Мало на чьей криокамере написано имя. Чаще всего вновь появившимся дает имя ЗАГС. Например, наш учитель по истории эры науки, Ирина1108, не имела имени при появлении на свет, то есть целую неделю к ней обращались исключительно по регистрационному номеру – 1108 (это месяц и год появления, как у каждого горожанина). Моему однокурснику Константину криокамера дала это имя. А вот нам с Михаилом повезло больше других (хотя это спорный вопрос: кто знает, на чём это скажется в будущем). Мы вновь появились на свет с двумя именами, причем второе имя у нас одно и то же. Я – Валерия Красных, он – Михаил Красных. Это, кстати, очень странно, так как выходит за рамки всей установленной управой системы. Более того, мы вновь появились в один день – нас обоих нашли поисковики в секторе номер 57, в заброшенном старинном жилище, в подвале. Это должно иметь большое значение. Но вот какое?..

– О чем задумалась? – прервал мои мысли Михаил.

– Да вот думаю, какой же ты всё-таки молодец, что пришел ко мне. Мне так не хватает… занятий.

Я чуть не сказала: тебя… Я точно больна, причем не в физическом, а в психологическом плане. Согласно правилам Купольного города, горожане не могут иметь близких отношений. Следовательно, я не должна скучать по определенному человеку. Это – преступление или болезнь, одно из двух.

– Я тут кое-что придумал, – прошептал Михаил.

– Я и не сомневалась. Фантазии у тебя хоть отбавляй.

Я даже немного напряглась от его интригующего шепота.

– Слушай. Надо выяснить, что с тобой. Ты говоришь, что сидишь тут взаперти?

– Да. Меня выпускают только в парк подышать кислородом на два часа в день.

– Я так и думал. Не зря этот корпус называют «особым». Как ты думаешь, почему я пришел только на третий день?

– Был занят, наверное.

Его заговорщицкий тон сделал свое дело – мне стало ужасно интересно послушать о его новом изобретении (он ведь постоянно разрабатывает новые механизмы, это ни для кого не секрет).

– Да, я был очень занят. Но это всё только ради тебя, моя дорогая одноименная, – при этих словах кровь прилила к моим щекам. Боюсь, я даже покраснела. – Я изучил системы безопасности, которые используют в городе. Здесь применяются замки типа… – он внимательно осмотрел замок на двери в мою палату, – типа О-526. Я так и думал!

– Ну и что из этого?

– А то, что я смастерил вот этот небольшой приборчик. Он распознает коды систем от Н до П. Как я хорошо угадал!

Ага, угадал он! У него же мозг, как у ученого-изобретателя Николая1202, создавшего лазерную установку против комаров и известного теперь на весь Купольный город.

– И что мы с ним будем делать?

– Не мы, а ты. Я же не смогу остаться здесь на ночь. Для этого мне нужно как минимум лишиться рассудка.

– Но так что тогда мне с ним делать?

– Сегодня ночью, сразу же после отбоя, не медли, – начал Михаил объяснять свой план. – Ты откроешь эту дверь, пройдешь по коридору до конца, повернешь налево. Там будет дверь с надписью «Ординаторская». Её замок тоже наверняка типа О. Там ты найдешь свою медкарту. Чтобы её не хватились, отсканируешь её.

– У тебя и сканер с собой?

– Конечно. Усовершенствованная модель. Держи.

Он дал мне что-то наподобие спичечного коробка (нам показывали на визуализаторе, как им пользовались наши предки для разжигания огня).

– Разберешься, как он работает? – ухмыльнулся он.

– Естественно. Я же не из двадцать первого века! – вспылила я.

Он меня когда-нибудь доведет до белого каления своими шуточками!

– Посещение закончено! – послышался зычный голос медсестры Екатерины0322, молодой, но ужасно сварливой и привередливой горожанки, ведущей себя так, будто она вновь появилась двадцать лет назад, не меньше.

– Ладно, я пошел. Удачи, Валерия. Завтра я найду способ с тобой связаться.

