил. Так, судя по треку – «Мой Бой» – звонил любимый братец.

– Балбес! – радостно сказала я в трубку.

– Балбес! – тем же тоном отозвался братик.

Да, вот такое у нас приветствие. Вообще, мы иногда говорили друг другу более крепкие словечки, но, сами понимаете, вам я их передать не могу. А «балбес» – что-то такое невинное и милое. Почти как я.

– Я у твоей шараги, – говорил тем временем Кирилл, – Тебя забрать?

– Не стоит так отзываться о лучшем университете города, – ответила я, перепрыгивая через две ступеньки, – Забери. Только перед тем, как везти меня к родителям на поклон – мне нужно домой.

– Зачем это?

– Трупы спрятать, – абсолютно невозмутимо ответила я, – Поможешь?

– Класс, – недовольно ответил братик, – Надеюсь, они хоть в целлофане? Или, на худой конец – в ковре?

– Ты что, думаешь, я дилетант какой-то? – возмутилась я, толкая входную дверь, – Разумеется, я их по пакетам рассортировала.

– Ну ок тогда, – ответил Кирилл и одновременно с этим я залезала внутрь его «Volvo» чёрного цвета.

– Супер, – я убрала телефон в сумку и поцеловала брата в слегка небритую щеку, – Привет, Кир.

Мама не любила, когда мы сокращали имена друг друга. Но за ее спиной мы всегда звали друг друга Кир и Стася.

– Всё ясно, – вместо приветствия братишка оглядел мои шорты и улыбнулся, – Едем переодеваться, верно?

– Ага, – вздохнула я, – Или будет у тебя только одна сестричка.

– Судя по твоим нарядам – у меня итак только одна сестра, пацанёнок, – хмыкнул Кирилл, выруливая с университетской парковки.

Я только фыркнула, глядя в окно на проносящийся мимо город. Люди спешили куда то, торопились. Иногда мне казалось, будто я нахожусь в огромном муравейнике, где у каждого есть только работа, дела, обязанности – и ни единой минуты на то, чтобы просто остановиться и посмотреть по сторонам. Серьёзно. Я временами так делала – просто вставала посреди улицы и смотрела, как мимо меня проходили люди. Все такие разные, но все неизменно проходили мимо. И смотрели на меня постоянно так, будто я – сумасшедшая. Хотя, может, так оно и есть. Но мне было комфортно в моем сумасшествии, и только это действительно важно.

– О чем задумалась? – прервал мои мысли Кирилл.

– Включи радио, – вместо этого попросила я.

Мне вдруг вспомнилось, что у ребят из «Sky Wizards» сегодня запись. Скорее всего, эфир я безбожно пропустила. А нет – успела на самый конец.

– Я пока не встречал ни одного живого доказательства любви, – красивым, мягким голосом говорил Вайт.

Я только усмехнулась. Да, мальчик, тебе очень не повезло, если ты не познал любви. Хотя, я вот с ней познакомилась – но хорошего, опять же, не увидела. Но это лично моя трудность. У Кирилла с Таней вон, все в шоколаде – в июле свадьбу планировали играть. Кстати, об этом…

– Таня уже выбрала свидетельницу? – спросила я, делая звук на приемнике потише.

– Все ещё колеблется, – покачал головой брат, – Не хочет обидеть никого из подруг.

– Вот именно поэтому и нужно было сделать, как я предлагала, – подняла я вверх большой палец.

Мы уже подъехали к моему дому, поэтому я выбежала из машины, не дав брату возможности ответить.

На самом деле, когда Таня поведала мне о своей деликатной проблеме – выборе свидетельницы – я сразу сказала, что, если она не хочет никого обижать, то есть один простой выход. Он заключался в следующем – пусть свидетельницу выбирает мой брат, а свидетеля – она. Вполне себе такая идея. Тогда на Таню не обидятся ее подруги, а Кириллу на мнение остальных как-то параллельно. Но Таня почему-то отказалась. Что же, дело её.

Итак, а теперь добро пожаловать в одна тысяча двести пятьдесят седьмую серию под названием «нечего надеть»! Практически все свои более-менее приличные вещи – ну те, в которых можно показаться родителям – я уже надевала, а новых не прикупила. Как-то ближе мне свободный стиль – шорты, джинсы, кеды, толстовки. Чёрт, придётся обратиться к гардеробу Елены.

– Ленок, – жалобно простонала я, засовывая голову в дверной проём её комнаты, – У тебя есть шмотка приличная?

– Приличная – это как? – не поняла моего вопроса подруга.

– Ну, глядя на тебя – о приличии как-то не думаешь, – хмыкнула я, разглядывая подругу.

