На самом деле если бы Полину спросили, что изменилось в ее жизни за прошедшие пять лет, она в присущей ей ироничной манере ответила бы: лишь то, пожалуй, что у нее появился сотовый телефон и любовник. Вернее, в иной последовательности: сначала любовник, а потом телефон. Потому что мобильный ей подарил Климов для того, чтобы не звонить на домашний, к которому мог подойти Данилов. Так удобнее сохранять конспирацию.

Вот, например, сейчас она дома, а Климов позвонил на сотовый. Увидев высветившийся номер, Полина сказала мужу, что ей звонят из галереи, и закрылась в ванной, где, пустив воду, ответила на звонок.

– Привет, любимая! – радостно проорал Климов.

– Что-то случилось?

– Случилось! Четыре года назад! Ты хоть знаешь, какой сегодня день?

– Ну и?

– Тридцать первое июля!

– Невероятно! Никита, неужели ты помнишь?

– Представь себе! Мало того что я уже несколько лет храню данную тебе клятву и верность в придачу, так еще и оказываюсь куда более сентиментальным, чем ты, – помню трогательные даты!

Полина улыбнулась – ну конечно, тридцать первое июля! Как она могла забыть! Четыре года назад они вместе прошли насквозь свою первую ночь и вышли в солнечный рассвет, обещавший начало прекрасного дня и их новой жизни.

Это был удивительный день… Самый необычный за прошедший год, ибо ровно год Полина не видела Климова. В далекий майский вечер в Березовке, рассуждая о проблемах времени, могла ли она предположить, что так долго не увидит его и что на память о нем останется лишь картина «Странные танцы» и глухая боль в груди?

…В тот вечер Полине захотелось побыть одной. Данилов нашел ее в беседке в глубине сада.

– Поля, что с тобой?

– Просто взгрустнулось…

– Я так соскучился по тебе! Больше не поеду ни на какие дурацкие конференции!

Он поцеловал ее. Полине пришлось ответить на этот порыв нежности, и Климов, подойдя к беседке, увидел весьма пикантную сцену.

– Не спится, Никита? – спросил Данилов.

– Уже иду спать! Спокойной ночи! – усмехнулся Климов и ушел.

Полина вздохнула:

– Я очень устала, Иван! Пойдем в дом!

Утром она не то чтобы услышала, а почувствовала, что Климов уезжает, и заплакала. Тихо, чтобы не разбудить мужа.

Больше в Березовке Климов не появлялся. Татьяна посылала ему через Андрея приглашения, но он тем летом ни разу не приехал к Басмановым. Татьяна молчала, не задавая сестре лишних вопросов, но Полине казалось, что та обо всем догадывается.

Время шло… Полина пыталась преодолеть любовь, как болезнь, и была совершенно несчастна. Год показался унылым и монотонным. Галерея, дом, прогулки с Даниловым в парке по воскресеньям… Болезненную осень со слезами и переживаниями сменила бесснежная зима с тоской и ощущением вселенского холода; на смену ей пришла весна, наполненная смутными надеждами; затем лето с горьким осознанием их несбыточности. Круговорот времен в природе, в течение которого Полина была занята лишь одним – пыталась забыть Климова. Согласно буддистской практике, слово, произнесенное много раз, утрачивает смысл. Помня об этом, Полина повторяла имя Климова сотни раз, желая обратить его в ничто, но странное дело – оно сверкало и ничуть не блекло. Смысл не терялся. Напротив, смысла не было ни в чем другом, кроме этого имени. Она стала нервной и раздражительной, часто срывалась на Данилове. Тот молчал, переживая их ссоры.

Когда ей показалось, что она успокоилась и забыла о своих чувствах, любовь коварно вспыхнула с новой силой. Говорят, так бывает – перед агонией неожиданно может наступить ремиссия, больной сочтет, что близок к выздоровлению, и тогда болезнь накинется на него с новой силой.

