Глава 2

– Марат, милый, еще пять минут, – закапризничала я. Очень не хотелось мне вставать, хотя муж настойчиво тряс меня за плечо. Он не любил, когда я долго сплю по утрам, но по моим ощущениям еще совсем глубокая ночь.

– Что?! – Недоуменный мужской голос заставил меня испуганно распахнуть глаза. Надо мной навис незнакомец, с крупным крючковатым носом и пронзительно-зелеными глазами. Совсем не похож на Марата…

– Кто вы?! – взвизгнула я, пытаясь уползти от его руки, крепко держащей меня за плечо, – и что вы здесь делаете?!

– Что я тут делаю?! – недоумения в зеленых глазах стало еще больше, – А ты что здесь делаешь?!

Ох, какой тупица! Хуже, чем я! «Я здесь живу», – хотела ответить я. И вдруг все вспомнила… железную дверь, парк и собак, от которых я пыталась сбежать. Одновременно вернулось и ощущение собственного тела. Оказалось я страшно замерзла. Руки-ноги окоченели, а губы еле двигались. Я же помирать собралась! Некогда мне тут со всякими сомнительными личностями разговаривать! Перед глазами снова стало темнеть, и я вот-вот должна была снова провалиться в небытие…

– Сгореть мне на месте! – выругался незнакомец. Я фыркнула, ну, вот кто так смешно ругается? А этот дурачок закинул меня на плечо и куда-то потащил. Я даже заволноваться не смогла. И заснуть тоже, острое плечо незнакомца упиралось прямо в живот, отвлекая вспышками неприятной боли.

А потом мы куда-то зашли… там было тепло. Так тепло, что у меня почти сразу начали гореть щеки.

– Чарни, – заорал незнакомец, сгружая меня то ли на кушетку, то ли на диванчик, – срочно беги за Мором, а то сейчас эта шпионка сгорит!

– Экберт, – хохотнул молодой мужчина, – а ты уверен, что это шпионка, а не очередная охотница за твоим сердцем?

– А вы все шутите, сир, – зарычал мой незнакомец, – а я ее прямо прямо у вашей излюбленной тропинки нашел. Интересно, как она пробралась туда? Ни следа не оставила, и артефакты молчали. Если бы не собаки… а сейчас она еще и сгореть хочет, чтобы мы ничего не узнали.

– Какая талантливая девочка, – фыркнул молодой и приказал резко похолодевшим голосом, – выясни, на кого она работает и как обошла все наши охранные артефакты. И доложи. В любое время.

– Выясню, – кивнул мой, – и доложу.

Пока эти двое вели нелепый киношный диалог, я внимательно слушала… любопытно же, какие еще глюки придумает мой разум. У меня еще никогда глюков не было! Я даже допьяна всего один раз в жизни напилась. Но это давно было, еще до Марата… А это, оказывается очень забавно. Как будто бы 5D-фильм смотришь.. ну, в моем случае слушаешь, глаза-то я никак открыть не могла. И, вообще, у меня начался жар. Горело все: щуки, нос, уши, руки, ноги, но особенно ладони. Казалось я прямо сейчас вспыхну и исчезну, как мотылек в пламени свечи.

– Огонь у нее слабый совсем, – хмыкнул молодой, – странно…

– Простите, сир, – в моем глюко-сюжете появился еще одни персонаж, – позвольте мне…

Прохладная рука легла мне на лоб, и приятная свежесть, как круги на воде, стала расходиться от головы по всему телу, смывая жар, боль и даже усталость. Это было так хорошо, что, когда рука исчезла, я невольно захныкала. Попыталась потянуться за ней и… свалилась с диванчика, больно ударившись копчиком об твердый деревянный пол.

Я еще не успела открыть глаза, как вокруг захохотали мужчины. Судя по голосам, много… Разных…

И только двое молча смотрели на меня так, как будто бы я украла у них что-то важное.

– Какая забавная шпионка, – выдал молодой и симпатичный рыжик с крупными веснушками рассыпанными по круглому, улыбающемуся лицу. Кажется именно его все называли «сир». А мой, шатен с крючковатым носом и пронзительно зелеными глазами, недовольно скривился.

– Кто вы такие и что вам от меня нужно?! – я сидела на полу, в полутемной комнате, в окружении нескольких странно одетых мужчин. Будто бы у них тут костюмированный бал, и они напялили непривычно короткие, до талии, пиджаки и огромные шейные платки. Глядя на них, в голове всплывало слово «цилиндр» и хотелось представить рядом даму в старинном платье с турнюром.

