Как бы то ни было, чашка была надежно спрятана в ящике моего стола, а о том, что скажет Стас, когда обнаружит пропажу, я не волновалась. Не станет же вызывать полицию из-за исчезнувшей посуды?

Дальше у меня по плану был Снежков. Кофе он пил так часто, что почти не выпускал свою кружку из рук. Да и сразу две пропавших чашки могли вызвать подозрения. Поэтому я решила действовать как-то по-другому.

– Петя! Кто тебя стриг? – воскликнула я, когда зашла к Снежкову во время брейка. – Это же ужас!

Он посмотрел на меня так, как будто подозревал, что я сошла с ума, и был не далек от истины.

– Я с этой стрижкой уже три месяца хожу, – пробурчал Петя. – Точнее, без нее.

– Вот именно! Это нужно исправить!

Достав из кармана маникюрные ножницы я приблизилась к Снежкову.

– Не нужно мне ничего исправлять! – вскричал он. – У меня все хорошо!

– Я только немножко.

Трюк, который я сделала, оказался очень опасным. Пока Петя прикрывал голову руками и пытался спрятаться от меня подальше, я успела клацнуть ножницами и отхватила у него из прически приличный клок волос. Ножницы сложила, волосы спрятала в руке.

– Самойлова! Снежков! Может, уже прекратите свои брачные игры двух бабуинов? – взревел рядом голос шефа. И как только у него получается появляться рядом в самый неподходящий момент?

– Трех бабуинов, – поправила его я, и на лице Богуцкого появилась кислая физиономия.

– Самойлова, идем ко мне, – процедил он.

– На ковер снова? – обреченно уточнила я, думая о том, как собрать материал у шефа. Стричь себя он точно не даст.

– Только смотрите, чтобы узор на спине не отпечатался, – томно и с насмешкой проговорила Лизочка Старикова, еще одна телезрительница нашей Санты-Барбары. Она проходила мимо, фыркнула и удалилась, пока я подбирала слова, чтобы достойно ей ответить.

– Самойлова, мухой ко мне в кабинет! – отдал команду босс и я, переглянувшись со Снежковым, вжавшимся в свой стул, обреченно поплелась за Богуцким.

– Итак, я позвал тебя по важному делу, – с места в карьер взял шеф, когда я с осторожностью села на указанное им место. Не уложил на ковер и хорошо.

– Какому? Если вы по поводу Снежкова… – Я незаметно спрятала клок добытых волос Пети в карман пиджака.

– Нет. Вернее, да. И по поводу Снежкова тоже.

Богуцкий сделал вид, что задумался. Я смотрела на него во все глаза, не представляя, что еще за тему для обсуждений тет-а-тет он придумает.

– Я, как босс этой конторы, просто обязан знать все о своих сотрудниках.

Я продолжала глазеть на Богуцкого, он смотрел на меня. Я что-то должна была понять из его сентенции? Наверно, Вика была права, я стала ужасно тормозить.

– Вы, как босс этой конторы, обязаны все знать о своих сотрудниках, – напомнила я шефу, не зная, что еще сказать.

– Да. И я спрашиваю тебя сейчас прямо, Самойлова. Ты намеренно утаиваешь отцовство Снежкова?

Чтоооо?

Я даже подскочила на ноги. Шеф только что обвинил меня во лжи?

– Корпоративная этика не позволила бы мне вам врать! – выпалила я в сердцах. – Вам ли этого не знать, Даниил Леонидович?

– Тогда кто его отец, черт бы все побрал? – вскричал в ответ Богуцкий, в обличительном жесте указывая на мой, пока еще плоский, живот.

Ну что я ему могла сказать? Я не знаю, но пытаюсь это выяснить и вы тоже в числе подозреваемых? И тут на меня с ужасающей ясностью нашло озарение. Шеф просто не может быть отцом моего ребенка, потому что никогда в жизни бы не пошел куда-то с полотенцем, в которое бы потом кончил. У него для этого имелась Лизочка Старикова, или еще какая-нибудь буферообразная дамочка. Это опять довело меня до состояния раскисшего помидора. Я рухнула обратно на стул, как подкошенная и, закрыв лицо руками, зарыдала.

– Вы… вы его не знаете!

Я и сама его не знала. Пока что. Но не говорить же и это шефу, который вдруг решил, что подробное досье на всех сотрудников – это единственная цель его жизни?

– Ну хватит рыдать, Самойлова… Катя.

