Цитаты из книги «Никому о нас не говори»

– И куда уезжаешь?.. Тимур молчит. Встает с подоконника. Согнувшись, опирается на него ладонями и прижимается лбом к стеклу. – Никуда, Ань. – Тимур мотает головой. – Я проехал почти пятьсот километров и понял: то, что я делаю, – это все неправильно. – То есть ты вернулся? – спрашиваю чуть слышно и различаю в его голосе усмешку. – Как видишь. – Зачем? Тимур вдруг выпрямляется. Резко сокращает между нами расстояние. Становится прямо передо мной так близко, что мои колени упираются в его бедра. Теперь он чуть склоняется надо мной, а я от неожиданности медленно сползаю с подоконника на ноги. Тим ладонями обхватывает мое мокрое лицо. Сдавливает его и смотрит мне в глаза, будто хочет прожечь меня взглядом. – Объясни мне, – шипит Тимур, приближая свое лицо к моему, задевает кончиком носа мой нос. А большими пальцами стирает слезы с моих щек. И делает это без нежности. Вдавливает подушечки пальцев мне в кожу. – Какого драного черта ты заставила меня вернуться?

– Ань, я… – Тимур отворачивается от окна и садится на подоконник. Опять то мнет лицо ладонями, то водит ими по голове. А я все смотрю на него, не моргая. – Того, что ты сделала, я не заслужил. Но, если бы ты так не поступила, я, наверное, и остался бы там, на лавке, той ночью в парке. Реально бы сдох. А знаешь, что еще бесило? – глухо усмехается Тим, роняя руки на колени и запрокидывая голову. – Что? – едва шевелю губами. – То, что мои проблемы вдруг стала решать какая-то девчонка. Я ведь не так себе в голове все это представлял. Думал, что я вполне самостоятелен, чтобы со всем справляться в одиночку. А потом понял, что, кажется, я от тебя завишу. Я тут же несогласно трясу головой. – Неправда. Я ничего не решала. Просто помогла. Я… – Мне не нужны отношения, Ань. Тогда в номере я понял, что все выходит из-под контроля. Я заставил себя остановиться. – Тимур жестко обрывает мое бормотание.

Я правда хочу уехать отсюда. Собрать как можно больше денег на боях и просто свалить. Да, я еще не знаю, куда и чем мне потом заниматься, но это все решаемо. Я верю в это. Так что, может, и к лучшему, что моих друзей особо не парит мое отсутствие. Свалю в закат, и все. Меня ничто не должно держать. Никаких привязанностей. А потом появилась ты, – выдыхает Тимур и бросает на меня взгляд.

И все вокруг окончательно становится раздражающим. Музыка, доносящаяся эхом из актового зала, забытый телефон в пальто, принципиальная гардеробщица и туфли. Особенно туфли, в которых мои ступни уже горят. К черту их! Недолго думая, я резким движениям одной и другой ноги сбрасываю эти проклятые лодочки. Они с грохотом отлетают на несколько метров вперед по паркету. Следом распускаю волосы, собранные в тугой хвост. А потом на пол летит и мой клатч. Я остаюсь стоять посреди коридора босая. На ногах только тонкие черные капронки. Но легче мне не становится. Вдруг осознаю, что, даже если вот так, босиком, спущусь по лестнице и возьму свой дурацкий телефон, это ничего не изменит. Едкий ком подступает к горлу. – Идиотка! – бормочу я и сжимаю кулаки. Трясу головой и продолжаю говорить сама с собой: – Смирись уже. Не было ничего и не будет. Ты на хрен никому не нужна. Дура! Он не позвонит тебе и не напишет. – Уверена? – раздается у меня за спиной хриплый голос.

Два дня я не в своей тарелке. Стоит только вспомнить то мгновение поцелуя, шершавые, теплые губы, от которых не было никакой реакции, как в моей груди колет. Возможно, глупо так говорить, но мне кажется, что именно так Тим разбил мне сердце. Знаю, чушь несусветная. Но я так чувствую. Тимур молчит, а я понимаю, что, наверное, это все. Дальше ничего не будет. Но, сколько бы я ни злилась, сколько бы ни винила саму себя, это не меняет одного. Я все равно влюблена в Тимура. Сколько бы он ни молчал. Сколько бы я ни задавалась вопросом, почему он молчит. Сколько бы раз ни проматывала этот момент безответного поцелуя.

