Из Беломорья я уехала только через две седмицы, и все эти дни мы с Гиремом были вместе. Раны, нанесенные Адреем почти зажили. От синяков, ссадин и следов от укусов на теле очень быстро не осталось и следа. Больше времени заняло врачевание моей души.
Я сама не заметила, как изменилась за эти полтора месяца. Раньше я никогда и ничего не боялась, несмотря на все те беды, которые свалились на меня восемь лет назад. А сейчас я вздрагивала от неожиданного прикосновения, а резкое движение или громкий крик рядом со мной непроизвольно заставляли пригибаться и вжимать голову в плечи.
Сейчас я прекрасно понимала, что Адрею почти удалось сломать меня, причем так, что я сама этого даже не заметила, пока не стало слишком поздно. Но теперь я могла проанализировать все, что произошло. Смогла увидеть те крючки, на которые он подвесил меня, лишая опоры и желания постоять за себя.
И первым была наша брачная ночь. Неизвестно, как все повернулось бы, если бы мой план удался, и Адрей всю ночь предавался бы любовным утехам с воображаемой Елькой. Но все вышло так, как вышло. И утро я встретила измученная физически и опустошенная морально из-за того, что мне пришлось провести ночь с человеком, которого я ненавижу.
Пусть заслуги Адрея в этом событии не было, но вот его последствиями он смог воспользоваться в полной мере.
Насилие в дормезе, которое впервые случилось в то же утро, пока я не пришла в себя и не могла сопротивляться; словесные оскорбления, которыми Адрей сыпал, не давая мне времени ответить или хотя бы придумать ответ; заверения, что я никому не нужна, что за меня никто не заступится, чтобы он со мной не сделал; постоянные угрозы физической расправы… у меня просто не было ни единого шанса остаться собой. Мне просто повезло, что мы приехали достаточно быстро, чтобы я не смирилась окончательно с таким положением вещей; что Адрей должен был уехать и не мог больше давить на меня; и что я встретила Гирема, который помог мне прийти в себя и избавиться от кошмарных воспоминаний. Если бы хотя бы что-то из этого не сработало… Когда я представляла такой вариант развития событий, под ложечкой холодело. У меня не было бы ни единого шанса.
Потому, несмотря на желание вернуться домой, к детям, как можно быстрее, я задержалась в Беломорье так надолго.
Но все когда-нибудь заканчивается. И утро, когда мы с Гиремом должны были расстаться, настало. Я отправлялась в Ясноград, а Гирем – в Аддию. Несколько месяцев назад там всплыли драгоценные камни, которые могли принадлежать только королевской семье Грилории. И Гирем по поручению Третьего советника поехал разобраться с этим делом и найти концы… и, вероятно, удостовериться, что принцесса Елина на самом деле мертва, а камни вытащили на белый свет ее сообщники. Последнее было только моими мыслями, но я нисколько не сомневалась, что Третий советник, даже увидев голову «принцессы», обезображенную жарой Аддийской пустыни, не поверил окончательно в мою гибель.
А я снова порадовалась, что не рассказала правду Гирему. Обманывать человека, которого любишь, не правильно, но я сделала свой выбор уже давно. Мои жизнь и мое счастье – ничто по сравнению с короной Грилории. К тому же у меня еще оставалось время на личное счастье. Пройдет еще немало лет, пока я наберу достаточно сил, чтобы свергнуть Грегорика и посадить на трон Фиодора.
– Госпожа Еляна, – окликнул меня слуга, отвлекая от так некстати накативших мыслей, – ваша лошадь готова.
– Елька, – Гирем, к которому я прижималась прямо в общем зале харчевни, не обращая внимания на всех остальных посетителей постоялого двора, в котором мы остановились, – ты уверена, что хочешь поехать одна, без охраны?
– Уверена, – улыбнулась я. – Мои люди ждут меня в постоялом дворе под стенами Беломорья. Я же тебе рассказывала про Тайку и Южина. Дальше мы поедем втроем. И, Гирем, это гораздо быстрее и безопаснее, чем тащиться в карете. Вот тогда придется нанимать целую армию, и мы будем слишком заметны. А я предпочла бы доехать до Яснограда незаметно.
