«Это и был ваш злополучный призрак, мисс Бернелл?»

Рассудив, что в ближайшие часы сон мне не грозит, я направился вниз, в кухню, где можно было разжиться хотя бы водой. Как ни странно, но ее я нашел довольно быстро: из-под двери протянулась полоска слабого света, указывая дорогу. Я постучался, прежде чем войти, на случай, если внутри находился кто-то из хозяев, но ответа не последовало.

Внутри по-настоящему ресторанного размера помещения горела единственная крохотная лампа на стене, бесконечно отражаясь в отполированных поверхностях холодильников, плит и разделочных столов. Я спрятал пистолет в кобуру, решив, что он мне пока не понадобится, и попытался угадать, в котором из множества одинаковых шкафчиков могут храниться стаканы.

– Вам помочь? – В окружающей тишине голос показался оглушительным.

Я присмотрелся и только теперь заметил ее – в дальнем конце комнаты у самого окна ютилась сжавшаяся в темноте фигурка. Свет, словно боясь потревожить ее, едва касался края стула, на котором она расположилась.

– Вивьен? – Я не слишком удивился, что застал среди ночи именно Бернелл.

Прикрыв за собой дверь, я снова посмотрел в ее сторону – девушка медленно повернулась ко мне, будто очнувшись ото сна.

– Не спится, мистер Ларсен? – Вопрос не звучал ни дежурно, ни саркастично. Не было в тембре и прежних ноток холодного высокомерия.

– Проснулся от резкого шума, показалось, что в соседней спальне что-то гремело, вы не слышали?

Вивьен как-то криво улыбнулась и покачала головой.

– В этом поместье часто происходят странные вещи. – Она немного помедлила, выдыхая дым, я запоздало заметил огонек сигареты в ее руке. – И звуки тоже.

Я отвернулся в поисках воды: глаза невольно приметили небольшую турку на столешнице и пакетики от горячего шоколада.

«Ностальгия по вечерам с тетушкой?»

– Стаканы на полке прямо перед вами, у нас стоят фильтры, можно пить из крана. Или, может, налить чего-то покрепче?

Я покачал головой, желания туманить себе разум алкоголем на месте преступления не было никакого. Да и в целом я был равнодушен к спиртному, никотин – мой личный выбор для приближения неизбежной смерти.

– Если вас разбудил не шум, то почему вы не в постели? – Наполнив стакан, я повернулся лицом к Бернелл, девушка все еще находилась в тени, мешая себя нормально разглядеть.

– Это был не лучший день в моей жизни, как вы понимаете, мистер Ларсен. Мне не спится. – Бернелл судорожно вздохнула, меняя позу. Теперь часть ее лица попала под свет, и я слегка опешил – она плакала, беззвучно, не показываясь.

«До того, как я пришел, или все это время?»

– Вивьен. – Я виновато посмотрел на Бернелл, пытаясь подобрать слова. – Простите, я не мастак утешать других…

Мой порыв бесцеремонно обрубили колючим смехом.

– Бросьте, Адриан. – Бернелл снова откинулась на спинку кресла, уходя в тень. – Я прекрасно понимаю, что вы за человек, и, честно говоря, рада, что именно вы пришли сюда сейчас. Посидим? Раз уж мы оказались двумя полуночниками.

Я пожал плечами и подошел ближе, усаживаясь в такое же кресло-стул напротив нее. Дождь стучался каплями к нам в окно, а мы просто молчали и курили – естественно и не натужно. Внезапно для самого себя я ощутил, что скопившееся за день напряжение начало рассеиваться. Даже подчеркнуто аристократичный и богатый Торнхилл уже так не раздражал показным лоском. Мне было уютно. Вокруг мисс Бернелл словно разливалась особая аура, разительно отличающаяся от той, которую источал дом, и она меня впустила, погрузила в тонкий пузырь из теплого воздуха, наполненного ароматом луговых трав и сигарет.

Все то время, что мы молчали, я изучал ее: тонкие ноги с казавшейся в отблесках молний магически-сияющей белоснежной кожей были поджаты, локти расслабленно покоились на подлокотниках, изредка сдвигаясь, чтобы стряхнуть пепел с догорающего кончика сигареты. На ней уже не было макияжа и шикарного платья, ранее собранные в искусный пучок волосы теперь лежали непослушной рыжей копной – она до ужаса напоминала чудо в соломенной шляпе с фото Ребекки и совсем не походила на манекен. Просто девчонка, просто горюет, очень по-человечески и чуточку трогательно.

