Цитаты из книги «Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза»

Нарциссизм изнутри ощущается как боль и пустота. Бывшие дети, которые не имели возможности быть самими собой, вынуждены были становиться кем-то другим, для того чтобы не чувствовать этой боли и получать хотя бы шанс на принятие. Там, где у нормального ребенка постепенно образуется особая, наполненная и отличающаяся от других Самость, способная давать силы изнутри, у нарциссически травмированного не образуется ничего. Именно от этой пустоты и должны защищать нарциссические ресурсы и нарциссические опоры. Давая возможность не осознавать отсутствие самого себя, они создают маску, видимость, за которой выросший ребенок прячется от непереносимого ощущения не-бытия.

Открытие в себе нарциссизма для нарциссической жертвы – действительно открытие, и очень неприятное. Даже если жертва раньше задавала себе вопрос: «Может быть, это я – нарцисс?» – чаще всего эти вопросы носили игривый характер и были нацелены на то, чтобы переубедить себя или получить поддержку понимающего окружения. Реальный нарциссизм непривлекателен и мучителен, и открывать его в себе – это значит знакомиться с собственной внутренней пустотой и токсичностью для окружающих. Это точно не то знание о себе, которое поддерживает и дает ресурсы, хотя со временем это знание дает возможность выстроить совершенно другие по качеству жизнь и отношения.

Фиксация на травме заканчивается. Возникает опора на реальность, на себя и на других. Становятся доступными новые формы поведения, в том числе – простые и ясные послания о своих потребностях и чувствах. В мире появляются другие вещи, которые могут интересовать и вызывать возбуждение, кроме отношений. Появляются новые чувства к партнеру – терпимость, сочувствие, интерес к тому, чем он живет и какой он человек. Кроме желания быть только с ним, появляется и желание проводить время без него. Обнаруживается, что можно принимать совместные решения и что с недостатками отношений вполне можно жить. Партнер на этом этапе часто становится более слушающим, терпимым и бережным, поскольку война наконец заканчивается.

Это, например, такие идеи: • мир примет меня только тогда, когда я буду выдающимся, грандиозным, лучше всех;• истинный я (моя личность, мои настоящие чувства и потребности) – ужасен, поэтому я должен это скрывать и никому не показывать;• если люди увидят, какой я на самом деле, они меня отвергнут; • люди вокруг меня должны обслуживать мою идеальность.

А вот людей с нарциссизмом намного больше – каждый десятый с выраженными чертами и каждый первый с нарциссическими стереотипами в поведении, отношениях, восприятии себя. Это называется «нарциссическая травма», или «нарциссический опыт», когда ребенок в своем раннем детстве оказался в ситуации, в которой он был вынужден быть кем-то другим: более умным, более сильным, с другими чувствами и потребностями. Ощущение себя недостаточно хорошим для принятия и любви травмирует ребенка и создает у него несколько идей, опираясь на которые он будет строить свою дальнейшую жизнь и дальнейшую личность.

Так как нарциссический опыт присутствует в психике большинства современных людей, проявления мазохизма могут спровоцировать нарциссические реакции даже у того, кто в обычной жизни нарциссом не является.

При всем ощущении морального превосходства мазохист не имеет надежной опоры в том, что касается восприятия самого себя. Отсутствие контакта с потребностями не дает ему реализоваться, травматические паттерны поведения часто делают его участником деструктивных отношений. Мазохист может метаться от восприятия себя как образца для других до приступов паники и робости при контактах с окружающим миром.

Моральное превосходство бедных – это часто встречающийся феномен, имеющий отношение к гиперкомпенсации, когда недостаток превращается в достоинство и преподносится как основание для гордости или особого положения. Это идеи о порочности богатых и духовности бедных, о том, что деньги могут появиться только нечестным путем, о том, что у хороших людей денег быть не может. Бедные, но честные ведут разговоры о продажности бизнеса, власти или начальства, скрывая от самих себя свою зависть и рационализируя безденежье.

Мазохизм в одиночестве не имеет смысла: нужны зрители и мучители. Зрители – для того, чтобы подпитывать героизм мазохиста и давать ему жалость, тепло и поддержку. Садист нужен для того, чтобы быть источником неприятных чувств: кто-то должен причинять мазохисту страдания, кто-то должен быть основой его мучительной жизни. Это могут быть родители, соседи, страна, время, но больше всего – партнер, тот, кто существует рядом и с кем мазохист соприкасается чаще всего.

Избегание боли и стыд за свое состояние приводят к социальной изоляции: для нарциссической жертвы характерно постепенное отдаление от бывших друзей и приятелей, выход из компаний, охлаждение отношений с близкими. Во-первых, на них не хватает ресурсов. Во-вторых, другие отношения часто становятся объектом проекции невыносимых чувств. Не имея возможности полноценно разместить свой страх, злость, обиду, боль, жертва часть из них размещает в более безопасных и менее важных для себя отношениях. Другие люди вдруг начинают ей казаться отвратительными. Друзья предают, знакомые скучны и поверхностны, близкие не понимают и не поддерживают. Постепенно развивающиеся социальные страхи делают невозможным развитие новых контактов. Она остается одна.