– Охрана и сейчас не помешает, – вздохнул мой любимый, нежно обнимая меня и дыша прямо в макушку, – я за тебя переживаю, Елька.
– Все будет хорошо, – я прикрыла глаза, стараясь запомнить это мгновение навсегда. – Я справлюсь, ты же знаешь…
– Знаю, – печально выдохнул Гирем и добавил, – иногда мне хочется, чтобы ты была не такая самостоятельная… и не такая целеустремленная… тогда бы мы с тобой давно были вместе.
– Если бы я была не такая, – я рассмеялась, – ты бы не любил меня так, как сейчас. И потом, не такая я уж и самостоятельная. Вот команду я бы без тебя набрать не смогла… Что, вообще, за дурацкое правило, что женщина не может приказывать капитану?
Гирем рассмеялся:
– В Аддии тебя бы и на борт не пустили. Там говорят, что женщина на корабле – к беде.
– Угу, – согласилась я, – а еще там говорят, что рождение ребенка на корабле – к удаче. Хотела бы я посмотреть на беременного мужчину…
Гирем фыркнул, а потом неприлично громко заржал. А вот мне почему-то было не так смешно, как ему. И я только слегка улыбнулась. Да, у нас в Грилории формально было провозглашено равенство полов, но чтобы найти капитана, готового пойти под мое начало, нам пришлось потратить немало усилий. И это при том, что после бури в порт вернулось всего несколько судов, и капитанов, желающих наняться на работу, было гораздо больше кораблей.
Но зато капитан мне достался очень спокойный и благоразумный. Он сразу же отправился на верфь и взял на себя руководство ремонтом. Я пыталась, но после того, как хитро улыбавшийся мастер-корабел выдал мне фразу на профессиональном сленге, в которой я поняла только предлоги, пришлось отступить и передать все на откуп специалисту.
И команду мой капитан набрал такую же, под себя. Спокойную и даже немного флегматичную. Я немного заволновалась… пусть у меня нет опыта морских путешествий, но я примерно представляла, какая суматоха должна царить на корабле во время шторма. Не проспят ли мои флегматики все на свете? Но капитан заверил, что каждого члена команды он хорошо знает лично, и во время опасности они не теряются, не медлят, а действуют быстро. Зато во время спокойного плавания можно не бояться, что команда будет вести себя буйно. В его словах был резон, а значит, мне снова пришлось довериться профессионалу.
– Елька, – Гирем подсадил меня на лошадь и теперь смотрел снизу вверх, – я вернусь не скоро, но обязательно найду способ навестить тебя. Будь осторожна, и никогда не спорь с Тузом. Он мерзавец, Ель… Все же ты зря связалась с ним.
– Как и ты, – кивнула я и улыбнулась, – все будет хорошо, Гирем. Я отправлю весточку, когда доберусь…
Но Гирем отрицательно махнул головой:
– Завтра меня здесь не будет. Я поеду в Аддию. Я и так слишком задержался в Беломорье. Проклятая принцесса! – вырвалось у него, но он тут же замолк, не договорив до конца.
Я согласно склонила голову и тронула пятками лошадь, отправляя ее в путь. И Гирем остался стоять у дороги, глядя мне вслед и даже не догадываясь, что «проклятая принцесса» все это время была рядом с ним.
До постоялого двора под стенами Беломорья я добралась очень быстро. И чем ближе подъезжала, тем сильнее колотилось сердце. Как там мои верные друзья: Тайка и Южин? Как пройдет наша встреча? И останутся ли они моими друзьями…
Когда я покинула их, оставив совсем одних, была как в тумане. Я даже не побеспокоилась о том, чтобы оставить им достаточно денег… Сама не понимаю, почему: то ли, вообще, об этом не подумала, то ли понадеялась на Адрея. Не догадалась, что эта тварь может оставить без средств к существованию не только моих слуг, но и меня.