Рыжик и мой шатен выделялись из общей массы, как новые автомобили в салоне трейд-ин. Они оба были в обычных фраках и кипенно-белых рубашках с галстуками-бабочками, но при этом ощущались еще более непривычными, чем ряженые. И опасными. Я чувствовала это на уровне инстинктов. И от угрозы в их взглядах мне захотелось заползти под диван и спрятаться в спасительной темноте.

– Кто мы? – хохотнул рыжик, – в Иносте совсем плохо с кадрами, раз ко мне послали такую глупышку?

– Или, наоборот, она слишком хитрая и наглая, – хмуро заметил шатен.

– Ребят, – догадалась я, – у вас игра какая-то, да? Квест? Я случайно к вам забрела, я не участвую. Отпустите меня, пожалуйста, – попросила я и соврала, – меня дома ждут.

– Врет! – резко заметил один из ряженных.

– Я и не сомневался, – хмыкнул шатен и, шагнув ко мне, подхватил под мышки и резко вздернул вверх, усаживая на табуретку.

Она стояла между диваном и столом. Обычным письменным столом, заваленным бумагой, как в любом нормальном офисе. Только ни за этим, ни за другими столами в кабинете не было компьютеров, а вместо привычного копира на тумбе в углу я увидела непонятный громоздкий ящик с клавиатурой, как у старинной печатной машинки.

И обои… ну, кто в офисе станет оклеивать стены тканью? Да еще в мелкий серо-голубой цветочек. И шкафы старинные ставить. Деревянные, и даже на вид тяжелые. Такой в одиночку не передвинешь, пупок надорвешь. И лампы. На каждом столе красовались керосиновые лампы, которые вот прямо сейчас и были единственными источникоми света. Я такие в последний раз видела в детстве, на даче.

Эта комната совершенно точно не могла быть простым офисом рядом с парком, и больше всего походила историческую экспозицию в краеведческом музее. Но музеев рядом с нашим парком никогда не существовало.

– Где это я? – испуганно пролепетала я, пробегая взглядом по мужчинам, окружившим меня плотным кольцом, – и как я сюда попала?

– Нас тоже очень интересует последний вопрос, – мило улыбнулся рыжий. Но улыбка так и не растопила лед в его глазах. Он единственный, кроме меня, сидел, развалившись на диванчике. На том самом, с которого я только что свалилась.

– Я… я.. я не знаю, – ответила я, – я шла по парку, а на меня собаки… я хотела сбежать от них, но утонула в сугробе… а потом он, – кинула на шатена, – принес меня сюда.

После моих слов повисла пауза. А потом шатен спросил у рыжика:

– Мне донесли, что в Иносте появились люди, способные внушить человеку забыть то, что было на самом деле, и заменить воспоминая несуществующими событиями. Скорее всего ее обработали.

– Так это все не настоящее? Вы меня загипнотизировали? – догадалась я, протянула руку и дотронулось до стеклянного колпака лампы. – Ой! Больно!

Я одернула руку и подула на палец. От боли морок не рассеялся, и вокруг меня все осталось по-прежнему. Я снова оглядела замерших вокруг меня мужчин, взглянув на все другими глазами. И похолодела от осознания.

– Простите, – голос куда-то пропал, и из горла вырвался тонкий, цыплячий писк, – а как называется эта страна? И какой сейчас год?

Мне никто не ответил, шатен с рыжиком переглянулись и снова уставились на меня смутно знакомым взглядом юных вивисекторов… точно! Буквально час назад точно так же на меня смотрела старуха. Я чуть не подпрыгнула на табуретке. Бабка же что-то бубнила про награду, другой мир и что кто-то уже совсем заждался меня…

– Бабулька! Это все она! – Воскликнула я и заторопилась рассказать все, пока не остановили, – я сидела в общественном парке на скамейке, а ко мне подошла старушка, сказала, что голодна. Я с ней последним бутербродом поделилась, а она заявила, что мне не место в этом мире и он меня уже тут заждался. А потом я пошла на вокзал, меня муж из дома выгнал, шла-шла… и тут собаки… и он, – я кивнула на шатена. Пока рассказывала свою невеселую историю, трясущимися руками достала телефон из кармана, открыла фото бабки и показала его мужчинам, – Вот она… И это другой мир, да? – закончила я жалобно, чувствуя, как к глазам подступили слезы.

– Бабуля! – хором завопили рыжик с шатеном, перебивая меня.

– Проклятая старуха! – выругался шатен, – никак не угомонится.

