Память
Рассказ

Словарь:

Султанцеит – твердое вещество, которое при нагревании выделяет пар, способный очищать разум. Подходит для приготовления бодрящего напитка. Создан по рецепту Отшельника для частичного оттягивания момента отключения памяти.

Отшельник – первый человек, преодолевший отключение памяти путем силы воли, без извлечения чипа. Имеет небольшое собственное лесное поселение с теми, кого сделал «нормальными». Имеет «иммунитет» к Смотрителю, который не трогает его «до первого бунта».

Смотритель – создатель системы чиповки, руководитель глобального производства.

Чип – совершенный в применении механизм, устанавливающийся на полгода человеку для максимального внедрения знаний в той или иной научной области. По истечению срока его данные аннулируются вместе с памятью человека. Чип извлекается, ставится новый.

* * *

Пеласти располагалась в кресле. Она не была расслабленной.

– Вы здесь все в моих владениях, под моим пристальным вниманием. Я прекрасно знаю, чем ты занималась все это время со своими дружками, а именно: вы портили корпоративное оборудование во имя своих тщетных целей, – Тонсен наклонился к ее лицу, опираясь на ручку кресла.

– Тщетных? Я не стану спорить с тем, кто верит в обезличивание человечества.

– Человечества давно не существует, это тупое устаревшее понятие, – плюет на пол с яростью.

– Человечество будет существовать, пока существует любовь. И ваши чипы не работают в отношении любви. Именно поэтому я еще жива и живы такие как я.

– Это вопрос времени, скорого времени.

– Вы можете только это в отношении меня, убить во мне жизнь.

– Твоего дружка тоже взяли.

– О чем вы?

– О том, что он развлекался в деревне с местной красоткой.

Пеласти окаменела.

– Дай мне сигарету. Имею полное.

– Валяй! – Швырнул в нее сигаретами, – жизнь несправедлива, детка. Отсутствие чипа или его наличие этого не изменит.

– А как же мои родители? Помнят ли меня. У меня ничего нет только потому, что вы в чем-то разочаровались. Это навязанная философия. Ваша, не моя.

– Ваш главный генератор идей сбежал. Кто бы сомневался? А ты за ним хоть в ад, да? Все вы люди одинаковые. Вас интересует только жратва и секс, – он расхохотался. – Ничего светлого не было в людях никогда, хоть философия, хоть дерьма кусок! Лучше сделать всех рабочей силой, чтобы очистить планету.

– Но вы отдаете продукты работы людей другим людям! В чем смысл? Объясните мне, раз я такая глупая!

– Это не просто люди, это ученые высшего уровня, планетарные исследователи, они перемещают нас все на новые и новые уровни, это слишком глобально, чтобы уместиться в твоей голове. Ты красивая, больше от тебя и не требуется ничего.

– Неужели вы в это верите? Лучше убейте меня, я не могу больше это слушать.

– Лучше найди мне Отшельника. И я отпущу тебя к родителям.

Пеласти прикусила губу.

– Заодно, убедишься в том, что твой дружок тебе наизменял.

– Какая же ты гнида.

– Давай-давай, я знаю, что ты хочешь.

– Отпустите навсегда?

– Отпущу. Я знаю, где они и что они в полном порядке.

– И память им не отшибло?

– Именно.

– Господи, что здесь вообще творится…

– Так что, ты согласна?

– Делайте со мной, что хотите, вы ничего не добьетесь.

– Ты не понимаешь главного – мы лишаем вас дерьмового человеческого начала, мы делаем вас Просветленными! Наша раса взаимодействует в внеземными цивилизациями благодаря моей корпорации. Скорость развития нашей науки требует высокоскоростной рабочей силы, лучших сотрудников без лишней чепухи в голове. Как это может удивлять тебя? Если все к этому шло! Не нужно выставлять меня злодеем Вселенной, я всего лишь создал программу и навел порядок в этой структуре.