Странно, Бернелл сидела прямо передо мной и одновременно находилась в недосягаемости. Вся лишняя и неправильная в родном доме. Даже ее пижама – нелепое полосатое нечто – делала ее похожей скорее на рыжеволосого морячка, чем на благородную аристократку. И я бы улыбнулся своему сравнению, если бы не ее лицо – пустое, с почти высохшими дорожкам слез, которые никто не потрудился стереть.

Я видел много людских трагедий, достаточно, чтобы научиться вырубать эмпатию еще на подлете, но сейчас отчего-то механизм дал сбой. Может, дело было в мерном стуке дождя за окном или в полумраке комнаты, но привычная маска оказалась сорвана.

– Вас часто мучает бессонница?

Вивьен посмотрела на меня своими огромными, влажными от слез глазами – невероятный цвет. В приглушенном желтоватом свете лампы ее изумруды приобрели совершенно необычный оттенок, и я понял, что думаю только о том, как можно его описать.

Заметив мой изучающий взгляд, Зеленоглазка напряглась, группируясь, будто кошка, готовая не то к броску, не то к бегству:

– Вы хотите продолжить допрос, мистер Ларсен? Если так, то вам лучше уйти.

Я мотнул головой. Устраивать допрос среди ночи оплакивающей близкого человека девушке даже для такого чурбана, как я, казалось кощунством. Я попытался выдать дружелюбную улыбку, как бы в подтверждение добрых намерений, и, пожалуй, впервые позавидовал Кэпу. У него трюки с щенячьими глазами получались на ура.

Англичанка ответила спустя несколько секунд, будто примеряясь, стоит ли мне довериться.

– Мы можем просто поболтать, не как детектив и подозреваемая? – Огромные зеленые глаза смотрели на меня почти умоляюще.

– Если вы этого хотите. – Я пожал плечами. – Но завтра я снова стану детективом, а вы – подозреваемой.

– И вы посадите меня за решетку? – Наивный вопрос, наивный взгляд. Я невольно рассмеялся, так по-детски невинно она это сказала.

– Непременно, если докажу, что вы убийца, – отсмеявшись, честно ответил я, и Бернелл медленно кивнула, принимая условия.

– Но это будет завтра! – Вивьен, повеселев, протянула свою маленькую ладонь, заключая сделку, и я удивленно уставился на нее. – До утра я просто Вивьен, а ты – Адриан.

– До утра, – согласился я, сжав ее ладонь и поразившись, какой холодной и хрупкой она оказалась.

Вивьен собрала ноги по-турецки и кинула мне пачку сигарет.

«Лучшее приглашение к беседе, Зеленоглазка».

– Честно говоря, сто лет ни с кем вот так не общалась, тем более с малознакомым человеком.

– В каком-то смысле мы хорошо знакомы. – Я раскурил сигарету, кивнув в знак благодарности. – По крайней мере, я знаю о тебе довольно много из твоих показаний и рассказа вашего адвоката Уозлика.

– Тогда это нечестно. – Бернелл недовольно сморщила веснушчатый нос. – Нормального общения не получится, пока ты не расскажешь о себе.

Я невольно нахмурился: мне не нравилось рассказывать о себе другим людям. По этой же причине я не сидел в соцсетях – никогда не понимал, как можно вываливать содержимое своей головы на всеобщее обозрение.

– Ладно, вредина. – Заметив мою реакцию, Вивьен забавно дернула ногой. – Можешь не говорить, так даже интереснее. Я сама про тебя расскажу, а ты подтвердишь, если я права, идет?

От ее внезапной идеи у меня вырвался смешок. Уж больно девчонка напомнила мне подростков из летнего лагеря. «Ладно, Зеленоглазка, сегодня будет твой вечер». Я кивнул, все еще посмеиваясь, а глаза Вивьен сузились, как у шарлатанов, притворяющихся экстрасенсами.

– Ты – частный детектив, – выдала она, еле сдерживая улыбку.

– Очко, Бернелл. – Я тряхнул сигаретой, сбрасывая пепел.

– Ты не англичанин. – Зеленоглазая внимательно всматривалась в мое лицо. – Говоришь отлично, но есть небольшой акцент. Судя по педантичному стилю работы и твоей фразе во время допроса, я бы сказала – немец, но их акцент иной. – Невольно мои брови дернулись вверх. – Ты порой такой холодный и прямолинейный, будто с севера. – Бернелл снова нахмурилась, задумавшись. – Все красавчики либо финны, либо датчане, ставлю на последнее.

– Ein guter Anfang^[8]. – Я изобразил овации, на миг заражаясь ее настроением.

