Одевался Зима, как по команде “подъëм” во время учебно-показательной тревоги в армии.
– Где она? – ворвался он в комнатку охраны, где Барсик меланхолично помешивал чай.
– Где же ты, где, звёздочка алая, – подпел он со вздохом звучащему по ретро-радио хиту ещё из детства Алика.
– Я тебе сейчас так врежу, что звëздочки из глаз горстями посыпятся, – пригрозил ему злой Алик.
– У тебя? – с интересом посмотрел на него Кирилл. – И давно это у тебя? Всё время или только при физических нагрузках?
– Ты мне ещё давление померь! – фыркнул Зима. – Краса моя ненаглядная где, спрашиваю?
– Так… Дома, наверное, уже. Часа два как уехала, – пожал плечами Барсик, намазывая на горбушку толстый слой сливочного масла.
– В смысле уехала? Ты здесь для мебели, что ли, чтоб стояло? – чуть не сплюнул Алик.
– А у тебя, смотрю, ещё не упало? Сам же велел девушке уезжать, а я крайний. Извини, Зима, Снегурочку твою подменять не буду. Ты не в моём вкусе, – откусил от бутерброда и шумно запил горячим чаем Кирилл.
– Снегурочка, значит, – засунул руки в карманы джинс Зима, чтобы не свернуть чью-то бычью шею.
– Ага, красивая! А взгляд колю-у-учий! Как глянула, так у меня заледенело всё, – делая ещё один глоток, ответил Барсик.
– Слушай сюда, – отчего-то обозлился ещё больше Зима. – Ты свою заледеневшую морковку отверни от этой Снегурки в другую сторону, а то снежков не досчитаешься, Снеговик ведроголовый!
Вернувшись в номер, Алик со злости пнул по кровати. Нет, Снегурочка, твою мать! Вишня подмороженная! Сидела тут с глазами по полтиннику, пялилась на него, словно он картина Шишкина. А сама в этот момент вычисляла, где его шмотки! И глазюками своими по комнате бегала, явно подмечая, не выложил ли он где чего ей нужного. А как наивной дурой прикидывалась, он аж залюбовался!
Но времени было в обрез, а ещё надо было наведаться к Шаху, разведать обстановочку. А потом на ковёр к Волкову. А ещё… Алик несколько раз вздохнул, прежде чем самому себе напомнить, что на выходные его ждёт с его девушкой тётя Нина. Думать, где искать это чудесное создание, чтобы тётя ещё и поверила, что девушка настоящая, Зиме не хотелось. Да и почему-то сразу перед глазами появлялась сбежавшая Вишневская. И губы эти пухлые, яркие, обиженно надутые…
Напомнив себе, что если он не выкинет из головы это бешеную блонди, то надуют его самого, Зима отправился обратно в столицу.
– Снегурочке привет, – крикнул ему в спину Барсик, укладывая тонко нарезанную колбаску на чёрный хлеб.
– Сколько можно жрать? Ты на гельминтов давно проверялся? – огрызнулся в ответ Зима.
– У меня молодой и растущий организм, хотя тебе уже и не вспомнить, как это, – улыбнулся ему в ответ Барсик. – Отчего Зима орëт, ему Снегурка не даëт!
– Убью, вот в следующий раз приеду и прибью ко всем чертям! – пообещал ему Зима.
Как назло, едва он включил музыку, из динамиков послышался знакомый припев, а воображение легко рисовало испуганную малышку в кресле рядом. Со злости он сорвал вишнёвый ароматизатор, который ему так нравился до этого момента, и вышвырнул в окно. Но на ближайшей же заправке купил новый.
– Нет, я её найду. – Решил сам для себя Зима. – Заноза вишнёвая!
В спортивный клуб, под который так успешно маскировалась располага бойцов Шаха, Зима явился за три часа до намеченного теракта.
– Чë за паника? – схватил он за шкирку одного из мелких шестёрок.
– Шах бесится, гость не приехал. – Коротко ответил тот.
– То есть? – искренне удивился Зима и направился в подсобные помещения клуба, где обычно собирались приближённые Шаха.
– Знаешь новость?– ничто не выдавало в голосе и взгляде Шаха ни единой эмоции.