– Не врет, – фыркнул тот самый из ряженных, сдерживая смех.

А рыжий весело расхохотался:

– Значит девица все же по твою душу, Экберт! – он взгляну на меня, но теперь в его глаза плясали смешливые искорки, – а она ничего… если бы не эти странные мешковатые одежды и ужасная прическа.

– Вот сам на ней и женись, – зарычал шатен, – раз так нравится.

– Не надо на мне жениться, – всхлипнула я и разревелась второй раз за вечер, – верните меня домой!

– А ты хотя бы знаешь, кто он, – рыжик, посмеиваясь, кивнул на шатена. И сам тут же ответил, – он герцог Экберт Бартенбергский, двоюродный брат короля и очень, – заговорщицки подмигнул мне, – очень богатый человек.

– А он, – шатен сердито взглянул на рыжего, – и есть тот самый король. Его величество Тидерик IV Мерденбургский. Хочешь быть королевой, – хохотнул он, почему-то развеселившись, – покори сердце этого рыжего красавца.

– Э-нет, – рыжий, оказавшийся его величеством, откровенно ржал, как простой дворовый парень и грозил мне пальцем, – мне нельзя на тебе жениться, ко мне уже невеста едет. И поверь, любой красотке я предпочту союз с Треаной. А вот мой брат-герцог сейчас абсолютно свободен в своем выборе.

А я переводила взгляд с одного на другого и ничего не понимала. Что за бред они несут оба про замуж? Да я замуж, вообще, не хочу! Ни за герцога, ни за короля. Мне одного мужа на всю жизнь хватило.

– П-простите, – всхлипнула я, – а можно мне не выходить замуж ни за кого?

Мои слова произвели странный эффект. Герцог и король уставились на меня, как на внезапно заговорившую статую. Потом переглянулись, и герцог хмыкнул:

– Сомневаюсь, что это надолго. Но хотя бы на пару лет мы старуху угомоним.

– Ага, – кивнул король, – если девица выдержит эти пару месяцев… Но что нам делать с девицей? Или, судя по тому, что она сбежала от мужа, дамой?

– Да, что с ней делать, – пренебрежительно ответил герцог, – отправить с глаз долой, пока не передумала. Выделить в глуши поместье какое-нибудь крошечное, это же не на долго. Все равно скоро замуж выйдет.

– О! – Поднял вверх палец его величество, – я придумал. Выдам ей документы на Розанское баронство. Территории там после заговора зачищены, так что ей ничто не угрожает. Вокруг пустые земли, никого нет, значит есть надежда, что соседи до нее не скоро доедут. А если полгода без мужа продержишься, – обратился он ко мне, – награжу.

Вот тут я вздрогнула. Нет уж, еще одной награды мне не надо. Мне одной благодарности хватило выше крыши.

– Н-нет, спасибо, не надо, – открестилась я от вознаграждения, – а может вы меня домой вернете? – я уже не плакала, успокоилась. Как реветь, когда тут судьба твоя решается? Вдруг пропущу что-нибудь важное.

– Не можем мы тебя домой вернуть, – покачал головой его величество, – тут способности особенные нужны, и ими только наша прабабка обладает. А она с тобой не пришла.

– Она сказала, что у нее дел пока полно, как все сделает, так и вернется, – вспомнила я. И спросила, – а когда вернется, сможет меня обратно отправить?

Король виновато вздохнул и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как герцог невежливо его перебил:

– Сможет, но только если замуж не выйдешь!

Король и все вокруг зафыркали. А я так и не поняла, что тут смешного.

– Хитер ты, Экберт, – покачал головой его величество, – да только смотри, как бы судьба хитрее тебя не оказалась. Отправь, – он запнулся, и обратился ко мне, – как тебя зовут?

– Лилька…

– Отправь баронессу Лили в гостиницу. Незачем, чтобы ее во дворце видели. А завтра документы получит и пусть отправляется к себе в поместье.

– Сделаю, – кивнул герцог.

Его величество еще раз мне мягко улыбнулся и ушел, оставляя меня на попечение герцога с колючим неприятным взглядом. Такой муж мне точно не нужен. Вот если бы король… сразу видно, очень добрый мужчина, мелькнула в моей голове мысль. И как он меня назвал! Баронесса Лили! Я себя сразу важной персоной почувствовала. Да, вздохнула, я бы хотела такого мужа.

– Что уже передумала? – презрительно скривился герцог, – уже замуж хочешь? Боишься одна в поместье ехать? – Мне кажется, он меня ненавидел. Но я же не виновата, что его прабабка решила меня замуж выдать, не спросив, согласна ли я на такой шаг.

