6

Под вечер стали съезжаться гости, две трети из которых Женя знала хотя бы в лицо. Улатин – город небольшой, развлечений не так уж много, и жители частенько сталкиваются у одних и тех же дверей.

Пока гости поочередно подходили приветствовать хозяев, Анна щедро отпускала улыбки, шепотом поясняя подруге изменения в семейном положении тех, кого она давно не видела. Неожиданно, Женя ощутила весьма чувствительный толчок под локоть, и, подняв глаза, обнаружила рядом с сыновьями сахарозаводчика Лукашина – Иваном и Дмитрием – совершенно незнакомого молодого человека. Высокого, с приятными чертами лица, но с удивительно пронзительным взглядом. Под этим взглядом Женя отчего-то почувствовала себя неуютно.

– Иностранец! – старательно делая безразличный вид, прошептала Анна. – Знакомый Лукашиных!

«Знакомый Лукашиных» одеждой очень заметно отличался от улатинских горожан. Его малиновые с серебряной вышивкой брюки, казалось, еще хранили на себе пыль древней Мексики. Тонкая сорочка белизной оттеняла загорелую кожу лица и шеи, короткая куртка подчеркивала стройность фигуры. Словом, улатинские барышни не сводили глаз с симпатичного иностранца, который пока еще не покидал мужской кружок.

Как всегда, беседовали о политике. Леонид Евграфович солидно вещал о преимуществах английского оружия и бранил нерасторопных русских министров, которые снова тянули с перевооружением армии.

– Вот, вы полагаете, какое оружие лучшим? – обратился он неожиданно к иностранцу. – Да вы, верно, по-русски не понимаете? Ду ю спик инглиш? – припомнил адвокат свои познания в английском.

– Благодарю, я довольно понимаю по-русски! – ответил гость с заметным акцентом, но вполне разборчиво. – Всем видам оружия я предпочитаю янвайское.

– Я-янвайское? Это где ж такое производят?

– Остров Янвая. Там небогато с местными ресурсами, зато искусные мастера-оружейники. Все пираты Северных да и добрая половина с Южных морей вооружены именно янвайским оружием.

– Вы такой знаток пиратов?

– Их довольно много в наших местах…

Разговор заинтересовал Женю, но продолжения его она уже не услышала, так как братья Лукашины с двух сторон атаковали Анну, и пришлось поспешить на помощь подруге. Цветистые комплименты Ивана и Дмитрия показывали, что кроме «Биржевого листка», братья периодически почитывали и изящную литературу типа Ната Пинкертона.

– Ваш взгляд пронзил мое сердце наподобие пистолетного выстрела! – сообщил Анне Дмитрий.

– Вообще-то пронзают обычно – шпаги! – охладила пыл кавалера Женя. Анна с благодарностью оставила братьев на Женю, и поспешила «за кулисы», то есть в гостиную, где заканчивали приготовления к живым картинам.

– Зато ваш язычок острее лезвия шпаги! – помог брату Иван. Женя на секунду задумалась:

– Что еще остается слабой женщине для защиты, если вокруг все бряцают оружием?

– О, нет! Это не по нашей части! Господин Вольф, подойдите, пожалуйста, к нам!

Иностранец раскланялся с собеседниками и подошел к Лукашиным. Женя почему-то почувствовала холодок в сердце, но постаралась встретить гостя любезной улыбкой. Вольф на улыбку не ответил, он смотрел только на Ивана.

– Господин Герни Вольф у нас большой знаток оружия. Выручайте, господин Вольф! Барышня Арсеньева загнала нас в угол!

– Обоих? – Вольф удивленно приподнял брови. – Барышня, видимо, предводительница амазонок?

Жене начала надоедать эта пикировка.

– Не нужно быть амазонкой, чтобы побеждать в словесных баталиях мужчин, вооруженных только усами!

Вольф сочувственно посмотрел на рыжие лукашинские усы, но ответил несколько неожиданно:

– Но у меня-то усов нет, стало быть, я безоружен. Жестоко – издеваться над беззащитным. Впрочем, от столь прекрасной мучительницы я готов вынести все! – и он покорно склонил голову.

Такого оборота Женя не ожидала. Она смутилась так, что покраснели даже кончики ушей. Зато Лукашины пришли в восторг: они не раз страдали от колкого язычка Жени, и были счастливы оттого, что кто-то слегка осадил юную ехидину. Но Вольф не дал им насладится победой.

– Я слышал, нам сегодня покажут спектакль? Вы ознакомите меня с замыслом режиссера?

Женя еще не пришла в себя, но правила хорошего тона требовали продолжения разговора.

– Это все – любительство, – слегка запинаясь, объяснила она. – Для настоящего спектакля у нас недостаточно актеров. Сегодня мы просто покажем живые картины…

– Мила! – по трагическому тону Анны Женя поняла, что случилось непоправимое. – Василия свезли в больницу с лихорадкой! У нас не будет пирата!

На самом деле ничего особенно страшного не происходило: срывалась лишь одна картина из трех. У Леонида Евграфовича все было в порядке, он как раз заканчивал очередную речь о преимуществах Англии, да и Мишка с Гришкой, охраняемые бдительной горничной, еще не успели объесться пирожными. Так что…

Но на глазах у Анны заблестели слезы: она так мечтала показаться в новом английском платье. Женя с надеждой посмотрела на Вольфа:

– Вы нам не поможете?

