И… перезагрузка

Предпочитаю быть пять минут трусом, чем всю жизнь – трупом.

Лев Ландау

От нехватки воздуха побелело в глазах. Андрей силился вдохнуть, но горло словно сжалось, в голове гулко отдавался пульс. Невозможно было пошевелить даже пальцем, тело не слушалось, словно больше не принадлежало ему.

В какое-то мгновение спазм исчез, и он шумно вздохнул, резко сев на кровати.

– Как ты меня напугал! – раздалось из-под одеяла, – с тобой все нормально?

Показалась взлохмаченная голова Милы, она протирала глаза. В темноте ее волосы казались совершенно белыми, словно светящимися.

– Я в порядке, – пытаясь отдышаться ответил Андрей, – просто плохой сон.

«Просто плохой сон!» – повторил он про себя, снова откинувшись на подушку. Если бы все, что с ним случилось, действительно было сновидением! Может, действительно стоит сходить к психологу? Или как его там… психотерапевту. Вдруг поможет? Мальвина совсем недавно упоминала, что ее бывший ухажер художник Фалолей ходит к какому-то супер-мега-крутому спецу, чудодейственному мастеру-мозгоправу. Хотя, Фалолею вряд ли кто-то поможет, медицина в его случае бессильна. Чего только стоит его последняя выходка, когда он заявился к ним домой голым! В парадной что ли разделся? Ну, Мальвина любит эпатажных поклонников…

Незаметно подкрался сон, мысли растворились, словно капли акварельной краски в прозрачной воде. Тихое сопение девушки, лежащей рядом, капающий кран в ванной, все навевало дремоту. Сердце замедлило свой бешеный галоп, и… резко наступило утро. Солнечный лучик щекотал веки, и Андрей едва смог открыть глаза. Вот его рубануло! Уже почти одиннадцать.

Он повернул голову, девушка испарилась. И к лучшему, кормить ее завтраком, слушать болтовню и вызывать такси не хотелось.

Какое сегодня число? Конец года, срок подошел. В приложении банка Андрей открыл вкладку с платежами и зашел в шаблоны операций. Тридцать девять шаблонов. Каждый на сто тысяч рублей. По очереди он стал отправлять деньги, с каждым разом смехотворность суммы неприятно покалывала. Что такое сто тысяч за смерть сына? Семенов, Казаркин, Шмелькин, Карасев, Малдин, Иванов, Гришин… Если бы он мог, отправлял бы больше.

Пару раз платежи возвращались назад, получатели не принимали деньги, считая это каким-то мошенничеством. Андрей через некоторое время отправлял снова. Наконец, список подошел к концу. «Баланс карты 16752,39 рублей» – пискнуло последнее уведомление. Вот и хорошо. Денег хватило.

– Проснулся? – в дверь просунулась голова Мальвины, – девица твоя свинтила, так что вставай смело.

– Ммм… Щас…

– Тебе разве на работу не надо? Скоро обед, а ты все дрыхнешь!

Андрей сел на кровати и потер ноющую кисть.

– Мне теперь никуда не надо. Я официально безработный. Все расспросы потом, – предупредил он, видя зажегшееся любопытство в глазах женщины, – свари кофейку что ли…

Проигнорировав его слова, Мальвина просочилась в комнату целиком, и в глазах у Андрея заплясали искры. Сегодня на ней красовались ярко-синие джинсы со стразами, дико сверкающими на солнце, и какая-то летящая блузка. Халатов и тапочек Мальвина не признавала, считая их нарядом старух. В свои почти пятьдесят она иногда одевалась как подросток. И странным образом ей это шло!

– Шикарно! Надо помочь кое-кому, – Мальвина уселась на диван и сложила руки на груди в умоляющем жесте.

Еще лучше! «Помочь кое-кому» в ее устах обычно означало «сделать что-то бесплатно для нужд великого господина адвоката Бережковского».

– Опять кошку с рыжим пятном искать? Или нарядиться в желтые штаны, как дурак? Знаешь, даже для такой любимой родственницы, как ты, я не готов больше строить из себя дебила.

– Это было для алиби клиента! А кошка определенного окраса – это вообще гениальная задумка. Ветеринары ведь обычно не запоминают хозяев, а вот животных – да. И ты гениально изобразил эксцентричного немецкого туриста, босс был очень доволен! Когда тебе понадобится адвокат, лучше Бережковского не найдешь.

А что, вполне может быть такое. Если Смирчук надумает мстить…

– Боюсь, сейчас расценки вашего гениального адвоката мне не по карману. Зарплата должна была быть завтра. Кстати, не одолжишь пару штук?

Ничуть не смутившись, Мальвина сунула руку в декольте и достала две тысячные купюры.