Он что, трепал меня за плечо? Прорыдавшись, я подняла на шефа взгляд. Даниил Леонидович протягивал мне стакан воды, который я схватила и жадно выпила.

– Вы его не знаете. И вообще я не обязана докладывать вам обо всем, что творится в моей жизни.

Я всхлипнула в последний раз и, вытерев лицо салфеткой, которую мне подал шеф, поднялась со стула. И уже почти решила идти и работать дальше над добыванием нового биоматериала, когда услышала то, что пригвоздило меня к месту.

– А может, его просто не существует? – спросил Богуцкий.

Я в ужасе повернулась к нему. Тоже намекает на непорочное зачатие? Но откуда ему знать, что я девственница?

– Что вы имеете в виду?

– Если кто-то сделал тебе ребенка и исчез, то в этом нет ничего страшного. Мы можем это исправить.

Он двинулся в мою сторону, а я растерянно смотрела на шефа и не понимала, куда он клонит. О том, чтобы подыскать благоприятный момент и вырвать и у него клок волос или что-нибудь еще интересное, я в этот момент не думала.

– Как мы можем это исправить?

– Например, я могу побыть вместо него. В твоей жизни и в твоей постели.

Побыть вместо него? В постели? Я ослышалась? Он что, предлагал сделать вид, что рядом со мной есть мужчина, пока я вынашиваю этого случайного ребенка? Предлагал заниматься со мной сексом? А потом?

Я знала, что потом. Как только речь пойдет о подгузниках и бессонных ночах, шеф исчезнет из поля зрения.

Хотя было бы забавно увидеть лицо Богуцкого, когда он поймет, что я невинна.

– Что вы имеете в виду?

– Что я готов быть рядом.

Рука босса скользнула на мою талию, и я, неожиданно для себя и для шефа, размахнулась и ударила Богуцкого по физиономии. Не знаю, что на меня нашло. Испуганно отступив, я пробормотала извинения и пулей выскочила из его кабинета.

– Катя… что случилось? – дорогу мне перегородил Снежков.

– Ничего. Мне работать нужно, – соврала я и побежала дальше.

Только скрывшись на своем рабочем месте, я смогла перевести дух. Что случилось с Богуцким? Что за предложения? Как он вообще посмел такое придумать? И почему так хотелось согласиться?

Снова чувствуя, что начинаю слезоточить, я окунулась в работу с головой, но знала, что пощечина шефу не пройдет даром.

– Ни один из этих мужчин не является отцом твоего ребенка, – выпалила Вика и опустилась на стул передо мной. Некоторое время назад я передала ей кружку Стаса, волосы Снежкова, окурок Димы Горбункова (он был у нас на побегушках) и салфетку от Бориса Леонтьевича. У него чудом пошла кровь носом.

– Точно?

– Точно! Я бы врать не стала.

Закрыв глаза, я вознесла хвалу богу. Благодаря ему, Борис Леонтьевич остался бездетным.

– Выпить захотелось.

– Тебе нельзя.

– Я помню.

– Кто еще остался среди подозреваемых?

Я припомнила, сколько людей резвилось в бассейне. Если не считать шефа со Снежковым, Диму, Стаса и Бориса которые уже были вне подозрений, то пятеро.

– Тебе по именам перечислить?

– Нет. Сколько их?

– Пятеро.

– С твоим боссом?

– Нет. Я его вычеркнула.

– Почему?

– Он точно не стал бы кончать в полотенце.

– Ты плохо знаешь боссов.

Вика поерзала на месте.

– Я не верю в то, что это он.

– А я считаю, что ты просто обязана взять у него биоматериал.

– И как я это буду делать? Кофе ему приносит секретарша. Стричь себя он не даст.

– Ну придумай что-нибудь. Это же очень важно!

Я сложила руки на груди. Наверно, Вика была права. Теперь мне нужно было придумать план, как взять образцы у всех оставшихся мужчин.

Включая шефа.

Даня

Что это, мать твою, было?!

Я потер горящую от пощечины щеку. Ярость прокатилась по всему телу сумасшедшей волной, и только чудом мне удалось удержаться на месте и не кинуться следом за Самойловой, чтобы устроить ей показательную порку.

Вот же сучка! Ну, допустим, подкатил я к ней не слишком изящно, но ее наглость переходила всякие границы. Метелить меня по лицу не дозволено было никому! И если ей так уж противно было мое предложение, могла бы просто сказать «нет». Я не глухой и не тупой, хотя, судя по тому, что у меня на нее стояло – второе было спорным моментом.