Тот летний вечер Полина собиралась провести дома. Она приняла ванну, налила себе чай. Неожиданно позвонил Андрей. В разговоре он между делом сообщил, что видел вчера Климова и тот спрашивал о ней. Полина едва не выронила трубку – нет, ничего не прошло! Ей неудержимо захотелось увидеть Никиту. Забыв о гордости, она попросила брата дать адрес Климова. Удивившись, Андрей выполнил ее просьбу.

Она надела любимое платье, накрасила губы и вышла из дома, так, как будто покидала их с Даниловым семейное гнездо навсегда.

На столе осталась чашка невыпитого чая…

…Желание увидеть его было столь нестерпимым, что она взяла такси. Волнуясь, назвала незнакомый адрес – Климов жил в новом спальном районе, который Полина совсем не знала. Проспекты, безликие дома. Машина остановилась у одного из них.

Его дверь… Сердце готово выпрыгнуть из груди, и мир падает на плечи… Она нажала на кнопку звонка.

Климов возник в проеме – загорелый, небритый, с голым торсом – и застыл, увидев ее. Наконец улыбнулся:

– Привет!

Молчание…

– Я могу войти?

Они сидели за столом друг против друга на солнечной кухне. Оба курили.

– Как ты живешь?

Он пожал плечами:

– Отлично!

– Тебя не было сто лет!

– Всего лишь год!

– Ты помнил меня?

– Да, Полина. – Он усмехнулся. – Я помнил тебя. У меня вообще хорошая память на лица.

Она подошла к окну, выглянула во двор.

– Ничего интересного, – пояснил Климов, – обычная городская окраина!

– Можно мне посмотреть, как ты живешь?

– Разумеется!

Она обошла небольшую уютную квартиру. С удивлением отметила:

– Надо же, бардака нет! Я думала, будет гораздо хуже.

– А почему ты ожидала увидеть бардак? Я довольно организован в этом смысле! Веду борьбу с хаосом! С переменным успехом, впрочем!

Он улыбался. Она тоже. Смущение первых минут прошло, оба приходили в себя и чувствовали радость.

– Ты голодна?

– Да!

– Придется подождать! Я сгоняю на рынок!

Он с готовностью кинулся к двери.

Полина крикнула ему вслед:

– Ты забыл надеть майку.

Он вернулся, натянул футболку.

– Я побежал!

– Никита! – Она вновь остановила его. – Не уходи так… Поцелуй меня!

Он взял ее за плечи, желая поцеловать, но Полина рассмеялась и увернулась.

– Иди!

– Опасные шутки!

Когда он ушел, Полина рассмотрела в квартире все, что можно, и даже что нельзя. Открыла шкаф. Не удержавшись, достала оттуда рубашку Никиты, вдохнула запах. Рубашка пахла табаком и свежим морским парфюмом.

Увидев на письменном столе свою фотографию в рамке, она улыбнулась – чудак, наверное, стащил в Березовке.

В ванной она заметила висящий на крючке белый шелковый халат, который явно принадлежал не Климову. Ругая себя, Полина заглянула в шкафчик – в одном из отделений лежали пачка презервативов и зубная щетка в упаковке. Она почувствовала боль. Ревность змеей ужалила в сердце. «А на что ты надеялась? Что он будет целый год лить слезы и ждать тебя?!»

Климов вернулся через полчаса. Принес баклажаны, сыр, вино и фрукты. Стал готовить ужин. Быстро, ловко. Она удивилась.

– Не устаю поражаться твоим талантам, Никита! Откуда ты такой взялся? И жнец, и на дуде, простите, игрец! Ты у нас и физик, и плейбой! Надо же, как все в одном человеке сошлось! Как говорится, таких – нет, не было, и не надо!

– Заметь – все это может достаться тебе!

Полина усмехнулась:

– Неужели?! А я вот все думаю – за что?

– Просто считай, что тебе повезло!

– Ясно. Буду считать. Кстати, как одинокая холостяцкая жизнь? Заходят ли дамы на огонек?

– Ты о чем? Я целиком принадлежу науке!

– Неужели?! А халатик в ванной?

– Уууу, барышня, – насмешливо протянул он. – Какая вы наблюдательная!