Мне очень повезло встретить Гирема. Он полностью взял на себя все расходы и отправил полный кошель грот для Тайки и Южина. Он предложил перевезти их сюда, но я сама отказалась. Во-первых, я находилась рядом с Гиремом инкогнито, а во-вторых… во-вторых, я очень боялась увидеть осуждение в глазах моих друзей. В Абргегоринаской империи измена мужу категорически осуждалась и каралась самым жестоким образом. Нет, женщину не забивали камнями, как в Аддии, но лишали наследства, поддержки близких и возможности защищать себя каким-либо способом, фактически отдавая ее судьбу на откуп супругу. А они не всегда поступали по-человечески, иногда их месть была очень изощренной и жестокой, но за это обманутых мужей никто не обвинял, ведь они были в своем праве.
И сейчас я очень переживала о том, как они примут меня.
– Ваша светлость! – Тайка увидела меня первой. Она как раз развешивала во дворе постиранную одежду, и, бросив корзину с бельем, помчалась мне навстречу, – Южин! – заголосила она, счастливо улыбаясь, – ее светлость вернулась! Да, где же ты ходишь! Иди скорее помоги спуститься с лошади!
– Да, тут я, – сияющий доброй улыбкой Южин появился из-за висевших простыней, слегка прихрамывая подошел к нам, и протянул мне руку, помогая спешиться. – Ваша светлость, я так рад, что вы вернулись! Как вы себя чувствуете? Я могу вас подлечить. Сил у меня пока не так много…
– Все хорошо, Южин, – рассмеялась я и обняла великана за талию… уж, куда дотянулась. – И я очень рада, что мы снова вместе. Тайка! – я повернулась к горничной и, не сдерживая радостных эмоций, обняла и ее. – Как вы?
– Да, все хорошо, – шмыгнула она носом и часто-часто заморгала, – уж как мы за вас волновались, ваша светлость… Человек ваш все нам рассказал. Супруг-то ваш, – она запнулась и не договорила.
– Мерзавец, – закончила я фразу. – Но мир не без добрых людей. Мне помог мой хороший друг, ночной король Грилории и мой, – я тоже не договорила, пристально вглядываясь в лица друзей.
Южин еле заметно вздохнул:
– Ваша светлость, вы не переживайте. Мы с Тайкой молчать будем. Ни одна живая душа от нас ничего не узнает. Видели мы, как супруг ваш измывался над вами. И никак не можем осуждать вас за… другого…
Тайка энергично закивала.
– Спасибо, – выдохнула я, понимая, что все позади. Мои верные друзья на моей стороне, а значит, все будет хорошо. – Завтра мы с вами отправляемся домой.
Поездка верхом кардинально отличалась от прежнего путешествия. Мы передвигались налегке, покрывая за день столько, сколько обоз за пару дневных переходов. Можно было бы и больше, но с непривычки мы с Тайкой очень сильно уставали. Ни она, ни я не были приспособлены для таких длительных верховых прогулок.
Тем не менее, за несколько дней мы добрались до того самого постоялого двора, где я провела с Адреем первую брачную ночь. До Яснограда оставалось всего несколько часов пути, но мы так сильно устали, что решили передохнуть.
Я не ожидала, что так резко нахлынувшие воспоминания лишат меня покоя. Я не могла уснуть всю ночь, чутко прислушиваясь к знакомым звукам. Сонные лошади всхрапывали, ветер подвывал в трубе, сыпал мелкий, противный дождь, шелестя по крыше и карнизам, недовольные охранники из обозов, спрятанных под кожаными пологами, сидевшие у костров, переговаривались,. Я провела в пути почти два с половиной месяца, лето подходило к концу, и осень вот-вот должна была вступить в свои права…
По моему плану мы с Тайкой и Южином должны были добраться до пещер, в которых я оставила рюкзак с украденными из дворца кубками. Но чем ближе мы подъезжали к тем местам, тем больше меня терзали сомнения. А надо ли рисковать? Все равно их теперь не продать… раз уж Третий советник до сих пор отслеживает появление камней, которые остались у меня при побеге, то выставить на продажу кубки все равно, что выйти на площадь и во всеуслышание объявить, что я и есть принцесса Елина.