– Ты много куришь, скорее всего, начал из-за нервов на работе, но в то же время не падок на алкоголь. Старая привычка вести подобие здорового образа жизни вкупе с атлетичным телосложением – спортсмен? – Нотки игривости исчезли из ее голоса. – Ты живешь один, и постоянной девушки у тебя нет, никто не названивал тебе, хотя ты не пришел ночевать домой.

Я смотрел на нее, больше не улыбаясь, но и не прерывая. Стало любопытно, как далеко она зайдет в своих рассуждениях.

– Тебе не впервой бывать в подобных поместьях, возможно, ты какой-нибудь потомок старой дворянской семьи или просто сынок богатых родителей. Тебе претит такая жизнь, каждый раз, когда ты заходишь в помещение, у тебя на лице презрение. А еще ты хочешь кому-то что-то доказать или убегаешь от чего-то, поэтому переехал в Лондон и начал карьеру с нуля. Не обижайся, но успехи у вас так себе, хотя ты производишь впечатление профессионала. Ты цепкий и внимательный, но циник, а последнее мешает сближаться с людьми, у твоего помощника таких проблем нет. – Девушка затушила сигарету и задорно улыбнулась как ни в чем не бывало: – Ну как, угадала?

«У нее точно не все дома, так легко переключается с одного состояния на другое. Шизофрения?»

Обычно это я сижу «в том самом кресле», анализируя клиента, было непривычно, хоть и полезно, оказаться по другую сторону. Девчонка говорила спокойным ровным тоном, как, собственно, и я, беседуя с клиентами. За одним исключением – в ее глазах мелькал азартный огонек. Бернелл словно вступила в негласное соревнование со мной и ждала собственной победы, ерзая на месте в нетерпении. На самом деле выводы «мисс Ватсон» куда больше говорили о ней, чем обо мне.

– Я действительно приехал с севера, но ты не угадала с местом, моя родина – Норвегия. Засчитаем очко за старания. Дома мы обыкновенно общались на двух языках, прадед происходил из старинного немецкого рода и носил титул барона, так что да, здесь тоже попадание. – Я принялся загибать пальцы. – Я вырос в похожем поместье, но отец и я не хотели продолжать дела деда, а после мама не смогла… В общем, родители разорились, и от богатства осталась только позолоченная пыль. А про отвращение угадать было несложно, его я даже не скрываю, максимум полбалла. Ты упомянула спорт – в студенчестве я занимался борьбой, до этого было плавание.

– Неудивительно, что у тебя такие широкие плечи. – Я перехватил взгляд Зеленоглазки, но она тут же отвернулась, покраснев.

«Язык летит вперед мыслей, Бернелл?»

– Чем занимались твои предки, что ты предпочел уехать за тысячу миль от дома и жить, – Вивьен сделала затяжку, подбирая более корректный синоним «бедности», – скромно?

– Поверь, ты не захочешь знать, на чем именно мой прадед сколотил состояние. Его часовой завод процветал в тридцатых-сороковых годах прошлого века, после того как он открыл филиалы в Германии. Несложно догадаться, почему я не пошел по его стопам, да?

Девчонка поджала губы, кивнув, и сменила тему:

– Что насчет остального? Мне интересно, сколько у меня попаданий.

– Девушки у меня действительно нет, предпочитаю холостяцкую жизнь, – подтвердил я. – Что же касается последнего, я надеялся, что природное обаяние все же достанется мне от матушки, но, видно, не судьба.

Бернелл прыснула от моей шутки и покачала головой.

– У тебя, конечно, невероятные голубые глаза и щетина тебе идет, но этого мало, чтобы разбивать сердца.

«Скользкая, очень скользкая дорожка, Вивьен».

Я решил сменить направление беседы. Легкий флирт не возбранялся в моей работе, но с такими, как Зеленоглазка, нужно было быть очень и очень осторожным.

– Почему ты стал частным детективом? – неожиданно серьезно спросила Бернелл.

– Платят лучше, чем в полиции.

– Не обижайся, но по твоей машине этого не скажешь.

– Нет хуже оскорбления для мужчины, чем оскорбление его железного коня! – с театральной уязвленностью ответил я. – Не знаю, с детства увлекался шахматами, меня научил отец. Говорят, это игра на развитие логики, но мне всегда казалось, что в ней куда больше о человеческой природе.

– Готова поспорить, ты ловишь кайф, когда получается предсказать следующий ход противника? Хочется видеть во всем закономерности?

– Это лучше, чем убедиться в тотальном хаосе мира и невозможности ни на что повлиять. Я хотя бы могу найти тайную виллу на Багамах у неверного супруга и потом прожить на чек от его жены пару сытых месяцев. Что насчет тебя?

