2

Большие деньги никому не достаются сами собой. Что-то должно быть принесено в жертву. Обычно люди, не задумываясь, кладут на алтарь совесть и уважение к себе. Иногда приходится расставаться с человечностью. Кровь с рук легче всего смывается нежным мылом с добавлением увлажняющего крема, и после всегда можно объяснить себе, почему никак нельзя было поступить иначе.

Долгое время Ричард находил способ договориться с собой, делая вид, что приносимые им жертвы совсем незначительны. Сначала он говорил себе – ничего, ведь я делаю это ради семьи. Ради будущего сумасшедшей, прекрасной, своевольной Клариссы. Ради нашего доброго имени, ради изысканных приемов, улыбающихся людей в вечерних нарядах, ради тихих приятных разговоров под классическую фортепьянную музыку. И как можно остаться без тихого, утопающего в зелени домика в центре Лондона – их фамильного гнезда? Ферма не приносила дохода, но приносила умиротворение. И потом, эти налоги все равно кто-нибудь бы украл. Эти русские никогда не пускают налоги на те цели, для которых они предназначены. Русские деньги на оплату английской щепетильности. Да, Ричард был весьма щепетилен во всем, кроме чести.

Но, в конце концов, он же пока никого не убил.

Но за доли секунды, пока, соскользнув, ступня Арины слетала в чернеющую пустоту за бортом самолета, Ричард вдруг с неожиданной ясностью осознал, насколько это не так. Если на его глазах синеглазая девочка с полуобморочным от страха лицом рухнет вниз, на асфальт с высоты самолета, стоящего на приколе, это будет прямым следствием его, Ричарда, действий.

Это будет его вина. Его руки уже немножко в крови, а он только и делает, что натягивает на липкие пальцы темные кожаные перчатки, доставшиеся ему в наследство от деда – аристократа и любителя охоты на лис.

– Стой! – крик вырвался из его груди, и тело само собой, без каких-либо команд мозга, бросилось к дверному проему. Он швырнул себя к ней, успев ухватить за футболку. Секундой позже – и хрупкая фигурка исчезла бы в проеме.

– Вот черт! – Максим подоспел вторым, он подхватил Арину под руки, обнял за спину и резким, довольно болезненным рывком втащил обратно. Все трое повалились на пол, прямо под ноги изумленной стюардессе Элечке и остолбеневшему Аркадию. Несколько мгновений все оставались неподвижными. Арина лежала, не шевелясь и закрыв глаза. Холодные капли дождя еще ощущались на ее щиколотках, на предплечьях. Запоздалая реакция, адреналин в ее крови вызвал неконтролируемую дрожь в руках.

– Что ты творишь! – Голос принадлежал Максиму. Арина попыталась вдохнуть, но это было сложно. Чье-то тяжелое тело придавило ей грудь. Затем она почувствовала, как давление ослабевает.

– Вы порядке, Айрин? – тихо спросил Ричард, и его ладонь легла ей на запястье. Она молча покачала головой, не открывая глаз.

– Отойди ты от нее. Господи, Аркадий, пистолет? Ты с ума сошел?

– Я говорил, надо было ее запереть и кого-то к ней приставить. – Голос Аркадия звучал на удивление мирно, он словно оправдывался перед Максимом, чей тон был куда горячее. Максим Коршунов был в бешенстве. Мужчина, появление которого в жизни Арины изменило все безвозвратно и навсегда, был в такой ярости, какую Арина еще не видела. А уж она повидала его настроений. Арина открыла глаза и увидела его лицо, склоненное над ней. Он обеспокоен, небрит, у него усталые глаза. Самые красивые глаза на свете.

– Максим, – пробормотала Арина и слабо улыбнулась.

– Ты цела? Ты уверена, что цела? – бормотал он, деловито ощупывая ее суставы. – Что это за синяк?

– Это же мы с тобой… – начала Арина фразу, но не закончила. Максим кивнул и еле заметно улыбнулся. Арина судорожно сглотнула, облизала сухие губы и покраснела, заметив, что лежит тут, на полу, почти голая.

– Что у тебя болит, скажи?

– Максим, давай перенесем ее обратно. Пора взлетать, – негромко сказал Аркадий.

– Взлетать? Куда? – встрепенулась Арина, но Максим лишь покачал головой.

– Ни о чем не думай, ты теперь со мной, и тебе ничто не угрожает.

– Он мне угрожает! – воскликнула Арина, кивая в сторону Аркадия. – Он только что грозился меня убить.

– Как я уже сказал, в мои намерения никак не входило вас застрелить, Арина Петровна. Но что еще я мог сделать, чтобы не дать вам выпрыгнуть из самолета на асфальт? – В интонациях дядюшки-дьявола Арине отчетливо послышалось раздражение.

– Тыкать в мою невесту пистолетом – это единственное, что пришло в твою голову? – воскликнул Максим, поднимая Арину на руки. Аркадий растерянно развел руками, фыркнул и ушел по коридору. Максим нежно прижал Арину к себе и пошел в сторону спальни. Элечка пожала плечами и вернулась к своим предполетным обязанностям. В первую очередь она закрыла люк.

Арина лежала в объятиях Максима, человека, ради которого она была готова на все или почти на все, но понять, что происходит, она никак не могла. Однако знакомый, сводящий с ума запах Максима, его растрепанные волосы так близко, что щекочут ее лицо. К черту вопросы, голова кружится, и единственное, чего хочется в такой момент, это забросить обе руки ему за шею и прижаться носом к его рубашке, уткнуться в разрез, где расстегнута пуговица, и забыть обо всем.

– Ты получил мое письмо? Они заманили тебя на самолет? Твой дядя убил…

– Ш-ш-ш, – Максим покачал головой и нежно поцеловал Арину в губы. – Тебе нужно поесть. Все хорошо.

– Ничего подобного, – не выдержала Арина. – Как ты можешь так говорить. Ричард опоил меня и сдал твоему дядюшке… Он предал меня.

– Он никого не предавал. – Губы Максима сжались. Он опустил Арину на кровать в спальне, из которой несколько минут назад она так стремилась выбраться. Его руки стали жестче, и скулы свело от напряжения. Арина заметила это – она так хорошо знала его лицо, каждый оттенок его грусти, раздражения, возбуждения. Особенно возбуждения, конечно. Больше всего она любила смотреть на его горящие