– Пока, Михаил. Спасибо, что помогаешь мне.

– Но мы же одноименные. Мы должны держаться вместе, – сказал Михаил, подмигнув мне.

Настала ночь. Как же странно, необычно, даже неприятно бодрствовать в темное время суток. Когда в девять часов вечера приятный женский голос сообщил из радиопередатчиков, вмонтированных в стены каждого здания в городе, «Время 21.00. Отбой», я чуть было по привычке не нырнула в приготовленную постель. Мои глаза сами собой закрывались, отяжелевшие веки не давали возможности рассуждать здраво. Я решилась прямо сейчас, пока еще не уснула, использовать изобретение Михаила. Я подошла к двери и поднесла прибор к замку. Та бесшумно открылась, но даже еле слышное скольжение уплотнителя по порогу заставило меня вздрогнуть.

Я выглянула за дверь: никого, только ночники мерцают вдоль стен, делая помещение неестественным, похожим на старинные деревянные жилища, которые показывали нам на истории старого мира. «Правитель мой! Я же нарушаю все правила!», – пронеслось у меня в голове. «Я же совсем как та умалишенная архивариус из группы номер 18, как её называли поисковики». Но, повинуясь, отчасти, своему безрассудству и любопытству и, отчасти, надеждам и стараниям Михаила, я вышла из палаты и осторожно двинулась по коридору, стараясь ступать как можно тише. Так, до конца коридора и налево. Всё, как и говорил Михаил. Вот ординаторская.

Нелегальный приборчик моего одноименного бесшумно отворил и эту дверь. Чтобы у охраны (а она наверняка здесь есть) не возникло подозрений, я заперла за собой дверь изнутри и зажгла настольную лампу.

Полки, полки, полки… А на них огромное количество элетронолистов, документов, папок, э-книг. Мне даже не хватит одной ночи, чтобы отыскать информацию о себе. «Хотя, подожди», – сказала я сама себе, – «моя медкарта должна быть где-то поблизости». Так и есть. Я нашла свою карту в верхнем ящике стола:

«Табельный номер: Валерия0323.

Имя при декриоконсервации: Валерия Красных.

Декриоконсревация – 02.03.23 г. э. н. Подпись: Врач-декриоконсерватор Валентин0916.

Первичный медосмотр. Диагноз: Инородное тело в брюшной полости.

Извлечение инородного тела – успешно. Подпись: Врач-хирург Олег0114.

Госпитализация. Особый медкорпус. Дата поступления: 25.01.24 г. э.н.

Манипуляции:

1. Биохимия крови

2. Бронхоскопия.

3. УЗИ брюшной полости.

4. УЗИ головного мозга.

5. Эндоскопия пищевода.

6. ЭЭГ.

7. Психодиагностическая коррекция.

Диагноз: Избыточная эмоциональность.

Назначено: контроль за состоянием в течение 1 месяца. Сверхтаблетка не требуется.

Выписана: 28.01.24 г. э. н. Подпись: врач-психолог Алексей0809».

Завтра меня отпустят. Это уже хорошо. Диагноз непонятный. Посоветуюсь завтра с Михаилом, может, у него получится прояснить ситуацию. Но что за инородное тело в брюшной полости? Мне об этом ничего не говорили. Так как время поджимало, я быстренько отсканировала свою медкарту, вышла из ординаторской и побежала в свою палату. Вернувшись, я наконец-то перевела дыхание. У меня никогда так не колотилось сердце, как будто сейчас выпрыгнет из груди. И неудивительно: я же впервые в жизни (во всяком случае, в новой жизни) нарушила правила, украла информацию. Меня успокаивало лишь то, что я украла информацию о себе. Всё-таки я имею на это право. Я должна знать, что же со мной не так, почему я отличаются от моих однокурсников.