Но с другой стороны, это был самый удобный случай наведаться за ним. Я восемь лет ждала удобного момента, и упускать его сейчас было бы неразумно. Но в то же время Тайка и Южин… Они верны мне – герцогине Форент. Но сохранится ли их верность, если они догадаются, кто я на самом деле, или хотя бы заподозрят, что я не Абрита? Ответа на этот вопрос я не знала…
Под утро, когда купеческие обозы под окнами зашумели, собираясь в путь, я не выдержала. Тихонько встала, оделась, на цыпочках выбралась из нашего двухкомнатного номера, который мы делили на всех. Я решила, что поеду за кубками одна, а Тайка и Южин подождут меня в Среднем городе.
Таверна на первом этаже была почти пуста. Большинство купцов еще спали, только самые нетерпеливые проснулись ни свет ни заря, чтобы добраться к воротам Яснограда к самому открытию, и сейчас они, о чем-то тихо переговариваясь, жевали завтраки, спрятавшись в тенях зажженных свечей.
– Госпожа Елька, – хмурый, заспанный трактирщик, встретил меня не очень любезно, – завтрака пока нет, поварихи только встали. Но если вы пожелаете, то я могу принести вам хлеб, сыр и сало, чтоб перекусить.
– Неси, – кивнула я, – и побольше. Я отправляюсь в дорогу одна, и мне нужны припасы на пару дней.
– До Яснограда вы доберетесь к полудню, – зевнул хозяин, – лошадь у вас хорошая, а дорога наезженная. Если вы отправляетесь туда, то можно обойтись и без припасов.
– И принеси мне бумагу и перо, – добавила я, – мне нужно оставить послание моим спутникам. Я не еду в Ясноград.
Трактирщик кивнул и исчез из-за прилавка, выполняя мой заказ. А я присела за ближайший столик. С завистью взглянула на довольных купцов… Они не выглядели сонными или невыспавшимися. А у меня голова с каждой минутой тяжелела все сильнее и сильнее. Захотелось прилечь прямо здесь, растянуться на лавке и поспать.
Я тряхнула головой, отгоняя сон. Не время. Надо было спать раньше, а сейчас мне пора было отправляться в путь.
Через час с небольшим я выехала из ворот постоялого двора совсем одна. Обозы купцов-жаворонков уже уехали, а купцы-совы спокойно спали. Накрапывал мелкий дождик, мягко шелестя каплями по огромному кожаному пологу, который накрывал и меня, и лошадь. Я прихватила его, чтобы ночевать в лесу. Он был страшно тяжелым и давил на плечи, принуждая склониться.
Моя лошадь недовольно всхрапывала, ей тоже совершенно не нравилось мое желание продолжать путь. На горизонте едва появилась светлая полоса холодного осеннего рассвета, в это время надо сладко спать в конюшне или жевать овес, и уж точно не мотаться по грязным, распаханным тележными колесами, дорогам, проваливаясь в мокрую и холодную глину по самые бабки.
До того места, где мы с принцем Фиодором сели и встретили дядьку Кирка, я добралась только через пару часов. Раскисшие дороги очень сильно затрудняли передвижение.
Я слегка натянула узду, притормаживая лошадь. Огляделась. На этом отрезке пути мы были одни. Если где-то впереди или сзади ехали обозы, то их скрывали деревья. Я осторожно спешилась и, сжав повод в рук, осторожно шагнула с дороги, стараясь наступать на траву так, чтобы она поднялась и скрыла мой маневр. Мало ли… Не хочу, чтобы за мной проследили.
Вымокла я мгновенно. Но холода не почувствовала. Сердце гулко бухало в груди, мое путешествие по памятным местам началось.
Я шла по кромке леса, пытаясь определить под какой из этих елок мы с Лушкой провели ночь до того, как нас подобрал дядька Кирк. Тогда ведь тоже шел дождь, и я старалась выбрать дерево, у которого нижние ветки опускаются до земли и достаточно густы, чтобы заменить крышу над головой. И мне казалось, что выбранная елка была особенной, самой лучшей из всех. Но сейчас для ночевки подходили практически все.
