Песня ветра

Ещё не расплескало сердце чувств,

Ещё не все проли́лись в песни мысли.

Ещё не раз по полю пролечу,

Тягая радугу, как коромысло.

Ещё не раз сыграю в гусли трав,

Погладив их заботливой рукою, —

Пусть замурлычут, головы подняв,

Пусть сердце тёплой музыкой накроют.

Ещё в груди бушует ураган

Чудных идей и пакостных желаний!

Как сливки, собираю облака,

Чтоб съесть закат, как плюшку, со сметаной.

Ещё не раз кострам я расплету

Танцующие огненные косы.

Ещё не раз я шапки на лету

Сорву с крестьян, идущих с сенокоса.

Уж я ль – не я? Чтоб жизни быть некислой,

Развеселю природу танцем буйств, —

Ещё не все проли́лись в песни мысли,

Ещё не расплескало сердце чувств.

(2011 г.)

Колдовство

Время серебрит упругие пространства

Пеплом отгоревших лет, —

Так лесов блестящие убранства

Сыплют блеском в феврале.

Время есть погоня микроизменений,

Перевоплощений душ.

Принимают на погостах приведенья

Зов колдуний и кликуш.

Ворожите и кудесничайте, люди!

Древность завещала нам

По уму и совести любое чудо

Деять сердцем ведуна.

В сущностях текут космические токи,

В сущностях – незримый свет.

Наша жизнь – иллюзии, надеждыы и пороки

В сложном лабиринте бед.

С детства я хотела колдовать, как Велес,

И, как Макошь, ворожить,

Чтоб от взгляда моего плоды краснели,

Золотели нивы ржи.

В нашу эру человеки, точно черви,

Мировую гложут плоть, —

Так и норовят Земли скуластый череп

Обсосать и расколоть.

Колдовать я научилась только словом:

Грубость жизни не дала,

Не позволила учиться телом новым

Расправлять души крыла.

Жаль… Ну что ж? Пускай какой-нибудь читатель,

Выпив грусть моих стихов,

Ведой* снимет с мира древнее проклятье,

Возродив страну волхвов.

(2011 г.)

* Веда – древнее знание предков.

Забытая Русь

В этот век, что пургой закружил

Сизый пепел событий былинных,

Я хватаюсь за Русь, как за жизнь

В ожидании скорой кончины.

Я ловлю Её слабенький луч

И впрядаю в узорные строки.

Но прославлен, свиреп и могуч

Был когда-то мой край синеокий.

Время жаром окинуло стан,

И соломою вспыхнули сёла.

И, покинув родные места,

Мы скитались по степям и долам.

Мы делились на сотни племён,

Разбредаясь на дальние дали.

И поныне мне слышится звон

По-славянски откованной стали.

Разнеслась наша слава и речь

От Европы до скитов восточных,

Где смеялся и пел русский меч,

Рассекающий в щепки и клочья.

Только пробил безжалостный час,

И замолкли сопилки и струны.

Непонятными стали для нас

Наших прадедов знаки и руны.

Обманула, сдавила огнём

Потаённая тёмная сила.

Самозванцы воссели на трон

И в рабу превратили Россию.

Принудили забыть о былом,

То, как в страхе Европу держали,

Как делились на сотни племён,

Разбредаясь на дальние дали.

Пусть историки в спорах кричат,

Пусть коверкают летопись мира,

Правду новую рубят с плеча

По заказам царей и эмиров.

Утро солнце поднимет, как стяг,

Над лесною таинственной жутью.

Сколько пройдено мной передряг

В этом поиске жизненной сути!

Я теперь воротилась домой.

Вместо пепла – цветущие травы;

Здесь живёт и курлычет покой

Над задумчивой старой дубравой.

Отчего трепыхалась душа?

И куда меня сердцем манило?

Полной грудью хотелось дышать

Щебетанием Родины милой.

Ведь ничто мне не дорого так,

Как земли материнская нежность.

Здесь целебней и слаще вода

Родников и озёр безмятежных.

Здесь живёт всё единой Душой, —

Вот Её и прозвали мы Русью

И, как ветер, свистели в рожок,

И, как травы, бренчали на гуслях.

Упаду пред Отчизною ниц,

Расцелую листву росяную

И вечерней звездой утону я

В шелестенье небесных страниц.

(2011 г.)

Не скорбите, живые, о мёртвых…

Не скорбите, живые, о мёртвых,

Омывая слезами слова:

Те, кого вы рыдая зовёте,

Точно также горюют по вам.

Только их не разлука печалит,

Ибо видят и чувствуют вас, —

Ведь от боли душевной устали,

Ибо всюду – духовную грязь.

И в моменты отчаянной битвы

Меж событий, людей и времён,

Не услышите вы те молитвы,

Что повсюду звучат в унисон.

Это плачет по вам панихида

И по вам зажигает свечу,

И, унылая, в чёрной накидке,

Припадает кому-то к плечу.

Не жалейте о старых надеждах,

Не лелейте отжитых секунд.

Никогда умудренные вежды

По сгоревшим следам не идут.

Я не плачу о тех, с кем простилась:

Новой жизни – и облик иной.

Друг о друге вы скорбью взмолились

В лабиринте пространственных снов.

В каждом мире под рёв похоронный,

Под мучительный вопль сердец,

Родовые вздымаются сонмы

Звонким эхом до самых небес.

И во мраке почудится душам

Свет таинственный из-за двери.

И раздастся тревожней и суше

Женский стон… и младенческий крик.

(2011 г.)

Я больше не гонюсь…

Я больше не гонюсь за красотою лиц,

За нежностью объятий, ласкою словес.

И предо мной отныне меркнет блеск

Атласных тканей, глянцевых страниц.

И удивительно мне наблюдать теперь

За бестолковой суматохой улиц,

Что люди с головою окунулись

В иллюзии фальшивых вер.

В иных цветах я мир их созерцаю

И нелюдским я предаюсь речам.

Иной простор открыт моим очам,

Другие звёзды надо мной мерцают.

И, позабыв огонь земных страстей,

Я обрету святое вдохновенье.

Покинув плоть, я поднимусь с коленей

Благословить зажжённый солнцем день.

А на Земле мне, видно, и осталось

Шептаться шелестом страниц,

Бросая свет на тучи лиц…

Но так огромна эта малость!

(2011 г.)

Замес по-калининградски

Под потолком вскипает запах мести.

Глаза звериной яростью горят, —

Руками разминая в цехе тесто,

Политику смакуют пекаря

И обсуждают языком сатиры

То цены, то налоги, то жильё,

И то, что всё равно все страны мира

Раскупит иудейское жульё.

Ох, не травите, не травите душу!

Сквозь ломку чувств уж представляю я,

Как запрягли Рокфеллерову* тушу,

Чтоб распахать российские поля,

И как стегает плетью стометровой

Сию упряжку пьяный наш монтёр.

Под громкий смех кобылий и коровий

Он с каждым взмахом множит свой задор…

Конец ознакомительного фрагмента.