– Поместье? – переспросила я, чувствуя как тревожно екнуло под ложечкой.

Мне дадут титул и поместье? Не квартиру, не дом, а целое поместье? Не верю я, что такие подарки просто так делаются. Попой чую, есть здесь какой-то подвох… Давай, Лилька, включай голову! Хватит притворяться глупее,чем ты есть на самом деле. Женщина ни в коем случае не должна быть умнее мужчины – еще одна сомнительная мудрость от моего бывшего, которой я следовала половину сознательной жизни.

Герцог тяжело вздохнул… Кажется, он, как и Марат, считал женщин вторым сортом людей.

– Скажите, сэр, – вспомнила я, как обращались к герцогу его подчиненные, сейчас с любопытством глазеющие на нас из-за своих столов, – что вы имеете в виду, говоря поместье? Я просто боюсь, что неправильно вас поняла.

Ну, а вдруг? Это же другой мир. И как-то сомнительно, что король будет раздавать каждой свалившейся ему на голову девице поместья. Так и разориться не долго.

– В вашем случае это земельное владение, – ответил он, – достаточное, чтобы вы не умерли с голоду, пока не выйдете замуж.

Я кивнула. Этого и следовало ожидать. В таком виде королевская милость уже не казалась подозрительной.

Хотя мне стало немножко обидно. Вопреки здравому смыслу, я уже успела немножко помечтать и представила, что поместье – это гораздо больше, чем «не умереть с голоду».

Я бы хотела крошечный замок с белоснежными стенами, сверкающими на солнце тысячами искр, чтобы издалека он казался сложенным из кубиков сахара-рафинада. И маленькая деревенька неподалеку, из которой счастливые и довольные крестьяне будут приносить мне молоко, сметану и творог от своих коров, яйца домашних кур с ярко-желтыми желтками, овощи, фрукты. И будут кланяться и благодарить меня за то, что так хорошо живется на моей земле.

– А сколько это соток? – вздохнула я, прощаясь с мечтой.

– Соток? – недоуменно переспросил герцог, – не знаю сколько ваших соток, но десятин в поместье, которое вам пожаловал его величество всего лишь около ста. Усадьба там совсем небольшая, но прислуга имеется, есть кому о вас позаботиться.

– О-ох! – только смогла выдохнуть я. Прислуга, усадьба, сто десятин… звучит солидно. И все это только ради того, чтобы я не вышла замуж? Моя подозрительность снова подняла голову. Но ответа у меня пока не было. И я решила, что раз ничего не могу изменить, то пока просто плыть по течению… авось все будет не так уж плохо.

Герцог презрительно хмыкнул и обернулся к своим ребятам.

– Чарни, проводи даму. Пусть Евон баронессе Лили одежду подберет. А все ее барахло спали сразу же. До нитки. Чтобы нигде ничего иномирного не всплыло. О том, что надо молчать откуда эта девица.. дама взялась, я вам даже напоминать не буду, – с ними он говорил жестко, но все же презрения или пренебрежения в голосе не было. Он уважал тех, кто на него работал. А потом он повернулся ко мне, облил холодом из глаз и припечатал, – и вам, леди Лили, настоятельно рекомендую не распространятся о том, откуда и зачем вы пришли из вашего мира. Иначе это будет расценено как преступление против королевской семьи, и вас просто-напросто казнят. – Я испуганно кивнула. Горло от страха снова перехватило. А герцог окончательно добил, – отрубят вам голову.

Ой! Я замотала головой, как собачка на приборной панели. Какой-там рассказывать, да я, вообще, сомневаюсь, что после такого ужаса ко мне голос вернется.

Чарни, тот самый, который бегал за лекарем, вскочил из-за дальнего стола и оказался совсем юным мальчишкой. Понятно, почему он тут на побегушках.

– Прошу вас, леди, – он слегка поклонился мне, изящным жестом указывая на дверь. И я поняла, только что меня вежливо выперли, не давая прийти в себя после перспективы увидеть свою собственную казнь.

Деваться было некуда, встала и пошла к двери, хотела было взять рюкзак и сумку, но Чарни перехватил их раньше. И улыбнулся. А меня слегка отпустило от его улыбки. Как приятно оказывается, когда тебе помогают хотя бы в такой мелочи. Марат всегда говорил… тьфу на него! Скривилась я от своих мыслей. Не хочу больше о нем помнить. У меня новая жизнь начинается. И хотя пока все очень странно, но пусть она сложится лучше, чем прошлая.