– А что насчет меня? – Она затянулась сигаретой, прежде чем ответить. – Я тоже в каком-то смысле ищу во всем закономерности: почему рак пожирает клетку за клеткой маленького ребенка, а запойный алкоголик всего лишь страдает периодическими болями в животе? И как после всего этого все еще можно верить в справедливость?

«Так же, как в пасхального кролика. Никак».

– Вивьен, ты ведь ученый. – Я постарался говорить как можно более непринужденно, подводя к интересующей меня теме.

– Биохимик, – кивнула она, выжидающе глядя из-за пелены сигаретного дыма.

– Мне интересно, как так вышло, что человек науки верит в такую ересь, как призраки?

– Если уж на то пошло, то многие вещи, считавшиеся ересью, на поверку оказывались самыми что ни на есть достоверными фактами, – в тон ответила Бернелл.

– Только не надо про Джордано Бруно, – перебил ее я, и девчонка тихонько рассмеялась.

– Я никогда не верила в сверхъестественное, но в Торнхилле постоянно происходило что-то, трудно поддающееся объяснению. – Речь Вивьен замедлилась, как бывало всякий раз, когда ей приходилось погружаться в далекие воспоминания. – Когда я была маленькой, по ночам здесь часто раздавались странные звуки, шум или разговоры, и мешали спать. Бывало, что даже днем что-то происходило: двери хлопали безо всякого сквозняка или пропадали вещи.

– Почему же вы все решили, что это проделки призрака?

– Не знаю, с кого это началось. Может, я или Люси бросили в шутку много лет назад, но потом эти «явления» участились, и мы уже не могли найти им рационального объяснения. Все домочадцы как-то разом подхватили идею, не имея альтернатив. Призрак почти всегда просто «проказничал», и мы скорее смеялись с его проделок, но иногда… – Бернелл вновь замолкла, разглядывая свои ноги. – Ладно, не важно. Не хочу, чтобы ты думал, что у меня не все в порядке с головой.

– Поверь, Веснушка, я глубоко убежден, что у тебя не все в порядке с головой, – шутя ответил я.

– Как ты меня назвал?

«Черт, Адриан, следи за языком!»

– Вырвалось, – отмахнулся я, но глаза англичанки вспыхнули зеленоватым огнем, подавая сигнал бедствия моим радарам. – Продолжай, что ты хотела рассказать?

– Порой мне кажется, что за мной кто-то следит. – Ее пальцы беспокойно царапали обивку кресла. – Иногда я просыпаюсь среди ночи, явственно ощущая чей-то взгляд на себе, но никого нет. Это происходило и в других комнатах, куда бы я ни пошла, чувство слежки и необъяснимые звуки постоянно меня преследуют. Бывало, что я оставляла вещи на каком-то месте, а они перемещались или пропадали. Я начинаю думать, что у меня не все в порядке с памятью или я схожу с ума. Поэтому я не люблю оставаться в Торнхилле, всегда стараюсь уехать до темноты в свою квартиру.

Мне ужасно хотелось спросить, посещает ли она психолога, но я сдержался, решая оставить это на последующие допросы и боясь спугнуть ее внезапную откровенность. Вивьен же словно вибрировала всем телом, нервно кусая губу в ожидании моей реакции.

– А что говорят остальные, они тоже слышат звуки и замечают пропажу вещей? Ребекка не говорила ни о чем подобном?

Вивьен мотнула головой.

– Тетушку раздражало, когда мы говорили об этом, она считала, что я все выдумываю, а поместье просто старое. Поэтому я перестала ей рассказывать о проделках «призрака», но теперь… Понимаешь, мы все ели одно и то же, никто не вставал из-за стола, а в поместье были только мы. Кто еще мог убить Ребекку?

Бернелл замолчала, продолжая терзать губы, капелька крови показалась в трещинке, и она тут же слизнула ее языком. Зеленоглазка казалась напуганной этим разговором, и мне захотелось как-то ее успокоить. Лучшее, что пришло в голову, – налить кружку горячего шоколада.

Я встал, намереваясь подойти к плите, но прежде чем успел сдвинуться с места, сверху раздался оглушительный грохот – рука сама невольно скользнула к кобуре, извлекая прохладную сталь. Инстинкты сработали вперед разума, я замер, вслушиваясь в тишину.

– Что это было? – Бернелл выросла возле меня, испуганно впившись в плечо.

Сверху донесся пронзительный женский вопль. Два – ноль в пользу призрака.