Моя блондиночка валялась на своей кровати, листая учебники, в одной маечке на бретельках и нежно-розовых трусиках-шортиках «Келвин Кляйн». Белые волосы собраны в небрежный хвост, на лице минимум косметики – ну эдакий порочный ангел. «И почему у неё до сих пор парня нет?» – спросите вы. Да потому что она у нас – мадам разборчивая. И совершенно не влюбчивая. И этим выгодно отличается от меня. Ну, отличалась. Я тоже как-то поразборчивее стала.

– Хочешь меня? – на автомате спросила Лена, не отрывая глаз от конспектов.

– Очень. Вечером докажу, – пообещала я, заходя в комнату и направляясь прямо к шкафу.

Надо признать, у нас обеих шкаф ломился от обилия одежды, но стили мы предпочитали разные. Елене по душе был рок и гламур – как ни странно, она очень удачно их сочетала. А я больше любила неформальную одежду. Чтобы значков на майках побольше, клепочки на кедиках, шорты, пуловеры свободные, толстовки. Но мы любили тырить одежду друг друга. Поправочка – Я любила носить ЕЁ одежду. Просто ее кожаная юбка ну очень хорошо на мне сидела. А вон та кофточка черная красиво обнажала одно плечо. В общем, смысл вы уловили.

Почти сразу я наткнулась на миленькую юбку в чёрно-белую горизонтальную полоску. У меня было похожее «выходное» платье, но я его уже надевала. То, что нужно. Берём. И вон ту чёрную блузочку. Супер. Простенько и строго. Родители оценят.

– Эй! – возмутилась Лена, – Я вообще то хотела это вечером в клуб надеть!

– Выберешь другое! Поройся в моих вещах, – ответила я и убежала.

– Когда меня на вечеринку скейтеров позовут – обязательно! – крикнула мне вслед подруга.

Я только фыркнула, стоя перед зеркалом. А ничего такой лук получился. Юбочка была фасона колокол и сидела очень забавно. Немного невинности в глазах – и я из озорной пацанки превратилась в примерную дочь. Так, слегка подкрасить глаза, сапожки на платформе – и я готова.

– Чего так долго? – пробурчал брат, когда я в лёгком пальто и с сумочкой в руках села в его машину.

– Красота требует времени и терпения, – ответила я, пристегиваясь, – Поехали, порадуем родителей.

На самом деле, зря я наговаривала на свою семью – они у меня все очень милые и веселые. Хотя, и со своими тараканами. И я действительно любила проводить у них вечера – ведь не нужно было готовить дома! Вот если бы они ещё не были настолько против моей мечты о работе журналистом – я бы молилась на них. А так – просто их любила.

– Ну наконец то! – сказала мама, когда мы вошли в квартиру, – Вы через Китай ехали что ли?

– Почти, – улыбнулся Кирилл, целуя маму в щеку, – Через квартиру Насти.

Моя мама очень похожа на меня – ну, это было неудивительно, если учесть, что мы родственники. Невысокая, она выглядела очень молодо – никто при взгляде на неё, не мог поверить, что у этой красивой женщины трое совершеннолетних детей. Лёгкий макияж, простая, но явно дорогая одежда – всё выдавало в ней достаток и её статус. У Оксаны Набоковой была своя сеть магазинов строительных материалов. Они с моим отцом работали, так сказать, в тандеме – у него строительная фирма, которая выполняла достаточно громоздкие проекты по застройке города, а мама поставляла для их фирмы материалы. Такие, упакованные типы. Отец, собственно, и строил клуб Кирилла. Так сказать – спец. заказ для любимого сына. И, раз уж на то пошло – они стали партнёрами. Отец – директор, Кирилл – управляющий. Ну, только на бумаге и для налоговой.

– Ну хватит уже на меня бурчать, – улыбнулась я, обнимая маму – такую же рыжую, как и я, – Привет, мамуль.

– Экзамен сдала? – строго спросила она, оглядывая меня с ног до головы. Мой внешний вид ей явно понравился.

– Сдала. «Хорошо» мне нацарапали, – кивнула я, разуваясь.

– С порога на детей накинулась, – укорил маму мой второй родитель.

Я искренне улыбнулась ему и крепко обняла. Все-таки я была больше папиной дочкой. Кирилл был маминым первенцем, сыном, о котором она всегда мечтала, а я была папиной принцесской. До сих пор помню, сколько он возился со мной в детстве – именно он, а не мама. У мамы был её принц. Все мои первые достижения – шаги, слова, книжки – всё это было папиной заслугой. Наверное, самое яркое и теплое воспоминание о детстве – это когда мой папа, еще тогда простой служащий в строительной фирме, приезжал на своей простенькой машине с работы, сажал меня на переднее сидение, и катал несколько часов, показывая мне вечерний город. Столько эмоций для пятилетнего ребёнка – увидеть город! Ведь тогда он напоминал мне целый мир! Множество загорающихся огней, памятники, реки, хот-доги с ужасными сосисками – всё это я увидела вместе с папой. Хотя, рядом всегда крутилась Полина, папа как-то незримо выделял именно меня. И за это я была ему очень благодарна.

