Сунув руки в карманы старенькой куртки, Грионт сгорбился, потому что казалось, так теплее, и пошел вверх по улице. Под ботинками хрустел снег, перемешанный со щепками и стеклом от разбитых фонарей. Возле костров кучками грелись люди, закутанные в ветошь, как кульки со старой одеждой.

Он шел довольно долго, в раздумьях, и сам не заметил, как очутился у знакомого трактирчика. Здесь полгода назад он познакомился с красивой девушкой по имени Кюрэль, здесь же подрался с напыщенным хмырем, оказавшимся Рыцарем Служения и почему-то упомянувшим имя Эри.

Из щелей между ставнями струился свет, заставляя снег игриво сверкать. Окна у заведения на удивление были целы, изнутри доносились голоса и шум. Грионт подумал, что дочь хозяина, та самая Кюрэль, не должна отказать в приюте, и даже отругал себя, что мысль заглянуть к ней не пришла раньше. Он наспех пригладил растрепавшиеся рыжие волосы, отросшие за последнее время ниже ушей, и направился к двери.

Внутри было тепло, пахло жареным поросенком. Грионт жадно вдохнул аромат и, на мгновение забыв, где он, расплылся в блаженной улыбке. Все столы в трактире были заняты. Посетители шумели, громыхали посудой и стучали кружками по столу. На него внимания не обратили.

– Джерри! Джерри! – закричал кто-то.

Из-за стола поднялся мужчина за сорок, крепкий, волевой. Забрался на скамейку и вытянул руки в стороны, чтобы все затихли.

– Друзья мои! Братья! Сестры! – обратился он. – Я смотрю на вас сегодня и вижу здоровых сильных людей, мужчин, готовых биться за то, что им дорого, до конца, и женщин, способных поддержать их. Я вижу, как передо мной рождается новое войско. Войско людей, которые могут помочь этой стране, могут изменить все!

– Да! – дружно поддержала его толпа.

– Неужели мы позволим войне, которую развязали не мы, разрушить наши жизни?! – продолжал Джерри. – Почему вместо того, чтобы сеять и жать, любить и веселиться, мы должны пропадать здесь или лить кровь за земли остроухих, которые нам не нужны?

– Правильно, не нужны! – кричали люди.

– Наши правители покончили с собой! Нет королевы, нет лордов, нет Охотников. Больше никто не будет помыкать нами в угоду неуемной алчности!

– Да!

– И мы должны вместе сегодня же взять свои жизни в свои руки! Мы должны остановить бойню и построить новый мир. Мир, в котором каждый король и властелин!

– Да! – люди дружно зааплодировали.

– Эй! Ты чего здесь делаешь? – кто-то схватил Грионта за рукав и потянул в сторону.

– Кюрэль, милая! – он обхватил ее за талию и чуть приподнял.

Она хлопнула его по рукам.

– Пусти, дурачок!

– Я так соскучился! – он поцеловал ее в губы.

– Конечно, тебя уже сколько месяцев не видно… Да пусти же!

Грионт поставил ее на пол, но рук с талии не убрал.

– Ты пришел не вовремя, – прошептала Кюрэль.

– А что происходит? Выбираем нового короля?

– Это не шутки, так что лучше уходи, пока тебя не заметили, или придется пойти с ними.

– А ты? – он лукаво улыбнулся.

– Я отца не брошу.

– А меня, значит, бросишь? Вот как ты меня любишь!

– Дурак ты, – она наморщила красивый носик и отвернулась.

– Ну, ладно, ладно, – Грионт зарылся лицом в ее волосах. – Я пришел сюда к тебе, и они меня совершенно не волнуют. Наверху есть свободная комната?

– Откуда?

Грионт задумался, как быть. А между тем толпа за спиной все более распалялась.

– Мы должны выпустить из тюрем всех, кого посадили Охотники! – прокричал какой-то безумец.

– Свободу заключенным! – вторили ему другие.

Джерри на скамейке уже не было.

– Они сейчас уйдут, – сообразила Кюрэль и увлекла Грионта в угол. – Главное, чтобы нас не заметили.

