Глава 2

Наутро пошел дождь, смывший все следы вчерашнего сказочного снега. Если вчера у природы был праздник, то сегодня наступило тяжелое похмелье. Альберт поморщился, наблюдая через паутину оконного стекла, как с неба падает вода. «Снова дождь, – подумал он. – Снова придется полдня мучиться, чтобы растопить печь. Вчерашние дрова наверняка уже прогорели».

Но это было, если разобраться, далеко не самое страшное.

Со смутной надеждой, что все произошедшее вчера было лишь кошмарным сном, Альберт подошел к двери в маленькую комнату, которую использовал как склад для старых записей. Внутри стояла тишина, изредка прерывающаяся сопением. Приоткрыв дверь, Альберт заглянул вовнутрь и мысленно выругался. Все, приехали.

Еще секунда, чтобы взять себя в руки.

– Эй, ты! Вставай! – Альберт бесцеремонно стащил тонкое одеяло с маленького тела, которое свернулось калачиком прямо на полу, в окружении стопок с бумагами.

Тело вздрогнуло и зашевелилось.

Альберт присел на корточки и начал внимательно всматриваться в лицо своей новой головной боли.

– Итак, что мы имеем? Маленькое существо женского пола, на вид даже не достигшее возраста совершеннолетия. Но эскаэсники сказали, что вчера тебе исполнилось восемнадцать, так?

Девушка посмотрела на него пустым, лишенным каких-либо эмоций взглядом и кивнула.

– Три года! – почти простонал Альберт, обращаясь больше к самому себе, чем к девушке. Три года огромных расходов и еще большей ответственности. Три года без права выезда из страны. – Погулял, ничего не скажешь! Набрался вдохновения для работы на год вперед! Нет, на три года!

Кстати, о работе. Альберт встал и подошел к кипе бумаг, стоящей в углу. Сверху лежали свежие материалы, которые ему передали только вчера. Предвкушая долгую и трудную работу, он решил сначала прогуляться в поисках вдохновения. Лес был идеальным источником вдохновения. Но в этот раз все пошло совсем не по плану.

На листе серой бумаги, которую перерабатывали явно не один десяток раз, было написано так называемое техническое задание. Количество слов, основная тема, смысловые акценты, ключевые слова и тому подобная конкретика. До завтра надо было написать довольно стандартную статью с ключевыми словами «безнадежность», «безысходность», «бессмысленность». Очень подойдет под сегодняшнюю погоду. Дождь сам по себе создает гнетущую атмосферу, а если в его ритм еще и вписываются нужные ключевые слова, эффект превосходит все ожидания!

Осталось только понять, что делать с недоразумением.

Девушка сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Спала она в уличной одежде, как и сам хозяин дома – несмотря на печное отопление, внутри было холодно. Во многом благодаря паутине трещин на стеклах.

– Значит, так, недоразумение, слушай меня внимательно и не перебивай. Если ты дума…

– Я не недоразумение!

– Я сказал, не перебивай!!!

– Эрика, – покраснев, пролепетала девушка.

– Что?

– Меня зовут Эрика, – еле слышно сказала девушка.

Альберт нахмурился.

– Так вот, если ты думаешь, что я рад появлению у себя иждивенки, ты сильно ошибаешься. Поэтому давай так: закон предусматривает, что я должен обеспечивать тебе условия, необходимые для поддержания жизнедеятельности. И я это сделаю. Спальное место будет в этой комнате, еда – в погребе (то, что портится) и в шкафу на кухне (то, что не портится). Удобства в доме, за водой нужно будет ходить на колонку, это метрах в двухстах от дома.

Голос Альберта осекся – он вдруг понял, насколько странно звучали его слова. Эта девочка вчера чуть было не рассталась с жизнью, а сегодня он рассказывает ей, как жить в новом месте. Конечно, найти опекуна – это особая удача. Такое бывает невероятно редко, и на это явно не стоит надеяться, уходя в Лес. Получается, этой девочке несказанно повезло. Но вот понимает ли это она?

А вот ему, Альберту, повезло гораздо меньше. По правде говоря, совсем не повезло.

Словно поняв, о чем он думает, девушка спокойно и отрешенно сказала:

– Я не буду жить.

Альберт поморщился:

– Ну хватит! Ты прекрасно понимаешь, что сейчас это уже невозможно. У каждого есть только одна попытка. Свою ты использовала. А я, увы, помешал ее исполнению. На мне теперь все твои долги и обязательства. Я так понимаю, что долг у твоей семьи есть, и приличный, а по достижении совершеннолетия ты стала полноправной его совладелицей. Придут бумаги – увидим. А с этой меткой тебя в Лес уже никто не пустит, – он взял руку девушки и развернул ее так, чтобы было видно оставленный сотрудниками СКС шрам в форме зигзага. – Это клеймо с тобой теперь до конца дней. Можно сказать, это твой билет во вторую жизнь. Но учти: надумаешь меня разорять – твоя жизнь будет долгой, но невыносимо и мучительно печальной.

Девушка посмотрела на него недоверчиво. Под ее глазами темными кругами лежала усталость. Беспорядочно падающие пряди пепельно-русых волос закрывали пол-лица. Тонкие бледные губы почти полностью сливались с белым пятном лица. Альберт подумал, что, будь он художником, обязательно взял бы ее в качестве натурщицы для изображения д-болезни в человеческой ипостаси.

– Мне все равно. Плевать мне на СКС и на тебя тоже. Я не хочу жить, и это мое право. Если я буду жить, мне придется выйти замуж, – последнее предложение она произнесла почти шепотом, и в ее глазах снова заблестели слезы.