– Кошельки вышли из моды, а я не заметил? – удивился Андрей, – я вообще-то пошутил. Пока продержусь. Дня два-три.

– Хочешь, поговорю с боссом? Пойдешь к нему помощником, опыт у тебя уже есть.

Скривившись, Андрей покачал головой:

– Такого жадного человека, как твой Бережковский, больше не найдешь. Сколько он тебе платит? Штуку долларов?

– Ну и как знаешь! – фыркнула Мальвина и пошла к двери.

Быстро натянув штаны за ее спиной, Андрей вышел следом и столкнулся с незнакомым мужчиной. Ростом тот едва доставал ему до плеча. Тощее тельце, кривые волосатые ноги и неожиданно приятное умное лицо. Одет он был в короткий полосатый халат. На вид Андрей бы не дал мужчине и тридцати лет, но тот без малейшего стеснения подошел к Мальвине и сочно чмокнул ее в губы. Для этого ему пришлось встать на цыпочки, и Андрей едва сдержал смех.

– Познакомься, это Джимарик, мой бойфренд, – пропела Мальвина и повела гостя на кухню.

Дверь в ее спальню осталась открытой, в проеме видна была огромная круглая кровать со смятым бельем и одежда, валяющаяся кучей на полу. Андрей догнал сладкую парочку и тронул Мальвину за плечо:

– Постой. Поговорить надо.

Неохотно отцепившись от своего Джимарика, женщина повернулась.

– А как же этот… Кеша-философ? Братозвездный вроде его фамилия. Бросил что ли тебя? Он же тебя водил на собрания членов журнала «Лого Вита», ты пищала от восторга, – тихо заговорил Андрей.

Небрежно отмахнувшись, Мальвина закатила глаза:

– Аркадий такой нудный. Надоел! Но и от него есть толк, он познакомил меня с Джимариком.

Втолкнув Мальвину обратно в свою комнату, Андрей спросил смущенно:

– Я надумал по поводу психолога. Дай контакт.

Понимающе кивнув, Мальвина не стала ничего уточнять, лишь коротко ответила:

– Пришлю.

***

Потолок уныло нависал над головой серыми квадратами, стены тоже были выкрашены серой краской, и только жалюзи на окне выделялись черным квадратом. Определенно, в этом кабинете будет сложно обрести душевное равновесие.

– Это обязательно? – спросил Андрей, устраиваясь поудобнее на жесткой кушетке. Валик под головой был словно из камня.

Седой полный доктор в крохотных очечках поднялся из-за стола и важно ответил:

– Сеансы проводятся в положении лежа, так вы будете чувствовать себя комфортнее. Пока у нас с вами идет терапевтическое интервью, затем перейдем к детальному рассмотрению каждой вашей проблемы. Итак, насколько я понимаю, вы плохо спите и страдаете апноэ. Видите один и тот же сон. Как вы считаете, что стало причиной подобных сновидений?

Андрея покоробило слово «сеансы». Он хочет сказать, что их будет много? А насчет комфорта, так в гробу его и то больше, чем в этом помещении. Ладно, сегодня попробуем, а дальше будет видно.

– Это началось после войны. Я служил в десантных войсках, но мне пришлось… уволиться до окончания контракта.

– Отлично! У нас есть отправная точка. Давайте с этого момента подробнее.

Над головой Андрея в потолочной плитке мигнул голубой огонек, разгорелся ярче и застыл, словно под светлым материалом спряталась потайная лампочка. Невольно присмотревшись, он обнаружил, что свет не был однородным, он едва заметно пульсировал. В ту же секунду через две плитки загорелся желтый, затем померк и поменял цвет на оранжевый. При этом Андрей обнаружил, что пока смотрит на синий свет, то не видит оранжевый и наоборот.

Невольно заинтересовавшись этим явлением, Андрей чуть не пропустил появление третьего огонька, на этот раз зеленовато-белого. Глаза заметались между тремя светящимся точками, выступили слезы.

– Закройте глаза, – раздался голос психотерапевта, – отдохните. Затем посмотрите на зеленый свет.

На этот раз почти весь потолок мерцал разноцветными огнями. Мягкая пульсация напоминала игру пламени множества свечей, она словно передавалась через зрительный нерв по всему телу. Впервые за очень долгое время Андрей начал ощущать умиротворение. Даже жесткость кушетки уже не чувствовалась, как будто тело стало чуть-чуть легче. Заботы словно отодвинулись куда-то далеко, стали мелкими и незначительными. А прошлое и вовсе не стоящим того, чтобы о нем переживать.

– А сейчас представьте, что вы снова на войне. Но вы там не присутствуете, вы смотрите фильм о самом себе. И можете в любой момент его выключить. Я сам не могу смотреть это кино, поэтому вы мне перескажете его своими словами.