Что ж, если эта беременная истеричка хотела охладить мой пыл – у нее это прекрасно получилось. Причем настолько прекрасно, что просто так ей это с рук не сойдет.

А я ведь собирался предложить ей шикарные отступные! Она бы сроду столько не заработала на данной должности, сколько я мог дать за то, чтобы просто ее трахать! Причем на мои способности в данном деле прежде никто еще не жаловался, так что она и тут не осталась бы в накладе. Но Самойлова решила пойти иной дорожкой – и черт с ней! Но маршрут я ей слегка подправлю.

Эта девка должна запомнить раз и навсегда: бить по морде того, кто платит тебе зарплату за распитие чаев с любовником – крайне плохая идея. И я был намерен хорошенько ее проучить – за все и сразу.

Уволить беременную я, конечно, не мог, а вот перевести на иную должность – запросто. Не хочет полировать мой стол (и прочие предметы мебели, где я пожелал бы ее взять) – будет полировать в офисе полы!

Собственноручно заполнив шаблон соответствующего приказа, я распечатал и подписал документ и даже решил лично отнести его своей секретарше Лере. Это и стало моей стратегической ошибкой.

Не соверши я эту опрометчивую вылазку – и можно было бы отовраться при помощи Леры о том, что я уехал, заболел, онемел, захирел или, в крайнем случае, даже умер. Однако данные отговорки, когда я весь такой живой и здоровый стою напротив человека, от которого собирался скрыться, мягко говоря, наверняка бы не проканали.

– Данечка! – радостно возопила моя дорогая тетушка от самого порога и я аж по сторонам огляделся, ища куда бы спрятаться. Даже любимое укрытие Снежкова – юбка Марьи Михайловны – показалась мне самому сейчас крайне привлекательным убежищем, но бежать до нее было не близко, да и поздно.

– Тетя, – выдавил я все-таки из себя и, заметив, что она пожаловала не с пустыми руками, едва не взвыл.

Воистину, беда не приходит одна. Теперь грядет еще и позор на весь офис.

– Тетя, оставь все там, – я махнул рукой в сторону двери. – Я потом заберу.

– Ты забудешь! – заявила тетушка, волоча за собой тележку, с которой победоносно протопала через весь офис ко мне.

Мои работнички смотрели на разворачивавшуюся картину так, будто ничего интереснее в жизни не видели. Марья Михайловна даже забыла откусить бутерброд, когда высунулась из своего кабинета поглазеть, кто это ко мне пожаловал – тот так и остался зажатым в ее зубах.

– Тетя, я все заберу, – повторил я, предприняв последнюю попытку избавиться от содержимого тележки, но тетушку Варвару мое замечание ни разу не смутило.

Оглядевшись по сторонам, она авторитетно резюмировала:

– Хорошо живешь! Столов много, все поместится.

И, к моему ужасу, стала доставать из тележки привезенные ею припасы.

– Огурчики малосольные, – объявила тетушка, пристроив трехлитровую банку на стол Кононова. – Помидорки свои, домашние, – следующая банка опустилась на соседний стол, за которым находилась Самойлова.

– Тетя, я здесь работаю, – сказал я как можно мягче и, подскочив к тележке, попытался отобрать этот склад консервов у тетушки. – Я все отвезу домой, не надо тут ничего выкладывать!

– Как же так домой? – огорченно моргнула тетя Варя. – А ребят угостить?

Пизд*ц. Она разговаривала со мной, как с пятилетним ребенком, а я едва сдерживался, чтобы не сорваться и не прекратить этот базар в грубой форме.

Любого другого человека я бы уже выставил отсюда нахрен, но с тетей Варей так поступить не мог. Обижать чуть ли не единственного родного человека, который только что уничтожил мою грозную репутацию в глазах подчиненных своими огурцами и помидорами, я все же не хотел.

Тем временем тетушка не терялась. Заметив плотоядный взгляд, которым смотрела Самойлова на стоявшие перед ней помидоры, тетя вскрыла пластиковую крышку и, достав откуда-то из бездонной тележки вилку, пронзила ею помидор и сунула Самойловой в рот.

– Кушай, милая, кушай, а то вон какая тощая!

Месяца через три у Самойловой такой проблемы не будет, но говорить об этом тетушке я не стал. Вместо этого стоял и наблюдал за тем, как Катерина всасывает в себя соленую мякоть, а следом слизывает потекший на подбородок сок.