Альберт усмехнулся:

– Забавно. В годы моей юности девушки были готовы пойти на многое, чтобы только выйти замуж. И уж точно не лезли в петлю, чтобы избежать замужества. Хотя времена изменились, конечно. Это единственная причина, по которой ты хотела это сделать?

Девушка помолчала, а потом тихо произнесла:

– У родителей много долгов, я хотела помочь.

– Ну конечно, так я и думал. Сколько у тебя братьев и сестер?

– Пятеро.

– Дай угадаю – ты старшая?

– Да.

– Остальные, надо думать, скоро пойдут по твоим стопам. Ну и пример ты им подала! А могли бы вырасти и иметь шанс.

– Какой шанс? – нахмурила брови Эрика. – Ты что, Газету не читаешь? Вокруг сплошная безнадежность и безысходность! Жизнь бессмысленна! Зачем продолжать это бесполезное занятие? Зачем выходить замуж, рожать детей? Чтобы однажды увидеть, как твои собственные дети уходят в Лес? Или чтобы дождаться того дня, когда охотники за органами придут к тебе в дом и начнут резать твоих родных, чтобы получить органы посвежее?!

Альберт отвел взгляд. Впервые в жизни он почувствовал что-то вроде стыда, но тут же отогнал от себя это новое чувство. Вкладывать такие мысли в голову людей – его работа. А работа – это деньги. Материальное благополучие теперь становится просто жизненно необходимым условием. Уж он-то точно хочет жить, и жить не хуже, чем последние пять лет.

– Ну зачем ты пришел в Лес?! Кто тебя просил? Ты же все испортил! – не могла успокоиться девушка.

– Логичный вопрос, – вздохнул Альберт, больше разговаривая вслух с собой, чем отвечая Эрике. – Времена такие. Раньше у состоятельных людей было много разных способов отдохнуть и развлечься: охота, шумные застолья, казино, наркотики, яхты, сауны и так далее. Сегодня в нашей стране даже самым обеспеченным людям это недоступно. Но у нас есть свое казино – Лес. Каждый раз, приходя туда, я рискую проиграть крупную долговую расписку на содержание такого вот маленького недоразумения.

Эрика наградила его злобным взглядом и выпалила:

– Сам ты недоразумение! Урод!

Как относиться к оскорблениям от такого незначительного и маленького существа, Альберт не знал. За свою жизнь он имел очень мало опыта общения с теми, кто младше его. Подумав, он решил его проигнорировать.

Эрика не унималась:

– Состоятельные, несостоятельные – какая разница?! Что, тебя маленькие долговые расписки избавят от страданий? Хочешь и от меня откупиться? Заплатить и не видеть меня ближайшие три года, не разговаривать со мной? Не выйдет! Будешь воспитывать по полной программе! В полном соответствии с государственной идеологией!

Альберт нахмурился:

– Слушай, а ты не врешь? Тебе точно восемнадцать? Что ты можешь знать о государственной идеологии?

– Я уже два года Газету читаю, – опустив голову, призналась девушка.

– Я так и подумал, – кивнул Альберт. – Из молодых да ранних. Только главного ты все еще не понимаешь. А потому лучше поверь мне на слово – для тебя самой будет лучше, если я не буду с тобой общаться. Совсем. Я готов принять на себя все материальные обязательства по обеспечению твоей жизнедеятельности на три года. Общение в этот список не входит. Сегодняшний наш разговор нужен только для того, чтобы ты это поняла и усвоила. И больше ко мне не подходила.

– Отлично, мне это подходит, – Эрика встала и быстрым шагом направилась в соседнюю комнату, где находился шкаф с продуктами. – Закон предписывает, чтобы ты меня обеспечивал едой, седой старикашка. Можешь ничего не говорить – я без твоего разрешения найду и съем все самое вкусное и дорогое, – с этими словами она начала шарить по полкам шкафа.

Удивительно, но «седой старикашка» звучало гораздо обиднее, чем «урод». С другой стороны, такова психология подростков – они еще не выработали умения понятно и однозначно выражать свои мысли и чувства. Для них оскорбления служат способом понять, чего ожидать от конкретного человека и ситуации. Это как ориентироваться в темноте, кидая камни и слушая, куда они упадут. Скорее всего, это сигнал беспомощности и растерянности. Пожалуй, стоит дать ей немного больше информации.

– Будешь называть меня седым старикашкой – навсегда останешься недоразумением: я сделаю все, чтобы вписать это имя в твои документы. Называй меня Альберт. Впрочем, лучше вообще никак меня не называй и не общайся со мной, просто знай – это мое имя. Что касается возраста – мне всего тридцать семь, так что…

– Я же говорю – старикашка, – отрезала Эрика, разбираясь с продуктами. – Мне абсолютно все равно, кто ты такой, как тебя зовут, сколько тебе лет и чем ты занимаешься. Как-нибудь проживу три года без этой информации.

Она резко повернулась и посмотрела Альберту прямо в глаза:

– А потом я сделаю себе татуировку с твоим именем, чтобы знать, кого проклинать до конца своих дней.

– Проклятия – это чушь и суеверия, – усмехнулся Альберт, – ты правда думаешь меня этим напугать?

– Проклятия обладают настоящей силой, – серьезно сказала девочка. – Ты что, Газету не читаешь?

Альберт ответил, уже стоя у входной двери:

– Судя по всему, это любимый вопрос твоих родителей. Неудивительно, что с тобой все это произошло. Что же касается меня – я действительно не читаю Газету. Я для нее пишу.

Закрываясь, дверь издала тихий писк, и Эрика осталась одна.