Застывшая маска вместо лица. Выбор именно этого места для одного из мест обитания шайки было не случайным. Когда-то очень давно в этом клубе была секция шахмат, куда и ходил будущий Шах, тогда Костик Шахов. Он быстро стал звездой клуба и не только. Безэмоциональный во время всей встречи, маленький шахматист позволял себе лишь одну скупую улыбку и лишь когда объявлял сопернику шах. Прозвище “Гроссмейстер Шах” быстро прикрепилось к мальчику. Сейчас же осталось только “Шах”. И очень многие ошибочно полагали, что носит его кто-то южно-восточных кровей. Сухощавый, среднего роста, с какими-то острыми чертами лица, Константин Шахов мог бы быть эталоном арийца. Бело-серебристые коротко стриженые волосы, кажется, такая причёска называлась гарвардской, и ледяные светло-голубые, словно выцветшие глаза.
– Знаю, только что узнал, – не отпирался Зима.
– Ситуация неприятная, – словно о неожиданном дожде в тот день, когда забыл дома зонт, произнёс Шах. – К сожалению, эта операция была очень важным узлом в нашей схеме. И сейчас у нас всего несколько ходов, чтобы избежать цугцванга. Слишком многое было завязано на этом… Событии. Надо проверить, что и где мы не учли. Ребята уже отправились проверять путь, но и ты будь начеку.
– Я отъеду на пару дней по личным вопросам. Но я на связи, – равнодушно ответил Зима, словно и не грозила ему малейшая ошибка негаданным визитом к непредусмотренному страховкой врачу.
Словно отражением его мыслей кто-то в коридоре, где стояли диваны, начал что-то бренчать и напевать про патологоанатома с маленькой зарплатой и пропитавшегося трупным ядом.
– Какой странный репертуар, – чуть вздрогнули белёсые ресницы Шаха. – Левша, пригласи. Побеседуем. Зима, не пропадай. Ты можешь понадобиться.
Алик кивнул и вышел. Судьба незадачливого певца, скорее всего, сложится очень и очень незавидно. Но жалости Зима к нему не испытывал, как и к остальным. Большинство из этих отбросов знали, пусть и в общих чертах, о предстоящем. И о том, что жертвами этого чудовищного замысла должны стать дети, школьники. И ни одна сволочь не поспешила предупредить! Так что Алик считал справедливым, что подчинённые Шаха получат именно то, что готовили для совершенно невиновных детей.
Помня и даже будучи уверенным в том, что за ним следят, Зима начал колесить по городу. Каждого из своих людей Шах проверял и перепроверял много раз.
– Я никого не обвиняю, но подозреваю каждого, – любил он говорить.
Поэтому Зима совершенно открыто заехал и купил пару ящиков крепкого бухла, которое загрузил в свой “гелик”. А потом тормознулся у массажного салона.
– Пару девок пригони, блондинок. – Кинул он улыбчивой администраторше.
В якобы массажный кабинет уже скоро впорхнули две белокурые жрицы массажного искусства в прозрачных халатиках, поверх кружевных клочков, по ошибке считающимися нижним бельём. Зима успел только свитер стянуть и взяться за ремень на джинсах.
– Чего мы хотим? – многообещающе улыбалась одна из девиц.
А Зима с удивлением понял, что вот кстати, не хочет он вообще ничего. И всегда лёгкий на подъëм в таких вопросах приятель, похоже решил прикинуться дохлым. Потому что ни на призывные поглаживания, ни на оральные уговоры не реагировал.
– Приятель, это что за забастовки? – нахмурился Алик.
– Впервые? – с сочувствием спросила одна из шалав.
– Это от нервов. Ты ромашку на ночь попей, – посоветовала вторая.
– Обязательно. И подорожник приложу! – кивнул Зима, натягивая свитер обратно. – Об этом никому.
На непонадобившуюся койку он кинул несколько крупных купюр.
– Да понимаем уж, – ответила ему первая из блондинок. – Ты если надо приходи, подтвердим, что всё в порядке.
Услугами работниц таких салонов Алик пользовался давно. Постоянной девушки у него не было. Это дополнительный риск. В случае чего, для самой девушки. Да и мало какая поймёт его отлучки и постоянные срывы в ночь или на несколько дней. Таких, чтобы сидели в это время дома он не знал. Девицы начинали выводить на эмоции, требовали доказывать своё отношение к ним.
О проекте
О подписке