Кстати, о сестрёнке – этот маленький метеор нёсся на меня, чтобы сжать в объятиях.

– Настюша приехала! – радостно пропела она мне в ухо.

Поля напоминала тростиночку – такая она была худенькая. Непонятно, как её маленькое хрупкое тело держало голову с такой густой шевелюрой. Волосы моей сестренки доходили ей до пояса и были такого приятного шоколадного оттенка, что я всегда сгорала от белой зависти, глядя на такое богатство. Отцовская порода – нам с братом такой красоты не перепало. Хотя, Киру она была и не нужна. А вот я бы не отказалась. Но нет – у меня были светло русые волосы, как у мамы. И, как мама – я перекрасила их в рыжий. Долго экспериментировала, но всё же остановилась на огненном цвете.

–А брат нам не нужен, да? – притворно возмутился Кирилл.

– Кирюша! Что ты такое говоришь! – Полинка и ему уделила немного внимания, давая мне спокойно пройти из прихожей в гостиную.

Квартира у моих родителей, хоть и располагалась в относительно старом доме, отделана была очень даже современно. Когда они решили рискнуть и начать каждый свой бизнес, и он – неожиданно для обоих – пошёл в гору, то отец решил выкупить квартиру соседей, и ещё две сверху. Капитальный ремонт «под ключ» – и вместо старенькой двушки получилась двухуровневая 6-комнатная квартира, с огромной гостиной и столовой на первом уровне, и нашими спальнями на втором. Своя комната, отдельная от родителей ванная – мечта. Ну, была таковой, пока сначала Кирилл не съехал, а потом и я захотела пожить отдельно и вкусить «взрослую жизнь». Но всё равно каждый раз, когда я приезжала к родителям – обязательно заглядывала в свою старую спальню. Там по-прежнему хранилось очень много моих вещей – все стены были завешаны плакатами моих любимых групп, статьи из школьной газеты – в которой я за три года старших классов буквально прописалась. Все-таки я давно для себя решила, что свяжу свою жизнь с журналистикой. Жаль, что родители моих мечтаний не разделяли. «Работа должна тебя кормить!» – утверждала мама. Почему-то ей всегда казалось, что журналисты живут под мостом и питаются тем, что с этого самого моста зеваки кидают. А я, если уж на то пошло – достаточно зарабатывала. И наличность, которую отец регулярно перечислял на мою карточку, вообще не трогала. Ну, снимала, чтобы не вызывать подозрений – и убирала в свою особую коробочку. Так что им грех жаловаться. Дочь кормила себя сама. Но нет. Учись, получай образование – а работать после будешь. Такова их политика. Ну, ничего не скажу – вполне разумная. Но меня уже было поздно переделывать – я к своему радио приросла и корни пустила. Никакими вилами меня оттуда было не вытащить.

Я задумчиво осмотрела свою «стену памяти» – так я называла именно тот кусочек, который завешивала всякими вырезками из газет, фотографиями, своими статьями. Мягко улыбнувшись, я сняла со стены одну фотографию. На ней я читала только вышедший выпуск газеты. Волосы – тогда еще светло-русые – свисали на один глаз из-за длинной челки. Лица почти не видно, но становилось ясно, что я максимально сосредоточена. Конечно, ведь тогда наш редактор весь месяц собирал на сайте школы критику о своих респондентах, обрабатывал и вот – выложил на всеобщий суд. Меня сфотографировала подруга, в тот момент, когда я читала критику о себе. Жаль, следующего кадра у меня нет – того, на котором мои губы расплываются в широкой улыбке, и я краснею. Ведь меня в первый раз признали лучшим приобретением газеты. Моя первая положительная критика – как трепетало мое 14-летнее сердце. Первое чувство гордости и первые маленькие ростки тщеславия – вот что для меня эта фотография. Ну а еще – просто чувство безграничного счастья. Такого, которое бывает только у детей и подростков. Потому что к нашему счастью не примешиваются больше никакие «взрослые» эмоции – раздражение от нехватки финансов, или холодный расчет. Мы не думали о том, заплатят нам или нет – мы просто писали. А люди – такие же, как мы – нас читали.

– Ты чего тут застряла? – в комнату заглянул отец.

Я подняла на него глаза и мягко улыбнулась.

– Ничего, просто вспоминаю школу.

Отец ответил на мою улыбку и, пройдя в комнату, сел на мою кровать.

– Ты вроде еще слишком молода, чтобы анализировать свою жизнь, – пошутил он, беря в руки мою мягкую игрушку-коалу.

– Ну, – протянула я, вешая фотографию на место, – Вспомнить всё равно есть что.

– Пойдём, мама там уже сажает всех за стол. Она продолжает свои эксперименты на кухне и хочет на нас протестировать какой-то новый рецепт свинины, фаршированной грибами.