Возможно, я промахнулась с местом, и с дядькой Кирком мы встретились не на этом участке дороги. Но искать, где именно это случилось, было бы неразумным. Елок много, поди определи под которой из них мы спали, прижавшись друг к другу. А вот пещера, в которой мы провели день на реке, более надежный ориентир. Сомневаюсь, что их вдоль реки так же много, как елок вдоль дороги.
К реке я вышла часа через три… Не знаю, то ли шла гораздо быстрее, то ли к этому участку дороги река была гораздо ближе, в прошлый раз нам понадобился целый день. Мы с лошадью сильно вымокли и замерзли, и пещера пригодилась бы мне сейчас, чтобы немного обсохнуть. Но ее не было. И, вообще, мне показалось, что берег здесь немного другой. Там же, помню, был очень высокий обрыв, по которому я спускалась, повесив на веревке, перекинутой через шею, наши вещи и посадив на закорки Лушку. Несколько раз я чудом устояла на ногах, не загремев вниз вместе со всем скарбом. А здесь берег был достаточно пологий, чтобы мы с лошадью спокойно спустились к кромке воды. Идти я решила вдоль берега вверх по течению, чтобы не пропустить той самой пещеры.
Моросил серый, осенний дождь. Уставшие, измученные долгим летом деревья задумчиво шевелили натруженными ветками, шелестя тяжелой, напитанной избыточной влагой, листвой. Осталось ждать совсем немного, и листья начнут умирать один за другим, желтея и становясь легкими и невесомыми. Уже сейчас, кое-где сквозь густые, серо-зеленые кроны проглядывали желтые пятна, похожие на золотые монеты.
Хмурая река, распухшая от дождя, как пьяница после вчерашней пьянки, недовольно гремела камнями. Я ей явно не нравилась, и она всеми силами старалась прогнать меня с прибрежной полосы, по которой мы шли. Вода то и дело плескалась нам под ноги, иногда швыряя мелкими камушками. Мне даже пришлось обернуть ноги лошади тканью, чтобы галька ненароком их не повредила. Но камни ощутимо били даже через толстую кожу моих сапог, и я совершенно обоснованно опасалась, что моя лошадь может обезножить.
Одно хорошо, здесь, у самой воды, ветер был достаточно тихим, чтобы не сносить тяжелый полог. Я уже давно положила его на лошадь, чтобы животное не замерзло. Сама я промокла до нитки, но холода совсем не чувствовала. Как-то было не до него…
До места нашей с Лушкой ночевки я добралась довольно быстро, прошло не больше пары часов. Дошла бы быстрее, но в середине пути дорогу мне преградил непроходимый каменный завал. И это здорово меня замедлило. Пришлось немного возвращаться назад, в поисках удобного подъема. К счастью, камня на берегу было больше, чем глины. Иначе нам ни за что не удалось бы подняться наверх.
В пещерке все было по-прежнему: так же лежали сухие водоросли, так же тихо гремел ручеек, так же лежала куча топляка. Только сейчас дерево было сырым и почти не горело. Мне пришлось потрудиться, чтобы разжечь огонь. Ночевать я решила здесь же.
Подвесила над костром котелок с водой из ручья, завела лошадь в пещерку и надела ей на голову мешок с вечерней порцией овса. К этому времени закипела вода. Насыпала в воду горсть крупы, бросила несколько кусочков вяленого мяса и щепотку соли.
Пока переодевалась в сухое, стоя босыми ногами на сухой подстилке рядом с хрумкающей овсом лошадью, аромат поплыл такой, что желудок возмущенно забурчал. Не знаю, то ли дождь виноват, то ли я немного запуталась со временем, но неожиданно оказалось, что вечер уже очень близко. Сумерки темным облаком опустились на лес на другом берегу, густые тени скрыли каменные стены пещерки. Ветер совсем стих, а дождь кто-то поставил на паузу. Но сырость никуда не делась. Влага, казалось, висела в воздухе, оседая крупными каплями на черных камнях.
Мокрую одежду я развесила прямо в пещере. Вряд ли она высохнет до завтра, к вечеру еще сильнее похолодало, но не убирать же ее в сумки.
О проекте
О подписке