Но на меня уже обрушивается волна отчаяния. Из глаз предательски и постыдно рвутся слезы. Я поцеловала Тимура, а он мне не ответил.

И, видимо, в этот момент, меня догоняет мой адреналин. Он должен был сработать, когда я смотрела, как Тимур дерется и как бьют его самого. Но именно сейчас происходит бешеный выброс жара. И по рукам уже идет дрожь. Трясущимися пальцами я касаюсь скулы Тима. А потом провожу подушечками пальцев по щеке вниз. Я не знаю и не понимаю, что сейчас творю. У меня горит в груди. Сильно. Бешено. Кажется, я с ума сойду, если не прикоснусь к черным линиям татуировки на шее Тима. И я касаюсь ее. Обвожу одну из букв и будто оголенных проводов касаюсь. Меня колотит. А Тим нервно сглатывает. Его кадык резко дергается. Я не отвожу глаз от своих пальцев, которые замерли на напряженной шее. Понимаю, чувствую, что делаю что-то запретное для себя. Мне дико непривычно ощущать, как горячо внизу моего живота. От Тима пахнет потом и терпкостью дезодоранта. А я хочу дышать и дышать им. Меня вдруг пронзает очевидная и понятная мысль. Я вру маме, не могу найти себе места и сбегаю ночью из дома, наплевав на все запреты, всего лишь потому, что влюблена. Я влюблена в Тимура. Эта мысль очень простая и в то же время невероятно страшная для меня. В груди немеет. Там все – сплошное сердце, которому тесно от чувств. Я слышу неровное дыхание Тима, ощущаю его бешеный пульс у себя под пальцами. И решаюсь поднять взгляд. Глаза Тимура оказываются непривычно темными и пугающими. Но я позволяю себе просто утонуть в их глубине. Я ведь влюблена. Подаюсь вперед, но вот Тим не двигается. Его взгляд затуманивается и хаотично скользит по моему лицу. Дотрагиваюсь до губ Тимура подушечками пальцев. Они горячие и шершавые. Не могу отвести от них взгляда. Тим вдруг очень осторожно двигает губами. Слегка приоткрывает их, оставляя на моих пальцах свое горячее дыхание и что-то похожее на поцелуй. Мою голову ведет окончательно. Ток расходится по телу. Я не дышу. И Тим, кажется, тоже. В последнюю секунду понимаю, что буду об этом жалеть. Но все равно закрываю глаза и сама себя толкаю в пропасть. Я касаюсь приоткрытых губ Тимура осторожным, почти невесомым поцелуем.

– Чего сидишь? Ты глянь, как раскулачил твой звездюк по рингу того чувака. – Раскулачил? – боязливо переспрашиваю я. – Ага. Я ж сказал – не ссы. Тимур выиграл. Готовься сегодня поздравлять своего героя. – Пахом подмигивает мне и показывает языком и щекой пошлый жест, обозначающий минет.

Мне требуется всего секунда, чтобы сердце перестало биться, потому что я вижу широкую спину с татуировкой в виде стрелы. Тимур уже за железной сеткой. В черных спортивных шортах, босой, кисти рук перемотаны черными бинтами. Тим поводит плечами, и они становятся будто в разы шире, внушительнее. А потом он разминается, делая несколько прыжков на месте. И за одно мгновение его напряженное тело замирает в боксерской стойке напротив другого парня, тоже босого, в черных шортах, но с красными бинтами на запястьях.

Неожиданно Тимур резко останавливается. Он оборачивается, столкнувшись со мной почти нос к носу. Я удивленно распахиваю глаза, когда чувствую, что Тим задумчиво осматривает меня с ног до головы. Замираю под его взглядом. Он тянется к капюшону моей толстовки и надевает его мне на голову. И только потом перестает хмуриться. Я же недоуменно хлопаю ресницами. – Так лучше. Не снимай капюшон. И, пока я тут, держись рядом. Ни с кем не разговаривай, – хрипло наказывает Тимур. Непрошеный холодок пробегает по спине. Не снимать капюшон. Держаться рядом. Не болтать. Я же справлюсь с этим, да? Дальше все так и делаю.