Находясь в полном сознании, Андрей удивлялся тому, куда девалось его раздражение. Воспоминания о последнем трагическом бое он привык прятать на дно разума. Они лежали там ржавыми тяжелыми обломками, но иногда острыми краями впивались в мозг и вызывали почти физическую боль. И сейчас этот врач предлагает освежить их, вытащить на свет.

Будто отозвавшись на его мысли, свет в нескольких плитках потускнел, запульсировал быстрее. Затем выровнялся, медленно вернулся к прежнему уровню. Ровное спокойствие души не исчезало, и Андрей решился.

– Наш батальон был заброшен на окраину поселка Дюбаюрт. Это восьмисотая высота. Задание – занять ее.

– Это ваша первая боевая операция?

– Нет. До этого мы шесть месяцев продвигались от границы Ингушетии. Бои были, конечно. Но о основном местные относились к нам ровно. Продукты мы закупали на самом крупном рынке около села Борзое. Там был парень, Аслан, он всех знал и его тоже все знали. Мог достать все, что угодно. Он и проговорился, что через Дюбаюрт собирается бежать Хасан. Якобы он совершал налет на наши войска в Агиште и потерял почти всех своих боевиков.

Светящиеся пятна над головой начали меркнуть, зато перед глазами Андрея четко встала картина того дня.

Командир батальона Бусыгин, рослый худой мужчина с изможденным лицом громко позвал:

– Серов! Твой взвод пойдет первым. Через Дюбаюрт идет снабжение у боевиков. Перекроете дорогу, радируете, мы двинемся к вам. Пойдете по тропе, так срежете километров семь. Аслан сказал, там сейчас тихо. Группа Хасана должна прибыть через три дня. Вот мы их и встретим.

Хитрые глаза Аслана моргнули, он стоял далеко и не мог слышать слов комбата, но Андрей почувствовал неприятный холодок внутри, чувствовал исходящую от чеченца холодную злобу. Потому решился возразить:

– Товарищ майор, а если Хасан через Дюбаюрт пойдет раньше? Может всем батальоном выдвинемся?

Подскочил вертлявый Аслан и вмешался:

– Откуда здесь взяться группе Хасана? Они три дня назад под Грозным мелькали, им сейчас в горах делать нечего. Провизию и боеприпасы набирают.

В горле у Андрея запершило, словно внезапно началась изжога. Неужели командир поверил Аслану? Не из-за того ли, что вчера Аслан достал для их батальона сорок гранат и набор метательных ножей? И литровую бутыль вискаря для самого Бусыгина. Зарабатывает доверие!

Огневая мощь одного взвода против группировки Хасана… Довериться словам чеченца означает рискнуть жизнями сорока человек. Андрей чувствовал, точнее, знал наверняка, что Аслан соврал. Не из-за гранат и ножей. Просто знал и все. Поэтому заявил командиру, чуть понизив голос:

– Я не верю этому чеченцу, товарищ майор. Отмените приказ!

Брови сошлись на переносице Бусыгина, и он прошипел:

– Серов! Ты охренел? Ты что возомнил себе? Верит-не верит. У нас тут армия, а не угадайки!

К ним подходили командиры остальных двух взводов. Они пока не слышали весь разговор, но явно поняли, что Серов осмелился спорить с самим Бусыгиным. На лицах читалось явное любопытство, все знали, что свой авторитет командир бережет, как Кощей – золото. Злобно взглянув в сторону двоих лейтенантов, комбат громко, чтобы они услышали, произнес:

– Товарищ старший лейтенант, выполняйте приказ! – затем что-то решив про себя, добавил более тихо, – Дюбаюрт поселок крохотный, пять домов, три ямы. Нет там никого, кроме старух. Пешим ходом до места четыре часа. Стартуете прямо сейчас.

Закурив сигарету, комбат отвернулся, показывая, что разговор на эту тему закрыт.

В бараке царила суматоха. Несколько солдат склонились над одной из коек и спорили.

– Хорош притворяться, Леха, вставай. Вчера профилонил, а сегодня тебе в госпиталь надо. Я бы тоже не отказался! Не хрен отдыхать! – слышались голоса.

– В чем дело? – Андрей подошел ближе, – вышли все. Построение через пять минут.

Со стоном лежащий на койке солдат тоже попытался встать.

– Подожди. Что с тобой? – заподозрив неладное, Андрей положил руку на плечо бойца, не дав ему подняться.

Бледность кожи и пот. Не похоже, что симулирует. Но проверить надо, такие умельцы попадаются, что угодно изобразят. Хотя Леха Мельник не замечен в таких проказах. Парень серьезный, ответственный.

