Татьяна Товаровская

Родилась в 1960 году в Москве. Там же окончила школу и биологический факультет Московского университета (1982) по специальности «физиология». Работала в Кардиологическом центре и в Институте Мозга.

В августе 1991 года вместе с мужем и детьми переехала в Великобританию (г. Петерсфильд, Хемпшир), где и живёт сегодня.

Стихи пробовала писать с детства, под воздействием прочитанного и бабушки, которая сама была не чужда поэтических упражнений. Писала всегда легко и окончательно втянулась в это занятие лет после шестнадцати по причине самой классической: «они приходят сами».

В 1999 году была опубликована её первая книга в издательстве «Китеж». С 2008 года имела публикации в разных журналах и сборниках.

Товаровская – это творческий псевдоним, а также фамилия той самой бабушки по материнской линии, которая тоже писала стихи.

Подборка сказочных сюжетов и персонажей

Вдова Синей Бороды

Я в замок вошла молодою женой,

А муж мой был ласков и нежен со мной,

Поближе к камину подвинул мне стул

И связку тяжёлых ключей протянул.

– Смотри, – говорил, – ты хозяйка теперь,

И каждая комната, каждая дверь –

От башен до погреба, все этажи –

Готовы к приходу своей госпожи.

Я знаю, во мне он не чаял души.

Шептались соседи, как мы хороши:

«Как эта прелестна, как этот могуч…»

Зачем от меня он утаивал ключ,

Тот самый, что в ящике нижнем стола?..

Я долго искала его и нашла.

Что это за место, ответь, дорогой,

Куда я ступить не могла бы ногой?

Нет, я никогда не признала вину –

«Ты только не трогай каморку одну!»

От этого хочется даже сильней,

И вспомним, однако, что спрятано в ней!

Да, горькая правда – она такова:

Он стал бы вдовцом. А теперь я – вдова.

Уж лучше, чем страшного монстра жена.

Все, знаете, рады, что я спасена.

Семь лет уже минуло с тех похорон.

Мне каждый при встрече отвесит поклон —

За доброе сердце, покладистый нрав,

С кудрявой малюткой меня увидав.

Ах, дочка моя постоянно со мной.

Смотрите, как локон блестит вороной!

Пусть даже порой отдаёт в синеву,

Я ею одною на свете живу.

Добавлю: хотя я счастливая мать,

Мне это дитя нелегко воспитать –

Уж слишком упряма. Но день ото дня

Всё меньше она огорчает меня.

Всё краше она с каждым днём и умней.

А в прятки играем по-прежнему с ней –

Сидит, словно мышка, пока не найдут.

Открой, моя радость! Я знаю, ты тут!

Про поросят

Самый младший поросёнок

По прозванию Ниф-Ниф

Голоском был тих и тонок,

Но зато лицом красив.

Не мечтал он про хоромы,

Избегал лихих проказ –

Мягкий домик из соломы

Подходил ему как раз.

Смех и шумные забавы

Средний брат любил, Нуф-Нуф.

Все окрестные канавы

Расплескал, не утонув,

В драке ловок, в шутке меток,

Чужд забот, как вольный князь –

Ненадёжный дом из веток

Он построил, торопясь.

Слыл серьёзным старшим братом

Положительный Наф-Наф.

Кто бы ни был виноватым,

Он всегда и всюду прав.

– С волком рядом жить несладко –

Вдруг нагрянет из лесов!

Только каменная кладка,

Только кованый засов! –

Так твердил он то и дело –

Мол, засучим рукава!

Только братьям надоело

Слушать умные слова.

Не затягивая спора,

Покачали головой –

Как мы знаем, очень скоро

Каждый дом построил свой.

Правда, порознь поросята

Не дожили до зимы.

Ну а как спаслись два брата,

Все, конечно, помним мы.

Не достались злому волку,

Пусть завоет он лютей!

Всё равно не будет толку

От зубов и от когтей.

Лучше б вёл себя потише

И смирился: не войдёт!

Право, лезть в трубу на крыше

Может только идиот.

