«Наверное – пьяны» – подумал Моллой и направился к сидевшему за кружкой пива лысому старику. Несмотря на небритость, он производил более приятное впечатление, чем буйная группа в углу.

– Я могу присесть?

– Сделайте одолжение! – ответил тот чуть заплетающимся языком.

   Моллой скривился, когда увидел на его лацкане индекс «Е» – «эхо», но развернуться было бы уже невежливо. Министерство социальных взаимоотношений не оценит. Какую работу выполняли «эхо»? Самую простую, что требовала минимальных умственных усилий, поскольку классы социума – это прежде всего шкала интеллекта и только потом, как следствие – уровень благосостояния.

– Судя по индексу, вы подвизаетесь на ниве умственного труда, – сосед по столику кивнул на воротник Моллоя и неторопливо пригубил свое пиво. Он не спрашивал, а скорее утверждал. Пальцы у него слегка подрагивали.

– Да. Занимаюсь архитектурным и математическим моделированием социальных объектов. Просчитываю сразу максимум параметров. Могу, к примеру, спроектировать небольшой спальный район или курортный «арриал», – осторожно сказал Моллой, стараясь быть дружелюбным.

– Как интересно.

– А–а–а, вы? – поинтересовался Моллой.

– Я изучал этос, – обронил незнакомец, потом вымученно улыбнулся и выдавил. – В прошлом.

– Что – то связанное с социологией?

– Можно и так сказать. А еще можно уточнить, что среди гнилых яблок всегда небольшой выбор, – туманно пояснил сосед по столику.

   Он воинственно уставился на свою кружку, икнул, виновато прикрыв рот ладонью, потом вдруг поднял ее и в едином порыве, опустошил досуха. После чего тут же заказал другую – через меню коммуникатора. Тот ответил трелью рубиновых сигналов. Плохой признак. Так общественные институты реагировали на вопиющие нарушения. Моллой испытывал непреодолимое желание смыться.

– Мои труды были признаны неактуальными. Скажу больше – вредными, – с этими словами пожилой мужчина ухватил принесенный официантом бокал за влажный бок и едва не выпустил из рук. Пенные брызги разлетелись по пластиковой столешнице.

– Святые угодники, – пробормотал он, вытирая капли рукавом комбинезона. – Меня зовут Рими.

– Моллой.

– Рад встрече. Скажите, вы кому–то нужны? Кто–то счастлив от того, что вы есть? Или вам пока, в силу собственной молодости, не приходилось задавать себе такие вопросы?

– Признаться…, – начал сбитый с толку Моллой.

– А мне вот пришлось, – перебил его Рими. – И я не пожелаю никому оказаться в моей шкуре. Вы знакомы с работами Дюфора?

– Разумеется.

– Ну, конечно. Кто же из нас не знает апологета нынешнего порядка. Так вот я попытался рассмотреть альтернативные возможности шкалы общественных ценностей, – Моллой отметил, что голос его собеседника окреп. Видимо он не был в таком сильном подпитии, как показалось на первый взгляд.

– Позвольте, а зачем?

   Старик важно откашлялся, как если бы выступал перед аудиторией:

– Философский вопрос. Мы обязаны рассматривать разные варианты, чтобы не скатиться в догматизм. Веками бытовала денежная система, как универсальный эквивалент товаров и услуг. Теперь, благодаря Дюфору, ее сдали в архив. Люди вынуждено зарабатывали деньги, и это было признано несправедливым. Теперь – все наоборот и мы, наемные рабочие выступаем продавцами. Продавцы своего ума и времени, как реализации первого. А государство и частные корпорации – покупают наши способности. «Любая экономия сводится к экономии времени». Так считал Карл Маркс. Но чтобы грамотно распорядится временем, нужен интеллект. Он и стал отправной точкой нового порядка. Наш разум был инвентаризирован, раздроблен и превращен в платежную систему. Каждое действие человека теперь получает материальную оценку в плане разумности. Не желаете закурить? Правильно – пачка сигарет стоит пятьдесят «Пэ–эМ», да еще на нее накрутятся штрафы от всевозможных департаментов и министерств. Курить теперь очень глупо. А если бы табак рос в окрестностях нашего города и за него поступали дотации, тогда как?

