Соул: Туман воспоминаний

Для того чтобы жить, человеку нужны воспоминания, как топливо. Всё равно какие воспоминания.

Дорогие или никчемные, суперважные или нелепые – все они просто топливо.

Харуки Мураками “Послемрак”

Солнце нещадно слепило глаза, а резкие порывы прохладного ветра заставляли прохожих плотнее кутаться в свои уже весенние куртки. Март – странный месяц: только покажется, что наконец-то пришла весна, как на землю обрушится очередной шквал снега или, что еще хуже, ледяной дождь. Безжалостный ветер все сильнее пробирался под шерстяную ткань пальто, вызывая волну дрожи по телу и заставляя плотнее кутаться в шарф. Плотная вязаная ткань, пусть и немного, но спасала от холода, а наушники с включенными на всю громкость басами, как всегда, создавали невидимый постороннему глазу защитный вакуум, спасающий от окружающих людей и звуков, от которых временами мороз бежал по коже.

Сегодня на улице было немного людей, но даже они, проходя мимо меня, оставляли легкие мурашки на коже. Нахождение в этом логове бездушных кукольных масок-клонов вызывало приступы тошноты, бороться с которыми с каждым шагом становилось все сложнее. Но я упорно продолжала идти вперед по узкой дорожке тротуара, стараясь смотреть только себе под ноги, хотя многие бы на моем месте оценили красоту пейзажа вокруг, в котором старинные здания века эдак восемнадцатого умудрялись гармонично сочетаться с современными высотками и торговыми центрами, разросшимися на улицах города за последние десять лет, как грибы в лесу после дождя. Двигалась я бесцельно, сама не понимая, куда несут ноги. Но сидеть в душной однокомнатной квартирке было уже до того тошно, что вызываемые присутствием незнакомых людей спазмы казались сущим пустяком.

Поправив солнцезащитные очки – мой обязательный атрибут при ярком солнце – я вот уже третий раз за последнюю минуту посмотрела на дисплей мобильного. Рэй по прежнему не звонил. Поразмыслив, снова нажала на кнопку вызова и приложила телефон к уху. “На данный момент абонент находится вне зоны действия сети. Вы можете оставить….” Дослушивать фразу до конца я не стала, нажав на сброс.

С самого утра я пыталась выяснить, куда же пропал мой любимый. Обычно он предупреждал меня о том, что ему срочно нужно куда-то уйти, но, учитывая раннее время, вполне вероятно, просто не захотел будить меня в этот раз. Убедив себя в правильности собственных выводов, я не спеша собралась на работу. Сейчас часы на экране мобильного показывали двенадцать. Прошло уже пять часов, а Рэй все не звонил. Телефон все так же выключен, сообщений нет, а страница в соцсети упрямо не желает засветится спасительной надписью “online”.

“Куда же ты пропал, Рэй?”

Завибривовавший в руке телефон заставил меня вздрогнуть. На дисплее высветился номер Леи – моей университетской подруги и нашей общей с Рэем знакомой.

– Ну наконец-то, Соул, – встревоженным голосом отозвался динамик, как только мой палец коснулся кнопки “принять вызов”. – Я позвонила, как только узнала. Соул, мне так жаль… я как раз проведывала маму в больнице и тут… Такое несчастье.

– Лея, успокойся. Ты можешь нормально объяснить, что случилось? – Ее голос и речь были настолько сбивчивыми, что понять, о чем она говорит, было невозможно. Но где-то в районе желудка все стянуло в тугой узел от неприятного предчувствия.

– Рэй, авария, я как раз выходила из больницы, когда приехала скорая, – задыхаясь прокричала подруга и уже чуть тише добавила. – Приезжай скорее.

Когда до моего сознания наконец дошел смысл ее слов, перед глазами резко помутнело. Еще через секунду стало трудно дышать. В ушах заевшей пластинкой звенела лишь одна мысль: “нужно срочно ехать к Рэю”. Внезапно к горлу подступил тошнотворный ком утреннего завтрака, норовящий вырваться наружу. Моих сил хватило лишь на то, чтобы сделать пару шагов до ближайшей клумбы, чтобы успеть ухватится за росшее там дерево.

В трубке по прежнему что-то сбивчиво говорили.

– Адрес, – только и смогла выдавить из себя, сглотнув вновь подступающий к горлу отвратительный на вкус комок.

Собственный голос показался каким-то чужим, хриплым и тихим. В трубке снова что-то ответили и нажали на сброс. Спустя минуту экран засветился новым сообщением. В нем была только одна строчка – адрес клиники.

Таксист как назло попался очень медлительный и (что было еще более странно) соблюдал все правила дорожного движения, несмотря на все мои попытки подогнать его. Усугубляло положение огромное количество пробок. Время близилось к обеду. Я нервно теребила в руках телефон, мечтая побыстрее добраться до больницы. За окном то и дело мельтешили дома и люди, сливаясь в сплошное серое пятно и усиливая без того сильное головокружение. Каждый метр, приближавший меня к Рэю, заставлял сердце стучать быстрее. Я так боялась опоздать.

С громким хлопком закрывая дверь авто и вбегая в светлые коридоры больницы, почти сразу пришло осознание – мои самые страшные, загоняемые всю дорогу в самую глубь сознания, мысли оказались убийственной реальностью. Я опоздала. Я поняла это как только услышала громкий плач и, повернув голову в сторону коридора, увидела рыдающую мать Рэя и его отца, с гримасой невыносимой боли, прижимающего женщину к своей груди.

