Далее захотелось посмотреть достопримечательности, но как выяснилось, в Могадишо их нет, или только разрушенные. Эту информацию не без труда удалось узнать у продавца. Чтобы посмотреть хоть что-нибудь сохранившееся, нужно ехать в старый город Хаммавейн. Майя запланировала заняться этим завтра, а сегодня решилась вернуть обратный билет на самолет и выручить за это денег.

Не без труда найдя общий язык с продавцом, он рассказал про невероятный остров Абд-эль-Кури и сомалийских пиратов. Тот остров Майя решила считать конечной точкой путешествия по этой странной и непредсказуемой стране. Возвращаться с острова обратно в Могадишо было далеко и неразумно. Поэтому решила вернуть билет и на эти деньги добираться до острова. Для этого нужно преодолеть практически все побережье Сомали от юга до северной его части, порядка 2500 тыс. км.

От магазина Майя побрела в сторону аэропорта. Картина на улице не менялась. В аэропорту долго осматривали и изучали содержимое рюкзака, после чего пропустили к кассам. Потребовалось не меньше пяти минут, чтобы объяснить кассиру ситуацию. После десяти минут ожидания и подписания бумаг выдали 300 долларов. Майя почувствовала себя богачкой в этой стране, но при этом нельзя терять бдительности. Гражданская война шла тут бесконечно, несмотря на какие-то исторически указанные даты ее начала и конца.

Выходя из аэропорта, Майя долго чувствовала провожающий взгляд работников охраны. И искренне радовалась тому, что больше не придется сюда возвращаться. Курс держала на пляж к палаткам, время клонилось к вечеру. По дороге попались обожжённые по краям листы бумаги и огрызки карандашей. Она аккуратно сложила их в рюкзак. Душа радовалась так, будто нашла клад.

К пляжу шла неспешно, с улыбкой на лице, которую никто не видел под платком. Эту радость моментально сняла стремительно проехавшая машина и остановившаяся в пятидесяти метрах от Майи, в тот момент, когда из здания вышла девушка, одетая не по местной моде. На ней надеты белые шелковые брюки, легкий топ и солнечные очки. Машина рванула к ней. Движение на улице прекратилось. Прохожие кинулись в укрытия. Майя прильнула к стене и поползла за угол дома. Из автомобиля послышалась стрельба. Майя не поняла, куда они стреляли, толи по прохожим, толи в воздух. Увидела, как девушку насильно запихнули в машину два здоровых негра. Никто не реагировал на ее крики о помощи. Майя сидела за углом, тяжело дыша и прижимая к себе рюкзак. На улице воцарилась мертвая тишина. После того как машина скрылась за поворотом, прохожие начали потихоньку выходить. Убедившись, что опасности больше нет, продолжали путь, будто ничего и не произошло.

Майя отдышавшись, вышла на тротуар. По дороге глазами искала магазин, где могла бы купить одежду, в которой ходят местные женщины.

Через три квартала, когда до пляжа оставалось пять минут ходьбы, заметила вывеску, на которой изображена женщина, укутанная в ткань. Майя шмыгнула в магазин, будто за ней шпионили. В магазине было тихо, как в библиотеке, играла спокойная музыка, и горели благовония. Она резко очутилась в атмосфере релакса после войны. Медленно просматривала одежды, висящие по обе стороны магазина. Продавщица не обращала на нее внимания, что не могло не порадовать Майю.

Выбрав два хиджаба черного и темно-синего цвета, Майя подошла к продавщице. Та, не сказав ни слова, отвела ее в примерочную. Майя долго разбиралась, как надевается этот костюм. Продавщица, не выдержав, пришла к ней на помощь. Тремя движениями натянула на Майю хиджаб, расправила складки и аккуратно надела верхнюю часть на лицо так, что осталась узкая линия для глаз.

– Спасибо, – сказала Майя, любуясь на себя в зеркале. Продавщица отпряла от нее как током ошарашенная.

– Красиво, – ответила та, явно смущаясь произношения. Майя удивленно посмотрела на нее.

– Вы знаете русский?

– Не понимать, щуть-щуть, – улыбаясь, сказала продавщица.

– Спасибо, – ответила Майя, рассчитываясь за хиджабы. Черный сразу надела на себя и вышла из магазина.

Продавщица еще долго смотрела в след Майи с блаженным взглядом, будто вспоминала те времена, когда тут жили русские миротворцы, которые и научили местный народ русскому языку.

Через пять минут Майя оказалась на пляже возле палатки, в которой провела первую ночь на Сомали. Соседи сидели возле воды и, увидев Майю в хиджабе, сначала не признали, пока она не открыла лицо. Сначала удивились, но потом засмеялись и жестом показали, что ей идет такое одеяние. Майя переоделась в обычную одежду и села вместе с ними любоваться морем. Глядя вдаль, наслаждаясь спокойствием после такого дня полного удивлений, радости и страха, она благодарила Бога, что уберег ее. Майе страшно представить, что было бы окажись она на месте той девушки. И самое обидное то, что помочь в этой ситуации не представлялось возможным. Как дико и странно все было в этом городе.

Вот в цивилизованных странах люди работают, кто в офисе, кто в пробке стоит, кто летит на самолете, кто на шезлонге в отеле отдыхает. А тут на небольшой земле творится полнейшая разруха и беспредел. Неужели никого не волнует судьба этого народа. Насколько безразличен он правительству, или настолько продажны, что закрывают глаза на вверенное им государство. Мысли не давали Майе покоя, она не могла расслабиться и насладиться тишиной. На закате решила, что завтра посетит старый город Хаммавейн с достопримечательностями и отправиться в сторону острова Абд-эль-Кури. Вечером не могла уснуть, перед глазами стояла картина похищения девушки. Майя изо всех сил старалась сменить мысли, помедитировать, смотрела в небо, бродила вдоль пляжа, но попытки были тщетны. Уснула поздней ночью, когда все вокруг затихло.