Как и было указано в медкарте, меня на следующий день выписали из особого медкорпуса и отправили в образовательный корпус. После занятий однокурсники завалили меня вопросами. Оно и понятно, они ведь никогда в сознательном состоянии (я имею в виду помимо первичного медосмотра, куда поступают еще в состоянии комы) не бывали в особом медкорпусе. Отвечая на их вопросы, я искоса поглядывала на Михаила, давая ему понять, что моя «вылазка» прошла успешно.

Однако показать ему сканы мне удалось только через четыре дня. Наш курс приближался к первогодичной аттестации, поэтому количество занятий и экскурсий увеличилось в несколько раз. За эти дни мы посетили механический отдел, в котором механики изобретали всё новые, оснащенные высокотехнологичными приборами, автомобили, разные механизмы, включая оружие; пищевой отдел, в котором производилось энергетическое генетически-модифицированное питание для всего населения Купольного города; отдел связи, в котором занимались разработкой высокочувствительных видео-, свето- и нанокамер, теле- и видеофонов, радиоволновых приборов оповещения и т. д. Только на четвертый день, во время принятия кислородной терапии (каждую субботу мы по восемь часов сидим в кислородном парке, насыщая наш мозг живительной энергией для обучения) мне удалось поговорить с Михаилом. Чтобы не вызывать подозрений у остальных однокурсников, я взяла из библиотеки две э-книги по аэродинамике (как будто я хочу, чтобы Михаил объяснил мне некоторые нюансы, ведь слава о его изобретательности ходит по всему образовательному корпусу). Мы сели на скамейку под большущим раскидистым кленом и, смотря в книгоэкраны и время от времени тыкая в них пальцами для пущей достоверности, начали обсуждать мою историю болезни.

Михаил просмотрел сканы и, к моему удивлению, больше заинтересовался моим недавним диагнозом «избыточная эмоциональность», нежели инородным телом, извлеченным из моей брюшной полости сразу после декриоконсервации.

– Ты ведь знаешь, что эмоциональность в наше время не в почете, – тихо, но убедительно начал Михаил.

– Ну да, конечно. Главное, ум, рациональность и повышение уровня интеллекта. Это же все знают. Но ведь мне не назначили лечение. Значит, я здорова.

– Не уверен.

– Что значит не уверен?

– Помнишь Кристину, которая проучилась с нами месяца три, а потом пропала. Ну Кристину, такую любопытную девушку, которая везде совала свой нос.

– Ну да, помню. У нее вроде нашли какие-то отклонения, не совместимые с жизнью.

– И куда же она делась, по-твоему?

– Может, долго лечили, а потом отправили учиться с другим курсом. Даже меня исследовали целых три дня, хотя ничего такого не нашли.

– А меня её долгое отсутствие заинтересовало, и я немножечко покопал…

– Знаешь, ни капли не удивительно, с твоим-то складом ума.

– Ну да, я знаю, – согласился со мной Михаил. – Многие меня считают чокнутым изобретателем и фантазером. Но мне кажется, я тогда был близок к разгадке…

– Продолжай. Ну? Что же ты выяснил?

– Ни на одном из последующих курсов обучения Кристины0323 не зарегистрировано. Я прошерстил все документы на зачисление и отчисление образовательного корпуса.

– А второй курс?

– Там тоже нет: ни в поисковиках, ни в архивариусах, ни в историках, ни в учителях, ни в пищевиках, ни в связистах. Нигде. Она как будто испарилась.

– И что же, ты думаешь, с ней случилось?

– Догадки-то у меня есть. Но я не могу быть на данном этапе ни в чем уверенным. Поэтому и пустые домыслы тебе сообщать не буду. Ты же такая доверчивая… Но я попробую снова поднять это дело, поразмыслить, поискать.

– Михаил, тебе надо идти в поисковики, а не в механики, – съязвила я.

– Кислородный парк закрывается. Всего доброго! – услышали мы приятный женский голос. Интересно, есть ведь и такая работа: сообщать информацию. Чего только не придумает правительство, чтобы обеспечить во всём полный порядок и создать четкую систему.