Жить не будут больше в страхе

Трое славных поросят –

Мокнут в тазике рубахи,

Над огнём штанцы висят,

Три опрятные постели,

Три тарелки на столе…

Поросята волка съели,

Дав свариться в том котле.

Разговоры их отрадны:

Общий быт и мирный труд…

Свиньи, знаете, всеядны:

Что добудут – то сожрут.

Крепкий домик у опушки,

Дым клубится над трубой.

А как братцы сдвинут кружки –

Позавидует любой:

Очень дружные ребята!

И летят за днями дни…

Жаль, соседей маловато –

Где-то прячутся они,

Избегая даже писка.

Да, сегодня тишина

В тех краях, где слишком близко

Три весёлых кабана.

Обращение к Носочному Троллю

Господин носочный тролль!

Попросить тебя позволь

Чуточку умерить аппетит.

Ты имеешь свой кусок:

За носком тащить носок

Здесь тебе никто не запретит.

В каждой стирке каждый раз

Недосчитано у нас:

Из носков непарных в среднем два.

Ищем-свищем, сбились с ног –

Мало нам других тревог!

Мы уже справляемся едва.

А непарные носки

Тихо плачут от тоски

В тесноте огромного мешка.

Вот лежат они и ждут.

Сколько маяться им тут,

Поджидая милого дружка?

У тебя большая власть –

Отпусти хотя бы часть,

Пар десяток воссоедини.

Или в свой подземный рай

Просто меньше забирай –

Пусть ещё послужат нам они.

Ты красивый и большой.

Мы к тебе со всей душой.

Может быть, у каждого носка

Есть мечта гулять с тобой

Разноцветною гурьбой,

Расправляя пятки и бока.

Нам, конечно, всё равно

Удержать их не дано –

Ты уж чувства наши пожалей:

Два даём (не пять, не три) –

Только парою бери!

Так-то всем нам будет веселей.

Сказка про Зеркальце

Здравствуй, Зеркальце милое! Я ведь опять на бегу… Извини, золотое, я знаю, как здесь тебе тяжко… Да, конечно сварила. Но всех напоить не могу. Натолкнусь на кого-то – и выдаст со страху, бедняжка.

Да, тебя я протру. Мой платочек простой не колюч? В старом ящике пыльном тоскливо валяться под лавкой. Помню, помню о лакомстве! Вот – первый солнечный луч! Самый нежный и ясный, и бледное небо добавкой…

Королева страдает: прошли её лучшие дни. Всем её раздражаю, всегда и во всём не права я. Ты уж с ней понежнее – всех нас и себя охрани. Может, малость смягчится, красавицей век доживая…

Да, лютует карга: то змею мне положит в кровать, то, как дуре последней, суёт ядовитые вишни… Что ты, что ты! Зачем? Нам не стоит сейчас рисковать. Говори, как всегда. Тут любые намёки излишни.

Слушай, Зеркальце! Помнишь – ведь нынче просватана я… Да, внезапный порыв. Пожалела потом, несомненно… Я уже отложила. Но там настояла семья: мол, пока дозволяет, скорей меня вынуть из плена.

Эти добрые люди настырны бывают порой. Он, признаться, мне нравится. Кажется, парень хороший. Как большое дитя. По характеру – добрый герой: не боится спасать и гордится доверенной ношей. И собою красив…

Что-то, вижу, ты вовсе не рад. То есть вовсе не радо… Конечно же, я не святая, но свой долг понимаю… Что значит «слегка туповат»? Не беда! Обучу, а со временем и воспитаю.

Будто ты и не знаешь – от века, во все времена, всё решается женщиной. Сетовать мне ли о грузе? Только правда твоя – здесь такая интрига нужна, чтобы мальчик запомнил: он главный в грядущем союзе.

Вот что я тут решила: красавица наша как раз с каждым днём всё безумней, всё бродит за мной, как волчица. Кислотой ли плеснёт или спицею выколет глаз – нелегко уберечься и всякое может случиться. В общем, стоит пропа́сть. Отсидеться в тиши где-нибудь. Так примерно на лето – в лесу есть знакомое царство… Ну конечно шучу!

Я хочу у друзей отдохнуть. Пусть народ негодует, а принц заподозрит коварство.