Но сам он не разделял ее беспокойства и, прижавшись к девушке, принялся покрывать поцелуями ее волосы, шею, пока, наконец, не добрался и до губ. И в этот самый момент кто-то с силой схватил его за ворот. Кюрэль испуганно вскрикнула.

– Хватит возле юбки отсиживаться, мужчина должен действовать, – с такими словами Джерри выволок его на улицу, как щенка за шкирку. Толпа подхватила его и потоком вылилась на улицы, вбирая в свои ряды все больше прохожих. Грионт перестал понимать, где он и куда они движутся, но сопротивляться натиску уже не мог. А его милая прекрасная Кюрэль так и осталась стоять на пороге трактирчика, чуть касаясь изящными пальчиками горячих губ.

***

– Эй, ты спишь, полукровка?

– Что? – Лаирэ приподнял голову. Его сосед по камере, эльф по имени Фуэртэ, сидел в позе насторожившейся собаки и к чему-то прислушивался.

– Люди идут, – определил он.

– Куда?

– Сюда.

– Зачем? – Лаирэ тоже сел.

– Не знаю, но их много, – Фуэртэ вытянулся во весь свой длинный рост и подошел к окну.

В заточении Лаирэ сидел месяцев пять или шесть, ожидая, как ему объяснили, обмена пленными. В начале зимы подселили эльфа. Только с тех пор ими мало кто интересовался. Тюремщики раз в день приносили скромные пайки, но никого из Охотников он больше не видел.

– Они точно идут сюда, – проговорил Фуэртэ, отходя от окна. Лаирэ молча наблюдал, как эльф подошел к двери и с силой ударил по доскам кулаком.

– Эй! – крикнул он.

Появившийся тюремщик прорычал что-то по-человечески. Фуэртэ указал рукой на окно. Человек его явно не понял и, выругавшись, ушел.

***

– Франц, чего он хотел? – поинтересовался Валерий.

– Не знаю, руками махал, – ответил тот. – И зачем мы их тут держим?

– Таков приказ.

– Но ведь королевы больше нет.

– А ты считаешь, надо уподобиться этой толпе и, как стадо, носиться с криками по улицам, каждый день выбирая нового вожака?

– Что стало со страной, в которой мы родились? – Франц покачал головой и уселся за стол.

– Вчера заходил Окунь, – сообщил Валерий. – У него жена с младенцем, но он все еще здесь. И ради Лидера, да будет ему на той стороне покой, я тоже останусь.

– Лидер был хороший мужик, – согласился Франц, подхватывая со стола бутылку. – Мог нас казнить или взашей выгнать, когда Тигр сбежал, а нет, оставил, дал шанс.

– Ты слышишь? – Валерий поднял вверх указательный палец.

– Я думал, у меня в ушах шумит.

– Боюсь, что нет…

***

Кюрэль проскользнула между столиками и подошла к сидящей в углу женщине. На вид той было лет тридцать пять, а то и больше. Темноволосая, миловидная и задумчивая.

– Вам что-нибудь принести? – вежливо спросила Кюрэль.

– Не надо, – женщина покачала головой. – Лучше присядь.

Кюрэль убедилась, что никому сейчас не нужна, и устроилась напротив.

– Вас что-то гнетет? Боитесь, эти люди натворят много бед?

– Да куда уж больше, – женщина печально улыбнулась.

– Меня зовут Кюрэль, а вас?

– Ульрика, – ответила та и отпила из кружки. – Беда, Кюрэль, в том, что среди этих безумцев мой муж. И даже не среди, а во главе, потому что иначе он не умеет.

– Ваш муж? Джерри? Тот, кто выступал на скамейке?

– Он меня по-своему, конечно, любит, но никогда не послушает.

– А что плохого в свободе заключенных? Охотники ведь не воров с грабителями сажают, а так называемых шпионов, – на последнем слове Кюрэль скривилась. – То есть по сути невинных людей, просто не согласных с властью.

– Но Джерри не видит, с кем имеет дело. Этот сброд не его банда. Это дезертиры и отступники, предавшие собственную страну и предков. Сегодня они поверили ему, всех отпустят, а завтра утром перебьют. Просто потому, что им взбредет это в голову.

– Вы меня, конечно, извините, – не удержалась Кюрэль, – но я не понимаю, как вам удается жить с мужем, если вы не верите ни ему, ни в него.