– Все равно не стал бы, – осторожно сказал Моллой.

– Было бы странно услышать иной ответ от продвинутого «браво», – теперь оседлав привычную тему, Рими окончательно протрезвел. Его глаза приобрели ясность, возвратилась четкость движений. Только в глубине зрачков у старика таилась усталость загнанного животного. Было в нем что–то надрывное, Моллой буквально сутки назад сам находился в аналогичном состоянии и поэтому остро его прочувствовал.

– Я изо всех сил старался представить свое оригинальное прочтение процессов. Очень старался. Но не преуспел. Попытка усомниться в целесообразности отцифровки общественных ценностей оказалась моим Ватерлоо. Жаль… Уже понятно, что одним разумом они не ограничатся. Добро, Зло. А сколько именно единиц Добра или Зла получено или израсходовано? Понимаете, куда идет система?

   Моллой отшатнулся, зажав рот рукой. Кто этот безумец? О чем он думает, произнося подобные речи?

– Расквасив себе нос об новую великую мечту цивилизации, я покатился вниз. Потерял статус. Слетел в «браво».

   Брови Моллоя подпрыгнули. Этот пропойца когда–то ходил в «альфах»? Вот уж не скажешь!

– Но даже такая работа оказалась мне не по плечу. Завалил ежегодные тесты на пригодность. А неделю назад ушла жена, с которой мы вместе прожили тридцать лет. Сказала, что устала от неудач. И что же я? Ты, не поверишь, но никогда я не жил столь безоглядно, как в эти семь дней. «Лестница вверх» стала моей штаб–квартирой. Неделя еще не завершилась, а я сумел спустить тут целых два уровня. Это – рекорд, но я не теряю надежды его улучшить. Хочешь пива? Я угощаю! На моем счету осталось еще немало частичек разума. Да здравствуют они – «Particula Mentis»! Универсальные куски нашего мозга, выделившие нам две буквы для новой интернациональной валюты!

   Т–т–т–т!!! Калейдоскопичное мигание дисплея слилось в единую малиновую кляксу, и раздался треск, словно от короткого замыкания. Рими хохотнул:

– Вот видишь? Техника за мной не поспевает!

   Его дисплей потух. На секунду. И потом вспыхнул коричневым фоном, на котором загорелась ярко–белая буква «F». Моллой слышал о них, но никогда раньше не видел вживую «фокстротов» и поэтому пялился на старика во все глаза. А тот никак не мог унять свой поток красноречия:

– Любезный собеседник, а вам случайно не знаком парадокс Гегеля?

– Н–нет.

– Вы – счастливчик. «История учит человека тому, что он ничему не учится из истории».

   Вдруг вращающиеся двери кафе, распахнулись, пропуская двух стражников в темно–синих мундирах. Они деловито отдали честь Моллою и остановились в проходе, напротив их столика.

– Вы пойдете с нами, – почти ласково сказал один из блюстителей порядка.

   Рими вдруг обмяк, с его лица сбежал пятнистый хмельной румянец, на щеки стремительно наползала безжизненная серость.

– Мне нужно домой, собрать вещи, – задыхаясь, проговорил он.

– Там, куда вы отправитесь, они вам не понадобятся. Правительство обеспечит вас всем необходимым.

   Старик, сутулясь выбрался из–за стола. Зачем–то начал ощупывать свои карманы, потом бросил взгляд на Моллоя и неожиданно заявил:

– Объединить человечество перспективой новой системы мер и весов – это бред. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что почти все великие идеи нашей цивилизации были не меньшим бредом. Народу нужна всего лишь цель, а что касается смысла – то годится любой, он не важен. Потому что в истории не было примера, чтобы люди задумались над тем, куда ведут их современники–лжепророки. Бессмыслица. Все – общество, великие идеи, моя жизнь. Какая глупость!

   Он виновато развел руками и, косолапя, пошел впереди стражников.

– Куда вы его? – не выдержал Моллой и коммуникатор прокомментировал этот опрометчивый порыв желтым.

   Один из стражников задержался. Посмотрел по сторонам. Сидящие в пабе люди старательно отворачивали свои лица.