Я скажу королеве: мне надо бы травок на чай. И букет свежих ландышей – это ей, скажем, не ново. Мол, давно не гуляла. Она и отпустит: гуляй. И – злодея мне вслед. Я легко угадаю, какого.

Ганс-громила послушен, он ценит и место и хлеб. И зарезать умеет, о том не печалясь нимало. Он не любит девиц, ну а с виду ужасно свиреп. Но меня не предаст – сколько лет я его прикрывала…

Только ты уж помалкивай, этот мой план не сорви. Говори до поры, что исчезла, не вижу живою. Ганс ей тоже покажет и руки, и ножик в крови. Тут она возликует и выдаст себя с головою…

Без меня будет плохо, я знаю. На это расчёт. Вроде станет хозяйкой – а участь похуже изгоя. Не придавит прислуга – так принц ей башку отсечёт.

Не сумеет отсечь – мы придумаем что-то другое.

Распишу шаг за шагом, а после к тебе загляну. Но во всём осторожность – чтоб не доводить до атаки. Объясняй королеве: мне надо почаще к окну. Видишь старую сливу? Ганс может подать тебе знаки…

Не вздыхай! Ты учило, что мир этот слишком жесток, мы количество зла не должны увеличивать сами. Так и сделаем, Зеркальце! Мне б отоспаться чуток – и готова стараться. И будет победа за нами!

Марина Чайка

Петербуржская поэтесса. Родилась и живёт в Санкт-Петербурге. Окончила институт киноинженеров и работает инженером в театре.

Печаталась в серии книг проекта «Прикоснись к звуку», «Сказки народов России», «Сказки народов мира», в литературно-художественном, просветительском издании «Моя Россия», в литературно-художественном альманахе «Иной взгляд», в коллективных сборниках издательства «Четыре» (СПб.). Готовится к выпуску авторская книга.

Венера Боттичелли

* * *

Из глубины сказаний-мифов

Эллады древней и великой,

Узнаем, как в волнах прилива

В мир появилась Афродита.

О том поведал нам Вергилий,

Гомер и «Стансы» Полициано,

Как боги горнего Олимпа

Тогда дела свои свершали…

Уран весьма любвеобильный,

Верховный бог, что правил миром,

Познал отмщение обиды,

Что Гея учинила с сыном.

Уран неистов был в изменах,

Плодил чудовищ, пряча в Гею,

Земля, страдая чрезмерно,

Взывала к сыну о спасении.

Урана сын и Геи, Кронос,

Отсёк причину и начало,

Чем прекратил в нём детородность,

Его от власти отстраняя.

От плодоносной силы отчей,

Из отсечённых уд Урана,

Пролилось семя с кровью тотчас,

Что сильно Гее досаждало.

Осуществил желанье Геи,

Как сын, её покорен воле,

И совершилась месть страшнее,

Чем мог Уран представить более.

И где на землю пало семя,

Там родились Эринии-Фурии,

Что людям мстят за преступленья,

Ввергая грешников в безумие.

Как удивляться, что земные,

Обиженные дщери Геи,

Бывает, мстят, как Фурии злые

Мужьям, имея в том примеры.

И породилось племя мелий,

Нимф ясеня – дриады смертны,

Произвела на свет их Гея –

Дела божеств внутрисемейны.

А капли, что упали в море,

Вдруг вспенились морской волною,

И чадо божье неземное

Создал отец последней волей.

И в этот миг благословенный

Из снежно-белых волн виденьем

Явилось лучшее творенье –

Венеры пенное Рожденье.

Как было в точности, не знаем,

То в мире древнем схоронилось,

Судьба Венеры-Афродиты

Нам лишь немного приоткрылась.

Венера в мифологии Рима –

Что Афродита древней Греции,

Любви и красоты богиня,

И всех плотских желаний сердца,

Имела пылкого супруга,

И нрав его, Вулкана, грозен,

Детей Формидо и Амура,

Чьи стрелы раны нам наносят.

Века сменялись постепенно,

От стрел Амура нет спасенья,

Творят великие шедевры

От ран сердечных пораженья.