В тот момент внутри что-то оборвалось и рухнуло в район желудка. Ноги подкосились и я осела на холодный и стерильный больничный пол. Кажется я кричала, потому что спустя несколько минут вокруг меня уже бегала толпа людей: санитары, родители Рэя, Лея. Все они суетились и что-то говорили, потом меня доволокли до стула и вручили какие-то таблетки и стакан с водой. Я смотрела на них и совершенно не понимала, почему они тратят время на меня. Ведь это Рэй сейчас нуждался в помощи, это его привезли после аварии. Я пыталась объяснить это, но в ответ слышала только тихий шепот: “Все будет хорошо, Соул. Ты справишься. Мы все справимся.”

Кто-то, поглаживая по спине, заставил выпить таблетки и, спустя пару минут, меня поглотило спасительное беспамятство.

Последующие несколько дней прошли словно в тумане. Отчетливо помню лишь день похорон, когда красивое и умиротворенное лицо Рэя спрятали от всего мира под обтянутым алым шелком деревом и двухметровым слоем земли. Я будто оцепенела: не получалось ни заплакать, ни закричать. Сил хватало только на то, чтобы слегка подрагивающими и побелевшими сильнее обычного пальцами удерживать тлеющий окурок и периодически делать рваные затяжки, травя и без того истощенный организм никотином. После той единственной сцены в больнице я вообще перестала реагировать на внешние раздражители и просто смотрела на все затуманенным взглядом, надеясь, что это – всего лишь дурной сон. Только спустя день после похорон, когда тишина нашей общей квартиры стала невыносимой, пришло осознание реальности происходящего – тогда то у меня и случился новый приступ. Благо его свидетелем стал лишь мой старенький ноутбук, иначе было бы не избежать новой порции таблеток и сочувствующих взглядов.

Несколько дней я не выходила из дома, бесцельно бродя по комнатам в футболке любимого, засыпая в обнимку с его подушкой и питаясь лишь остатками того, что нашла в холодильнике, а когда закончились и они – пила только воду из под крана.

Оцепенение покинуло меня внезапно. В какой-то момент я просто очнулась стоя напротив большого зеркала, вмонтированного в дверь шкафа, с чашкой чая в руках.

“У меня еще остался чай?”

Видимо в сознание меня привел мой мягко говоря непрезентабельный вид. То, что смотрело на меня из зеркала, больше напоминало не живого человека, а полуразложившийся скелет: торчащие скулы и ключицы просвечивались сквозь тонкий слой кожи, пижамные штаны и футболка, все в пятнах от еды и кофе, даже при всей моей любви к вещам оверсайз, стали непозволительно большими, длинные серебристые волосы приобрели болезненно серый оттенок и спутались так сильно, что местами напоминали дреды, всегда бледная кожа, стала почти прозрачной, а под глазами залегли огромные темные круги – явный признак нездорового сна. Я никогда не считала себя особо привлекательной, хотя мама всегда убеждала меня в обратном. Впрочем, большинство родителей считает свое чадо самым прекрасным на свете. Но думаю, даже у нее, увидев во что я сейчас превратилась, язык бы не повернулся назвать меня красавицей.

Будто услышав мои мысли, зазвонил телефон, сообщая о входящем от матери.

– Алло, – слышу облегченный вздох в трубку.

– Соул, милая, с тобой все в порядке? – Взволнованный голос родителя, заставляет тело напрячься.

– Все хорошо, мам. Честно. – Добавляю для убедительности.

– Я позвонила, как только узнала. Мне так жаль. Такая молодая и милая девочка и такое несчастье.

Удивленно вскидываю бровь: “О чем она?”. Озвучиваю свой вопрос вслух.

– Ну как же? Ты разве не знаешь? Твоя подруга – Эмма, она скончалась.

Снова появляется ощущение, что все это дурной сон. А мать тем временем продолжает, не услышав никакой реакции.

– Я думала ты знаешь. Вы же так дружили в институте. Правда потом, после…кхм… – замялась она, подбирая подходящее слово, – после того инцидента, вы давно не виделись. Но я думала, тебе сообщили…

В этот момент в голове будто открыли кран и воспоминания последних лет стремительным потоком потекли в мое сознание.

Я училась уже на третьем курсе, когда к нам перевелась веселая и дружелюбная брюнетка. Она влетела в аудиторию ровно по звонку и с шумом плюхнулась на стул возле меня, доставая тетрадь для конспектов. Сказать, что я удивилась будет недостаточно – несмотря на то, что после школы издеваться над моей странной внешностью перестали, мое вечно угрюмое и молчаливое настроение явно не располагало к общению. Поэтому за все годы обучения никто и никогда не садился рядом со мной.

Видимо что-то в моем взгляде подсказало новенькой, что ее присутствию не очень обрадовались – она наконец справилась со своей сумкой и подняла на меня свои огромные карие глаза.

– Не возражаешь? – Мило улыбнулась девушка.

– Хм… – “Могла спросить прежде, чем раскладывать свои вещи”.

– Меня зовут Эмма. – Все также улыбаясь, она протянула руку.

– Соул, – нехотя ответила я, проигнорировав приветственный жест.