– Просветленными? Вы заставляете нас работать, отбирая свободу, которая подарена нам Богом. Спросите меня, хочу я работать с вашей программой? Хотят мои родители увидеть меня еще раз? Хочу ли я вспомнить моих родителей? У вас нет такого права, – она заерзала в кресле, но не посмела встать. Она швырнула потухшую сигарету на пол.

– Я могу предложить лично тебе работать на меня, ты согласна?

– Лучше вернемся к варианту с моей казнью или как это у вас называется?

– У меня ни с кем не возникало таких сложностей! Только с вашим тупым поколением, начиная с сопливого 20 года. Вам единственным все не нравится. Мы следим за вашим здоровьем, за продолжительностью вашей жизни.

– А ради чего? Никто не принадлежит себе.

– Мы создали новое общество, такое, каким оно должно быть.

– Общество – это болезнь, вы только усугубили это.

– Как бы ни было, у вас не хватит сил и власти, чтобы обратить это против меня.

– Отнимая память, мы делаем вас подобными Буддам, память – то, что мешает этому процессу.

– Без памяти не может быть Просветления, и вы это знаете. Почему вы не ставите чип себе?

– У меня много других чипов, поэтому я на том месте, на котором нужно, – Он сделал паузу. – Тридцати процентов дебилов в этом обществе достаточно. Не говоря о том, что такие как Отшельник и его приспешники увеличивают постоянно эту цифру! Но только до того момента, пока я на это согласен! Долбанный Иисус! Осла только не хватает, тогда точно получится вылитый спаситель.

– Да? Откуда у вас чипы? Расскажите, как и когда вы на это согласились, – разваливается в кресле.

У него в голове всплыла картинка – маленькому мальчику режут руку, он кричит, сопротивляется, ему ставят чип. Рядом стоит отец: «Ты должен быть мужчиной».

– Это уже неважно.

Впервые я увидела настоящего Отшельника, когда мне было около двенадцати лет. На несколько секунд мои глаза впились в его взгляд, когда он, убегая от полиции в безлюдном полуночном метрополитене, задел меня плечом с невероятной силой. На нем была потрепанная одежда. Небритое лицо, он был похож скорее на лешего, но какой взгляд! Эти сияющие бирюзой глаза!

После я часто рассматривала свои глаза, глаза окружающих людей и каждый раз разочаровывалась в их темной пустоте. Я пообещала себе навсегда запомнить этот день, запечатлеть эти глаза.

Бледно-зеленый диван выглядел остывшим и неуютным, на столике из черного стекла дымился султанцеит. Мое полугодие подходило к концу, по всеобщему сценарию мне должно отключить память через шесть дней. Предшествующие потере дни сопровождает невозможное состояние – чувствуешь себя отравленным, еще живым, но уже вдохнувшим яд. Прошлые дни врываются в голову отрывками, мысли неразборчивы, дыхание учащенное. Но не смерть.

Смерть – когда тебя нет рядом. Мы нашли-таки способ через несколько лет перерывов находить друг друга достаточно быстро. Следующая мечта – стать другими, научиться сохранять исключительную память.

Глядя в окно, пытаюсь задержать внимание хотя бы на окружающей местности, на этот раз не успела вовремя все подготовить. Султанцеит не выручает, слишком поздно. Продолжаю судорожно собирать «коробку» с посланиями для тебя. Одному недоброму Богу известно, где тебе придется искать меня. «Коробка» выходит бестолковой – расческа, султанцеит, часы (хотя для чего), полторашка воды, фантики «Turbo», сигареты (уж их не забыть), записка с одним словом (отшельник), сонник Юнга.

Я просыпаюсь ночью в духоте, вентилятор ненавистен за свою бесполезность. Сознание прояснилось, встаю с кровати и подхожу к зеркалу. Рядом с ним лежат ножницы, их тут раньше не было… Пора проветриться. В прихожей стоят чужие тапочки, спускаюсь вниз босиком. Вокруг глухая ночь, мне нужно что-то сделать, но только что… И кому… Мне? Да, определенно мне, но кто я? Мне просто нужно пройтись, тогда все станет ясно. Впереди лес, туда-то я и отправлюсь. Рюкзак, мне нужен рюкзак.

