Цитаты из книг автора «Ана Сакру»

Эта Феечка сведёт меня с ума! Или уже свела. Я, по большому счету, плохо в этом разбирался, но чувствовал, что со мной что-то не так. Я бесился. Бесился от того, что Алена Алексеевна виртуозно избегала оставаться со мной наедине уже целую неделю, при этом мистическим образом постоянно попадаясь на глаза в сопровождении кого-то. Я не мог к ней подступиться, хотя наоборот должен был радоваться, что наша с ней единственная связь не вылилась мне проблемами вроде женских слез и истерик, проклятий и прочего дерьма, которые любят устраивать обиженные, считающие себя использованными женщинами. Но Волкова, мать ее, Алена Алексеевна умеет удивлять. Ее система координат вообще какая-то неопознанная человечеством. Поэтому…поэтому, бл*, использованным чувствовал себя я. Употребленным и выброшенным. Для тридцати семилетнего мужика подобные мысли нелепы, но я четко понял, что лучше и не пытаться копаться в этих мыслях. В них логики ровно столько, сколько во мне желания оставить ситуацию с Волковой так, как есть. То есть выгодно нам обоим, без претензий и намеков на что-то большее, но дело в том, что это что-то большее засело у меня на подкорке. Когда мне стало важно знать – где она и с кем? Когда произошло так, что держать Феечку в поле зрения мне стало жизненно необходимо? Покосившись, боковым зрением жадно следил за тем, как она беззаботно улыбалась Сотникову. Румяная, смешливая, с ослепительно сияющими зелеными глазами… Что этот зануда мог такого веселого ей рассказывать?! Уверен, Феечка хохотала просто из вежливости. Свою вежливость она растрачивала бескорыстно, всю без остатка, а на меня не хватало. Ведьма она, а не Фея…

Он намекал на наш секс? Я не была готова его обсуждать. И, судя по спокойному виду Зайцева, наблюдающего за мной, для него наш интимный эпизод мало что значил. Он находил его чем-то будничным. Мне следовало относиться так же, чтобы не вырыть себе еще одну яму на работе под названием «неразделенная любовь». Поэтому… ничего не произошло. Стечение обстоятельств. Нервы…

– Если вы не против, так и я только «за»! Вы не подумайте, пожалуйста, в моей просьбе ничего личного. И тем более я не прошу у вас никакого участия после. То, что у нас с вами не складываются приятельские отношения, с этой точки зрения даже хорошо… Хрена себе она шустрая! Я ничего вякнуть не успел, а от меня уже чуть ли не родили. Чем больше она говорила, тем больше мне казалось, что я стал участником какого-то дешевого водевиля.

Всё это было, конечно, забавно, но абсурдность нашей беседы, порядком, утомила. Устроенный ею фарс надо было финалить. В крови зашипел азарт предвкушения. – Так и быть, уговорили. Сам процесс и никаких обязательств, – решительно подскочил с места. – Э-э-э…п-процесс?! – Феечка непонимающе округлила красные губы, но я, не дав ей опомниться, подхватил ошарашенную под локоть и вытряхнул с дивана. До нас никому не было дела, когда, перехватив женскую ладонь, я потащил покачавшуюся на шпильках провокаторшу за собой. – И-иван…Рроманыч…а мы куда? – прилетел мне в спину взволнованный женский голос. – Как куда? Делать вам ребенка…