* * *

Давно, в эпоху Возрожденья,

В правленье Медичи Лоренцо,

Жил некто Сандро Боттичелли,

Был истый сын своей Флоренции.

Он сын кожевника Мариано

И матери своей Смеральды,

В квартале жил Санта-Мария,

И было трое старших братьев.

Его прозвали Боттичелли,

Что значит попросту «Бочонок», –

За тучность брата, хоть взрослели,

Но звали так, хоть был неполон.

Он – Алессандро Филипепи,

Талантом с детства отличался,

Подростком у Филиппо Липпе,

В учениках он подвизался.

Историю Фра Филиппо Липпе,

Пожалуй, стоит рассказать,

Был он монахом-кармелитом,

И лет тому уж будет …дцать.

Известный был уже художник.

Вдруг буйной страстью воспылал

К монахине Лукреции Бути –

Так, что Лукрецию украл.

И вознамерился жениться,

Похитив из монастыря,

Лишь Медичи, как покровитель,

Их спас от строгого суда.

Сам герцог Козимо Медичи,

Укрыл дрожащую чету,

Лукреции юной и Филиппо,

Дав жизням этим полноту.

И стали жить молодожёны,

Заступнику благодаря,

Благополучно, защищённо,

Картины и детей творя.

Покинул Липпе кармелитов,

Что наложило отпечаток,

Известен был свободомыслием,

И в живописи стал новатор.

В истории случай сей изрядный,

Сандро Филиппе превзошёл,

И сына, тот учитель знатный,

Отдал ему учеником.

И мастерство с Андреа Верроккьо

Сандро довёл до совершенства,

Там встретил Перуджино Пьетро,

И да, да Винчи Леонардо.

Пересеклись пути великих,

Что Ренессанс всем подарили,

Божественных высот достигших,

Из мастерской Верроккьо были.

Сандро востребован, известен,

В церквях стал фрески рисовать,

Сам Папа Сикст окажет честь ему,

Призвав капеллу расписать.

Он испытал период славы,

Заказы шли к нему рекой,

И в мастерской с учениками

Мог выбирать – писать какой.

По мненью многих был он странен,

Совсем не гнался за богатством,

Жил в мире образов, фантазий,

И в красоте нашёл он счастье.

Медичи вызвал Боттичелли,

Чтоб расписать виллу Кастелло,

Чтоб он там жил, писал картины

И украшал им интерьеры.

Место и время оказалось

Благословеньем Боттичелли,

Тогда вполне раскрыл он дар свой,

Создав великие творенья.

Тогда увидит свет «Венера»,

Её воздушное созданье,

Что лицезреть желал Лоренцо,

Её в своей опочивальне.

И с ней «Весна», как праздник жизни,

В цветах и неге изобилия,

Природы буйное веселье

Там, где всегда царит идиллия.

У всех богинь в его картинах,

Мы лик знакомый узнаём,

Он чист и девственно невинен,

Веспуччи Симонетта в нём.

Была то муза Боттичелли,

Красавица, что нет милей,

За всю эпоху Возрожденья

Все прелести собрались в ней.

Он рисовал её повсюду,

И в каждом образе своём

Он видел её облик чудный,

Недосягаемый во всём.

И все фигуры на картинах

Имеют профиль или лик,

Их стан исполнен плавных линий,

Во всём и вся она сквозит.

Все женщины рыжеволосы,

Как отблеск красоты её,

И возраста её и роста,

И взгляд невинный от неё.

Но он писал её на память,

Он помнил все её нюансы,

И не была моделью прямо,

Она была кровей дворянских.

Она всегда была звездою

На небосклоне у него,

И вдохновлявшая собою,

Была замужнею давно.

Её искали благосклонность,

Забыв её замужний статус,

Медичи собственной персоной,

Но Богу лишь она досталась.

Её супруг Марко Веспуччи –

Брат морехода Америго.

Их дом постигла злая участь,

Безвременно ушла супруга.

Она скончалась от чахотки,

Ей было только двадцать три,

И вдохновенья образ кроткий

Подвластен холоду судьбы.

Писал «Венеру» Боттичелли,

Когда тому прошло шесть лет,

В глазах её свет невечерний,

И лик несёт надмирный след.