Если я думал, что видение с тарталеткой самый страшный кошмар моих брюк, то теперь понял, что помидоры однозначно сместили ее с вершины топа самых сексуальных продуктов.

Поспешно отвернувшись, я решил, что раз уж мой офис из чайханы неконтролируемо превратился в выставку достижений тетиного хозяйства, то надо хотя бы сделать вид, что это безобразие происходит с моего боссового соизволения:

– Перерыв! – постановил я, хлопнув в ладоши и, оставив тетушку выгружать на всеобщую радость оставшиеся соления и прочие стратегические запасы, которыми я все равно не воспользовался бы, решил удалиться в свой кабинет, но не тут-то было.

Просеменив за мной следом, тетушка рухнула в кресло, стоявшее у стола Леры, и возвестила:

– А я ведь к тебе по важному делу, Данечка!

Работнички, до этого момента занятые разграблением и смакованием тетушкиных припасов, замерли как по стойке «смирно» кто с чем – кто с надкусанным огурцом, кто с куриной ножкой в зубах и в возникшей тишине собственный голос показался мне оглушительным:

– Хорошо, тетя, идем в кабинет, поговорим.

Но тетушка и не думала куда-то двигаться. Я сильно подозревал, что не просто так.

– Данечка, ко мне давеча свататься приходили! – заявила тетушка, начисто проигнорировав предложение поговорить приватно.

Я тайком с облегчением выдохнул.

– Поздравляю, тетя. И благословляю! – заявил великодушно.

Как оказалось – рано обрадовался.

– Да не меня сватали! – отмахнулась тетя Варя. – У соседей наших невеста созрела!

«Как помидор?» – хотелось мне поинтересоваться, но вместо этого я деликатно сказал:

– Очень за нее рад.

– И мы с бабкой ее, Нюрой, подумали, – ничуть не смутившись моим безразличием, продолжила тетушка, – что вам бы хорошо пожениться!

Ну начались старые песни о главном!

Каждый наш разговор тетя только о том и талдычила, что не хочет помирать, пока не увидит внуков, а я каждый раз говорил, что жить ей придется вечно. Но в этот раз дело принимало, похоже, серьезный и неприятный оборот.

– Ты же ничего не обещала? – поинтересовался я, наплевав уже на то, что нас слышит весь офис.

– Нууу… – замялась тетушка.

– Извини, тетя, но я никак не могу, – заявил твердо. – У меня уже есть… невеста.

– Кто же? – охнула тетушка и я, оббежав всех взглядом, мстительно ткнул пальцем в… Марью Михайловну.

– Вот, знакомься, Марья Михайловна.

– Она же рожать уже не может! – окончательно испугалась тетушка.

– Все я могу! – тут же обиделась Марья Михайловна. – С таким мужчиной, как Даниил Леонидович, даже бревно родит!

Отчего-то при этих словах мне вспомнилось обесчещенное мной полотенце и я аж содрогнулся – ну нахер! Типун ей на язык!

– Данечка, скажи, что пошутил! – драматично воскликнула тетушка, хватаясь за сердце, а я вдруг заметил, как переменилась в лице Самойлова. После случившегося глупо, было, конечно, предполагать, что ее интересует моя личная жизнь, но я все же решил испытать судьбу.

– Пошутил, – улыбнулся я тетушке и услышал, как разочарованно вздохнула Марья Михайловна. – Так уж и быть, веди свою созревшую невесту, тетя.

– Ах, как хорошо! – разом оживилась тетушка. – Они с родителями как раз тоже приехали посмотреть город!

Ага, как же, так я и поверил. Но куда больше этого меня интересовала реакция Самойловой. Наблюдая, как та уперлась взглядом в стол, потеряв даже всякий интерес к помидорам, я почувствовал себя почти отомщенным.

Катя

Я не понимала себя. Почему известие о невесте Богуцкого настолько меня расстроило? Да и в офисе только и разговоров было, что о кулинарном мастерстве его тети и о том, что шеф скоро женится. Марья Михайловна только и делала, что всем рассказывала, как едва не пошла под венец с самим Богуцким. И добавляла, что уступила место более молодой невесте, ведь боссу нужны были дети.

А что оставалось делать мне? Искать отца моего ребенка и с тройной силой надеяться, что это не шеф. Еще не хватало вешать алименты на того, у кого вот-вот появится крепкая семья.