Утром не обнаружила соседей, они собрали вещи вместе с палаткой, и ушли не попрощавшись. Майя позавтракала кокосом, которые уже порядком надоели, но выбирать было не с чего. На пляже никого не было, только вдалеке играли дети. Майя воспользовалась моментом и побежала к океану в одном купальнике.

Стоило окунуться в воду и казалось вода смысла с нее неприятные воспоминания последних дней. Она не могла заставить себя выйти из воды, пока не увидела приближающихся мужчин. Мигом, выскочив из воды и спрятавшись за валун, натянула прямо на мокрое тело заранее приготовленный хиджаб. И села на пляже, дрожа от страха. Мужчины подозрительно посмотрели на нее, но прошли мимо, не сказав ни слова. Вот, только негативные мысли смылись океаном, как страх вернулся вновь. Когда мужчины скрылись из вида, Майя пошла к палатке, выпила три глотка воды и переоделась в сухой чистый хиджаб. Решила, что пора двигаться в путь. Оставлять такую ценность как палатка и спальник не хотелось, пока никого не было, максимально их спрессовала и запихнула в рюкзак, моля Бога, чтобы никто не заметил. Запихнула в свободные углы рюкзака кокосы, попрощалась с первым прекрасным пристанищем на Сомали, и вышла в город. Ей будет не хватать этого райского места в угрюмой стране.

Рюкзак несла в руках под хиджабом, свободный крой и огромное количество ткани скрывали тело и пожитки. Теперь у нее есть палатка, спальник, еда, вода и деньги. Ближайшее время можно не беспокоиться о самых необходимых вещах.

Выйдя на улицы города, старалась идти максимально незаметной. Ей нужно найти автобус, который довезет до Хаммавей…

За помощью в поиске автобуса Майя решила обратиться к продавщице магазина, в котором купила хиджаб. Через пять минут, стоя возле прилавка, здоровалась с девушкой. Та несказанно обрадовалась, и первая выпалила:

– Здастуй!

– Здравствуйте! – заулыбалась Майя.

Продавщица попыталась исправить произношение, но попытка оказалась безуспешной.

– Где я могу найти автобус до Хаммавей? – спросила Майя.

– Хаммавейн, – закричала продавщица, размахивая руками и тараторя что-то на сомалийском. Её будто захватила волна радости, когда она рассказывала про город.

Но Майя все равно ничего не понимала, поэтому остановила рассказчицу движением руки, та внимательно на нее смотрела.

– Автобус. Хаммавейн. Понимаете? – жестикулируя руками, будто ведет автомобиль, пыталась объяснить ей Майя.

– Ааа. Ехать. Хаммавейн. Понимаю, – выскочив из-за прилавка, закивала девушка и потащила Майю за руку на улицу.

– Туда щуть-щуть, – указывая в сторону, говорила продавщица, – туда иди, иди, иди, – повернув руку на право, указывала путь, – и ехать, Хаммавейн, холещё.

– Спасибо, – ответила Майя.

– Спасибо, – закричала продавщица и скрылась в магазине.

Майя поняла маршрут, который указала женщина. Нужно пройти один квартал и затем свернуть направо, идти прямо по улице и там найти остановку автобусов. Шла Майя средним шагом, чтобы не привлекать внимания, но ногам хотелось бежать во весь опор. Через пятнадцать минут Майя увидела автобусную стоянку. Подойдя к автобусам, обнаружила толпу чернокожих водителей, которые подбегали к людям, хватая их чуть ли не на руки, и тащили в автобус. Воспоминание о российских аэропортах и водителях такси, не могло не вызвать улыбки на ее лице. Стоило подойти ближе, как на нее набросилось сразу три водителя, щебеча, и перебивая друг друга.

– Хаммавейн, – повысив голос, крикнула Майя, иначе бы ее не услышали. Двое из них сразу бросились восвояси, а третий поторопил ее к автобусу. Запихнув Майю в кабину, он бросился к приходящим вновь и вновь пассажирам.

Через десять минут автобус набился битком. Ужасная жара, вонь и теснота. Это было чем-то непередаваемым для Майи. Она пребывала в ужасе. Не зная, сколько времени ехать до города, готовилась к худшему. Рано разочаровалась. Как только тронулись и свернули на проселочную дорогу, соединяющую города, внутренние органы Майи начали танец Сoco Jamboo. От дороги осталось одно название. Это вектор, направление – не назвать иначе. Ох, как же хороши для Майи сейчас стали дороги на Родине. Никогда больше она не будет на них жаловаться.

Ни смена поз, ни закрывание, открывание глаз, ни подкладывание рюкзака под голову, ничего не помогало расслабиться и обозревать местные пейзажи. А дети умудрялись даже бегать по проходу. Соседкой Майи оказалась интересного вида старушка, одетая в шорты и майку, видно, что она местная, но так странно одетая. Бабуля, как села, так и смотрела перед собой. Ее не волновали ни кочки, ни ямы, ни бегающие дети, ни жара. Она просто сидела, будто в гипнозе, абстрагированная от этого мира. Майя сидела, будто в парилке под хиджабом, в глазах все начало плыть, сделалось дурно. Закрыла глаза, но из-за этого укачивало еще больше.