– Извини. Устроила у тебя небольшой шмон.

– Извиняю. Мне даже льстит, что тебя так интересует моя скромная персона.

Она вспыхнула:

– Ты еще смеешь шутить? Бабник!

– Я должен что-то сказать в свое оправдание?

– Попробуй!

– Видишь ли, я все-таки мужчина, иначе говоря, примат с определенными физиологическими потребностями! Я нахожу секс довольно приятной штукой и не вижу в аскезе особого смысла, тем более что моя верность никому не нужна!

– И какие женщины сюда приходят?

– Что тебя интересует? Масть, социальный статус, параметры? Я не мальчик, Полина, и в жизни знал многих Камелий и Аспазий, но при этом согласен с классиком: наслаждаться ими иногда можно, но говорить о них решительно нечего!

– Боже! Какой цинизм! И потребительское отношение к женщине!

– Перестань! Женщины, приходящие сюда, знают правила игры и с ними согласны.

– А я?

Ей было так больно, что она задвинула понятия о гордости куда подальше.

– Ты – это другое! – спокойно ответил Климов.

– Тогда можно я сделаю то, что мне хочется?

– Все, что угодно!

Она метнулась в ванную, вернулась на кухню и распахнула окно. В него полетели халат и презервативы.

Климов рассмеялся:

– Ты против безопасного секса?

– Поцелуй меня! – вдруг сказала она.

– Снова шутишь?

Она сама подошла к нему, потянулась к его губам. В последний момент резко отстранилась и хрипло расхохоталась ему в лицо.

– Какая же ты сука, Полина! – качая головой, сказал он. Как будто даже одобрительно.

Она от души залепила ему пощечину.

– Полагаю, теперь самое время мирно поужинать!

…Вино оказалось прекрасным и терпким, еда, приготовленная Климовым, вкусной, однако уже через пять минут они забыли об ужине и плавно переместились в комнату, прихватив бутылку с собой. Никита с бокалом расположился в кресле. Полина, недолго думая, уселась к любимому на колени. Они пили вино и страстно целовались. Потом Климов отнес ее в спальню, положил на кровать, раздел и… встретил бешеное сопротивление!

Полина сама от себя такого не ожидала – чем большим становилось ее возбуждение, тем больший протест против того, что неминуемо должно было произойти, она ощущала. Она отталкивала его руки, приговаривая с интонацией, едва не торжествующей:

– Этого не будет!

Климов буквально не мог с ней справиться – ничего себе сила и ярость!

…Он сел на край кровати и закурил.

– Ты меня совсем измучила! Настоящая фурия! Может, тебя изнасиловать? Сковородкой по голове и овладеть!

– Лучше дай сигарету!

…Затушив сигарету, она взглянула на часы.

– Уже поздно. Начало первого.

– Останешься?

– Нет, что ты… Не могу! Как я объясню Данилову?

– Тогда поехали, иначе до развода мостов не успеть.

– Ты сердишься на меня?

– Я люблю тебя и готов ждать… А теперь одевайся, нам пора!

Они вышли из дома, сели в стоявшую у парадного «девятку» Климова и поехали, но, несмотря на бешеную скорость, все-таки не успели – Троицкий мост уже развели.

– Ну вот, – сказал Никита, барабаня пальцами по рулю, – пожалуйста, развод мостов! Очень петербургская тема! Любимая отговорка неверных мужей!

– И жен! – усмехнулась Полина.

– Интересно, сколько детей в Петербурге родилось потому, что мосты разводят! Хе-хе!

– Это как?

– Так: опоздал домой, где-то заночевал, и привет! Вы – отец! Поехали обратно?

– Не хочу! Давай пройдемся? Сто лет не гуляла по ночному городу!

Они вышли из машины и побрели вдоль набережной.

– Тебя дома не потеряют?

– Спасибо за заботу! А что я могу сделать?

– Вон телефон-автомат, позвони домой!

Полина задумалась: ей не хотелось говорить с Даниловым. Ни за что на свете. Она набрала номер сестры.

– Таня, ты еще не спишь?