– Живот побаливает. И тошнит. Как-то не по себе мне, – просипел солдат.

– Точно болит живот? – было и так ясно, что парень не врет, но Андрей решил убедиться.

– Товарищ старший лейтенант, клянусь, херово мне, – Мельник прикрыл глаза.

Искать Бусыгина пришлось минут двадцать, он разговаривал в штабе с кем-то по телефону. Недовольство командира было обоснованным:

– Серов! Я приказал выдвигаться полчаса назад. Почему ты еще здесь?

– Товарищ комбат, прошу отправить рядового Мельника в госпиталь. У него, похоже, аппендицит.

Поднявшись во весь рост, Бусыгин прикурил сигарету и прищурился. Кулаки его вжались в столешницу.

– Вот только вчера из госпиталя сообщили любопытную информацию. Трое наших оказались здоровыми. Трое! А сейчас еще один нарисовался, хрен сотрешь! Я приказываю. Ты понял, приказываю. Взвод в полном составе отправляется на задание. В полном.

Голос комбата упал до еле слышного шепота. Это плохо, Бусыгин уперся в свой приказ, теперь не отступит. Но брать с собой больного бойца тоже неправильно. Как-никак Андрей несет ответственность за своих людей. Что бы ни говорил комбат, Мельник действительно болен. И что делать, если он не дойдет пешком до места? Бросить его? Эти мысли вызвали у Андрея неудержимую волну ненависти к Бусыгину, хоть он и уважал комбата за боевые заслуги.

– Товарищ комбат, я настаиваю. Рядовой Мельник должен попасть в госпиталь. Он болен. Его нельзя отправлять вместе со всем взводом.

Глубокий вздох вырвался у Бусыгина, он отвернулся к окну и затянулся сигаретой.

– Если ты, щенок, смеешь со мной спорить, сделаем так. Аппендицит, говоришь? Я вызову санитарную машину для Мельника. И если вдруг! Вдруг окажется, что у твоего бойца обычный понос или вообще ничего, я тебя разжалую в рядовые. Сортиры будешь копать!

– Есть, товарищ комбат! – быстро согласился Андрей и вышел.

Главное, Леху Мельника отправят в больницу. С остальными проблемами можно разобраться позже, а сейчас нужно выдвигаться.

Солнце поднималось над горными вершинами, темно-зеленый лес окутался дымкой. Вчерашняя гроза принесла сильный ливень, и сейчас влага испарялась, унося из воздуха кислород. Тяжело дыша, Андрей поднимался по тропе в гору, по лбу струился пот. За ним шел связист, таща на спине рюкзак с рацией. Первым двигался командир первого отделения, его долговязая фигура мелькала среди деревьев. Остальные бойцы растянулись по тропе метров на тридцать.

– Сержант! – негромко позвал Андрей командира отделения, – не отрывайся. Двигаемся вместе. Рассредоточимся, когда подойдем к Дюбаюрту на сто метров, – он сверился с картой, – через десять минут.

Насколько хватало глаз, вокруг простирались горы. Ни одного признака жилья, но план местности, сложившийся у Андрея в голове, указывал верное направление. Вниз уходили крутые склоны, кое-где поросшие колючими кустами. Справа от тропы начинался лес. Дикое, неуютное место, здесь можно спрятать целую армию, не говоря уже о группе Хасана. Обнаружить затаившихся людей в такой чаще никто не сможет. Поэтому взвод продвигался медленно, разговоры Андрей запретил, также как и курение. Запах дыма выдаст их быстрее, чем голоса. Не давало покоя какое-то смутное чувство, словно он что-то упустил, просмотрел. Словно что-то не так вокруг.

Тропа расширилась, а через сто метров на пути взвода встретилась настоящая дорога. Две грязные взрытые колеи указывали на то, что недавно по ней проезжали тяжелые грузовики.

– Дорога на Дюбаюрт, – прошептал связист за спиной Андрея.

Вскинув руку с зажатым АКС-74, Андрей подал бойцам знак остановиться. Тишину нарушал лишь птичий щебет и шелест леса. Нужно было двигаться дальше, но Андрей медлил. Не нравилось это обманчивое спокойствие вокруг, он спиной чувствовал опасность. Но приказ есть приказ, чтоб его!

– Свяжись с нашими, – наконец решил он, – доложи, что мы на подходе к поселку.

Свист снаряда раздался за спиной, но Андрей даже не успел обернуться, лишь почувствовал дрожь под ногами. «Хаттабка!» – пронеслась мысль, а за ней следующая: «Засада!»

По опыту зная радиус сплошного поражения этой кустарной гранаты, Андрей мгновенно припал к земле. В нос набилась пыль, сухая трава колола лицо.