–  Хм… Всё это прекрасно, Алена Алексеевна, но… почему именно я? – Ну-уу…– протянула Феечка свое излюбленное «ну» и чудовищно покраснела. Казалось, что жаром её пылающих щек можно было поджечь ви́ски у меня в стакане. Волкова опустила глаза, прикрыв их ресницами, нахмурила брови. – Понимаете, Иван Романыч, у вас пальцы ровные. И щетина хорошо растет. И рост…Телосложение пропорциональное. И…глаза, – она беспомощно замолчала и резко вскинула взгляд вверх, к моему лицу. Твою мать. Всякое мне женщины говорили, но восхищаться тем, как растет моя щетина… – В общем, Иван Романович, – тем временем продолжила искусительница гораздо бодрее и уверенней, – физически вы мне очень подходите. Ну а ваш скверный характер…по наследству не передается. В отличие от шизофрении. У вас же нет в роду шизофрении? А то был у меня тут ещё один кандидат… – Феечка сердито нахмурилась, будто до сих пор негодовала из-за этого несчастного кандидата с неподходящей родословной. Я залпом опрокинул в себя остатки виски. Оказывается, я еще и не первый в этом театре абсурда. М-да… – Кажется, не было, – прохрипел, справляясь одновременно с удивлением и приличной дозой влитого в себя алкоголя. – Ну вот видите! Вы отличный вариант! –  радостно подхватила Алена Алексеевна, и её зеленые глаза пьяно и счастливо засверкали. – Хоть и запасной, – пробурчал себе под нос, чувствуя совершенно иррациональную горчинку досады на языке. –  И много было кандидатов? –  едко поинтересовался. – Что вы, – отмахнулась. –  Вы второй. Не переживайте. Да я, собственно, не переживаю. Я в полном ахере. – Это утешает… Второй в очереди…Ладно. А как же будем воспитывать? – я подался к ней еще ближе. –  Жениться, что ли, будем, Алена Алексеевна? – Боже, нет! Мне нужен только ребенок и все! Я буду очень рада, если после этого вы вообще обо мне забудете! Хотите, где угодно в этом распишусь. – Звучит как мечта… – хмыкнул я, блуждая любопытным взглядом по её запрокинутому ко мне лицу.

В обступившей нас толпе, слегка выдвинувшись вперед и затолкав ладони в передние карманы джинсов, стоял… Джонни Депп и Брэд Питт в одном флаконе. Прямо как в песне, только красивее… Ой, мамочки… Зайцев. Он…он такой…ОН ТАКОЙ! Господи, он что, такой? Я никогда не видела его без халата или без медпижамы. Волкова, окстись. Никто не видел Зайцева без халата. Без халата? В смысле – без одежды?  Боже, о чем я? Я никогда не видела Ивана Романыча в повседневной одежде – вот о чем! Но ты же не против увидеть его без халаты и без одежды? Да, я не против… Господи! Мысленно захлопнула рот. Что я несу? Просто он, Зайцев, выглядит как чума! Чума? Боже, не знаю! Он выглядит потрясно, вот и все! Я не знала, что под халатом он прячет такое тело. Ему невозможно, просто кошмарно идут эти джинсы и эта белая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Он выглядит как мужчина. Волкова, он и есть мужчина…

-Что вы делаете, бесстыдники!– визгливый старческий голос доносится словно из параллельной вселенной,– Совсем страх потеряли, да я сейчас охрану позову. Ай-ай-ай…Вот так придешь по пенсионному, а тут…ябутся!

Папа побарабанил по столу пальцами: – Да нет, Родэн, все так…Говорят, вас поздравить можно с будущим пополнением…Просто все слегка удивились… так быстро. Хотя, учитывая, как вы тут до трех часов ночи сегодня никому спать не давали, в общем-то о чем я, вполне ожидаемо… – До трех часов двадцати семи минут, – поправил его Фил, любящий точность в любых вопросах. – В смысле? – не сразу поняла я. Они не могли ничего слышать. Макс же ставил защиту…или…Один взгляд на покрасневшего как рак Родэна все объяснил. Он забыл. Ну великолепно просто. – В смысле, – протянул Питер Лин, поглядывая на меня из-под густых бровей, – Не думал, дочка, что ты знаешь столько скабрезных выражений и уж тем более используешь их по такому назначению. – А у меня между прочим дети рядом спали, – опять решил вставить свои пять копеек Фил. Я почувствовала, как быстро догоняю Родэна с его ярко пурпурным окрасом. Господи, стыдно то как. Душу в этот момент грело только то, что никогда не видела Макса таким стушеванным. И вряд ли доведется снова. Казалось, у него крови больше нигде кроме щек не осталось. Хоть фотографируй и в рамку вставляй.

Ах, ты… Жопа манерная…Значит так, да? Ему и дотронуться, видите ли, нельзя, а сама по тиндерам всяким шастает! Ну, Любаша, погоди…Отдеру…

Потому что в тот же миг, как захлопнувшаяся дверь отрезает нас от остального мира, Дамир подается ко мне и, крепко перехватив за шею, целует. Губы в губы. Сначала коротко и отрывисто, вжимаясь до стука зубов, будто просто хочет поставить метку, но потом характер поцелуя меняется, и Дамир уже почти ласково прихватывает мои губы горячими своими.