– Не знаю. Он – группа «эФ». Понятия не имею, как правительство использует таких недоумков. Что–то очень простое: фермы, очистные сооружения. Барачный быт, совместное проживание, – полицейский посмотрел в глаза Моллою, потом, через паузу, внушительно добавил. – Я бы не советовал попадать в их компанию.

   Дверь за ними закрылась. Через несколько секунд кафе наполнилось обычным шумом: приглушенное гудение голосов, звяканье вилок. В каком–то заторможенном состоянии Моллой проверил данные счета и ахнул: произошло списание 100 РМ. Формулировка: «Вмешательство в действия общественной стражи. Административное предупреждение». Он схватился за голову – кто бы мог подумать, что так жестко будет квалифицирован невинный вопрос?

– Никогда больше рта не раскрою в их присутствии, – пробурчал Молллой, все еще переживая досадную трату.

   Еще не полностью отдавая отчет в своих действиях, он машинально заказал бифштекс средней прожарки стоимостью в 60 РМ и едва не взвыл от злости на самого себя: надо же суметь промотать за неполный час сумму, которой ему обычно хватало на целую неделю!

   Вдруг с его дисплеем случилось что–то странное. Он вдруг стал ярко–зеленым, потом начал излучать синее свечение и наконец пошел золотыми переливами. И словно из глубины маленького аквариума всплывал и набирали контрастность заветный символ: «А»! Хватая воздух, словно рыба на песке, Моллой открыл почту на коммуникаторе. Первое сообщение было от работодателя: «Оплата за заказ Т51\27 в размере 2350 единиц зачислена на ваш счет». Следующее от банка «Баланс вашего счета составляет 121 366 РМ». И третье: «Департамент кадровой политики поздравляет Вас с переходом в класс «А».

   Он без сил отвалился на спинку стула. Пружина внутри него медленно распрямлялась. Вдруг захотелось кричать, сорваться с места и поделиться с кем–то ошеломляющей радостью. Официант, принесший бифштекс, следил за бурей на его лице с понимающей улыбкой. Эти все видят, все подмечают. В глазах Моллоя заблестели слезы. Он стал шарить по карманам в поисках носового платка, вспомнил, что оставил его в кармане уличной одежды в гардеробе и вытер лицо рукавом рубашки. Откуда–то из–за стойки выпорхнул низенький приземистый человечек в дорогом костюме с красивым полосатым галстуком. Лацкан его пиджака также золотил знак «А». Незнакомец подскочил к Моллою и стал трясти его безвольную и смятенную руку:

– Поздравляю! От всей души! Я – Тильке, хозяин заведения. Позвольте снимок на память. Не часто у нас такое происходит! Ну, вы понимаете – отличная реклама…, – владелец паба наклонился к Моллою и горячо зашептал. – Сожалею, что приходится это говорить, но теперь вам не стоит сюда заходить, если конечно дорожите своим балансом. Буквально в трехстах шагах по улице есть заведение статуса «А». Оно также принадлежит мне. Отличное обслуживание, соответствующий выбор блюд и напитков…

– Не уверен, что я смогу себе это позволить, – краснея, промямлил Моллой.

– Сможете, сможете. Вот увидите! И не волнуйтесь об оплате – «альфы» закрывают платежи по итогам месяца. Да какие между нами счеты! По кодексу уровня вам положен единовременный кредит в девять тысяч «Пэ–эМ». Без процентов и с возвратом в течение следующих десяти лет. Что с вами, милейший? Вам нехорошо? А–а–а – от радости? Ха–ха–ха! Позвольте, я провожу вас до выхода.

   Краем глаза Моллой заметил, что дисплей Тильке мигает зелеными огоньками. Сотрудничество? Доброжелательность? Молодец хозяин, своего не упустит.

   Когда за ним закрывалась дверь, Тильке прокричал ему в спину:

– Чуть не забыл! Обязательно! По приходу домой – вычистите свои информационные каналы от программ новостей и прочей медиа… ну, вы поняли! Не забудьте! Они также теперь не для вас. Я упустил в суматохе и попал на двести единиц по итогам месяца. У «альф» свои передачи, после разберетесь. Обещайте!

   Моллой повернулся и одними губами сказал:

– Обещаю.

   Дисплей Тильке заговорщицки подмигнул обоим «альфам» веселым изумрудным глазком.