Пеласти открыла глаза и увидела синеву неба над головой. Сколько прошло времени?

– Я в отчаянии, дико хочется пить, сколько я не пила. Ноги грязные и в ссадинах, вокруг только кусты ежевики, я сплю под ними и никак не могу проснуться, как же болит голова.

Она неумело встает и видит рюкзак, в нем есть вода и салфетки. Она умывается и пьет. И снова засыпает.

Когда я открыла глаза, я увидела его. Это Отшельник – единственное создание, которое я ни с кем не перепутаю, сколько раз бы меня не выключали. Он похож на мессию. Он словно прочитал меня всю внутри.

– Тебе лучше не вставать пока, ты еще слишком слаба.

– Где я?

– А кто я, ты знаешь?

– В горле пересохло, нужна вода.

Он протянул мне чашку.

– Да, я знаю, я видела тебя, когда была ребенком.

– Что ж.

– Где Джейкоб?

– Я не знаю, где Джейкоб. Ты в моем поселении. Здесь живут только восстановленные. Тебя я нашел неподалеку, прости, не мог бросить.

– Почему я ясно соображаю?

– Я ввел тебе небольшую порцию лекарства. А еще я нашел у тебя в рюкзаке кое-что. Ты знаешь, что это? Откуда оно у тебя?

– Да, это то, что я использую, чтобы оставаться в своем уме.

– Джейкоб тоже это использует?

– Да, это его идея.

– И как? Помогает?

– Да, мы держимся на султанцеите около трех недель, потом как огурчики. Мы хотя бы имеем надежду вспомнить прошлое.

– Почему не вытащили чип?

– Не знаю, справляемся так. Насколько мне известно, это очень опасно. Те, кто умеет это делать, явно нам не друзья.

– Ясно, тогда предлагаю сделать это сейчас. Султанцеит не так безопасен.

– Но…

– Можешь не благодарить.

Подходит близко с ножом к руке, где накладка после капельницы.

– Стой! Не так быстро.

– Скоро тебя опять начнет отключать, если я правильно понял, а значит, скоро станет совсем плохо. Думаю, если ты в стенах корпорации используешь султанцеит, трусливой тебя не назовешь.

– Ладно, в туалет мне можно сходить?

– Давай. Он на улице, сразу за домом.

Пеласти окинула взглядом поселение, оно было уютным, в огнях и сиянии.

– Я готова. Но что потом? Если меня поймают, то просто растерзают, так?

– Прекрасно, что ты все понимаешь. Ложись.

Он постелил клеенку под руку на кровати. Они встретились взглядами.

– Придется терпеть. Я не буду вводить анестезию, дурно влияет на заживление.

– Я хожу с этим почти десять лет и не могу представить себе…

– Тебе жалко! Эта микросхема отравляет все твое существование, а ты еще раздумываешь. Пойми, мне все равно. Я могу не делать этого.

– Режь уже!

Лезвие скользнуло по плоти.

– Потерпи, девочка, будет неприятно, – он протянул ей палку, которую Пеласти тут же закусила.

Отшельник раскрыл рану зажимом. В руке у него был инструмент, напоминающий магнит, размером с ладонь. Он поднес его к выглядывавшей шляпке чипа. Медленно серебристые волоски потянулись к магниту, обхватывая его. Их было не меньше восемнадцати. Когда за волосками потянулся чип, Пеласти завыла от боли и закинула голову назад. У нее потекли слезы. Сердцевина чипа слегка переливалась. Когда он присосался к магниту, Отшельник заметил, что несколько волосков так и остались внутри раны.

– Мне нужно достать несколько, потерпи еще.

Глаза Пеласти были красными. Пот стекал на лицо.

Отшельник взял длинные щипцы, вроде пинцета и аккуратно потянул за серебристый волосок. Это был спутавшийся комок – проводки обросли плотью. Отшельник принялся зашивать надрез.