Ульрика сделала еще глоток и подняла глаза на девушку.

– В чем-то ты, конечно, права, – она вздохнула. – Мне положено его поддерживать. Только я что-то устала. Столько лет живу не своей жизнью. А моложе никто из нас не становится.

Кюрэль покачала головой и поднялась.

– Знаете, если бы у меня был такой красивый муж, я бы следовала за ним повсюду. Хоть в пекло, хоть куда. Хороший мужик – настоящая редкость.

Ульрика усмехнулась и снова погрузилась в свои мысли.

***

Эри смотрела вверх, откуда доносились звуки эльфийской флейты. Красивая нежная мелодия пробуждала в душе радость и одновременно грусть, сладкую тоску. Хотелось позволить ей увести себя в иной мир, мир грез и вечной радуги. Если бы кто-нибудь спросил, какой музыкальный инструмент у нее самый любимый, Эри, не задумываясь, ответила бы, что эльфийская флейта. Маленькая дудочка неровной формы, зеленая и напоминающая ветку, обвитую крупными листьями. Орланда говорила, что такие флейты умеют изготавливать всего несколько мастеров, и лишь немногие эльфы могут по-настоящему красиво на них играть.

Эри закрыла глаза. Представилось, что она идет по склону к реке. Стопы утопают в зеленой траве, в воде отражается ярко-голубое небо. А навстречу идет женщина. Красивая и словно не из этого мира. Она простирает к ней руки и прижимает к себе. И в ту же секунду хочется разрыдаться от счастья. Потому что она знает, что ее любят.

– Эри! – Айлин сбежала по помосту вниз. – Эри, ты чего?

– А? – она торопливо утерла слезы. – Ничего, просто мелодия красивая.

– Пойдем наверх, праздник уже начался.

– Не могу, – отступила Эри.

– Что тебя смущает? – Айлин тряхнула красными волосами. – Ты ведь наполовину эльф, и разве кто-нибудь хоть раз тебе что-то сказал? Да и Оринг помог не только нам, он и людей освободил.

– Я все понимаю, спасибо, – Эри вяло улыбнулась. – Но не пойду.

– А я думала, мы твоя семья. Разве не ты сама говорила, что всю жизнь искала тепло? Оно здесь. Тебе же нравится среди нас, ведь так?

– Нравится, но… все равно я здесь чужая.

– Не говори глупостей. Пойдем, – Айлин схватила подругу за рукав куртки. – Так можно всю жизнь простоять в стороне, вздыхая о нелегкой доле!

Эри поддалась. На мгновение в ней всколыхнулось старое, полузабытое чувство надежды. Когда-то она вот так же надеялась, что станет частью семьи Фридлина, а потом – что сможет соединить Корда и Элисон, зажить с ними счастливо. В Толлгарде она верила, что наконец-то обрела друзей и любимого, а потом засобиралась бежать с Рикки на край света. Все прошлые надежды объединяло одно: они неизбежно рушились, таяли, как снежинки на ладонях.

Девушки поднялись на верхнюю площадку. В центре горел костер, и эльфы водили хоровод. Ренорд восседал на троне с высокой спинкой. По правую и левую сторону расположились еще несколько эльфов, судя по всему, высокопоставленных. Была среди них и Тиара. Увидев Эри, она приветливо улыбнулась.

Лилась чудесная музыка, столы пестрели всякими вкусностями. Разом забывалось, что где-то шла война, где-то умирали их товарищи. Жители Филдбурга пили и веселились, пели и танцевали так, словно завтра не наступит никогда. Айлин пошутила, что душа эльфа не может жить без праздника, и с охотой пустилась в пляс.

Эри держалась в стороне и наблюдала. Внутри пробуждалось чувство, что часть ее самой всю жизнь стремилась попасть именно сюда, к огромным деревьям и добродушным, открытым эльфам. Казалось, стоило лишь разрешить себе, и она обретет дом, который так долго искала, и уже никто никогда не прогонит ее отсюда. И все же другая часть ее сопротивлялась, мысленно возвращаясь к людям. Иная, мудрая Эри приняла бы единственно верное решение. Она же не могла. И так и стояла посередине моста.