– Безусловно! – сразу ответил тот. Лукашины хором предложили свои услуги, но было уже поздно. Костюм пиратский был только один.

7

Первым выступал Леонид Евграфович, за ним должны были сражаться со змеею мальчики, так что время на подготовку еще было. Анна перепоручила гостей матери и убежала переодеваться. Женя вывела Вольфа на террасу, где уже ждал его дворовый мальчишка Кузька, чтобы отвести гостя переодеться в турецкий халат и феску.

– Что я должен делать? – акцент в речи Вольфа стал заметнее, казалось, что гость с трудом подбирает русские слова.

– Ничего особенного. Стоять и смотреть свирепо. Пираты захватили английский корабль, на котором были две девушки знатного рода. Они умоляют пиратского капитана отпустить их.

– И он отпускает?

– Что? – Женя была так занята своими мыслями, что не поняла вопроса.

– Он отпускает пленниц?

Жене некогда было раздумывать над печальной судьбой английских девушек, ее больше интересовала судьба постановки.

– Понятия не имею! – честно ответила она. – Ваше дело: стоять и смотреть очень грозно.

Хотя Женя и Анна не видели, как принимали гости новоявленных артистов, но по шуму аплодисментов поняли, что картины понравились. Представление показывали в гостиной, которую по такому случаю разделили на две части и повесили бархатный занавес. Занавес открывал и задергивал Кузька.

Перед демонстрацией Мишки и Гришки случилась небольшая заминка: при виде превращенных в арапов хозяйских сыновей Кузька не удержался и с любопытством потрогал ставшую черной Гришкину кожу. Горячая арапская кровь ударила Гришке в голову: оскорбленный артист от души съездил нахалу по уху. Начинающуюся драку пресекли Елизавета Матвеевна и горничная, растянувшие драчунов по разным углам и пообещавшие полностью лишить их сладкого. Зрители ничего не видели, но слышали возню за занавесом, и на всякий случай стали шумно хлопать.

8

Наконец занавес отодвинулся. Юные арапы принялись бороться со змеей. Румянец смущения на их лицах под слоем краски не был виден, змея была побеждена очень быстро, и зрители бурными аплодисментами, и криками «бис» стали требовать повторения поединка.

Все это время Анна с Женей топтались в боковой комнате, заглядывали в зеркала и волновались. Анна от волнения, чуть не расцарапала щеку, тщательно припудривая микроскопический прыщик. А Женя переживала, успеет ли переодеться Вольф: Мишка с Гришкой уже душили змею по второму кругу, а иностранца все еще не было.

Наконец «арапы» закончили, Кузька задернул занавес, и на импровизированной сцене стали создавать корабельную обстановку. Для этого на одной из стен развесили изображающее парус полотнище, и установили на подставке настоящий корабельный штурвал, который специально для такого случая привез откуда-то Леонид Евграфович. Все было готово, не было только пиратского капитана.

– Вдруг он не придет! – Анна в ужасе заламывала руки. – Кузька, ты куда его отвел?! Может, он заблудился?!

– Куда велено было, туда и отвел! – ответил хмурый Кузька. – В комнату для гостей. – Сейчас я за ним сбегаю!

Зрители за занавесом стали проявлять признаки нетерпения. Духовная пища, по традиции, предваряла телесную, и кое-кто уже жаждал перейти к столу. Аплодисменты стали настойчивыми. Вежливые зрители пока не осмеливались свистеть и топать ногами, зато они усердно кашляли и хлопали в ладоши.

Кузька еще не успел далеко отбежать, как из коридора донесся его крик «идет», мальчишка прошмыгнул мимо барышень и занял свое место у занавеса. Появился запыхавшийся Вольф.

– Где я должен стоять? – спросил он на ломанном русском (похоже, волнение сказалось на его знании русского языка).

– Вы стоите у штурвала! – торопливо пояснила Женя. Мы выходим, просим вас о пощаде, и Аня поет. Вы стоите, молчите и свирепо смотрите. Все!

Вольф прошел к штурвалу и повернулся спиной к занавесу, лицом к «парусу», Кузька потянул занавес за край, чтобы перед заждавшимися зрителями открылась сцена. Зрители бурно захлопали, потом постепенно затихли.

Женя взяла под руку якобы изнемогающую от страха Анну и медленно повела через сцену. При виде девушек зрители вновь захлопали, кое-кто даже крикнул «браво». «Англичанки» пересекли «палубу», и в недоумении остановились перед «пиратским капитаном». Вольф по-прежнему стоял ко всем спиной и внимательно смотрел куда-то вверх, за верхнюю кромку паруса.

– Куда он смотрит?! – сквозь стиснутые зубы возмутилась Анна.

– Господин… э… мистер кэптен! – окликнула пирата Женя. Вольф медленно повернулся, и только теперь Женя поняла, что на нем нет турецкого халата. Он остался в своих малиновых брюках и белоснежной сорочке, снял только куртку. Широким поясом от халата Вольф перетянул свою и без того тонкую талию, а на голову повязал невесть откуда взявшийся черный платок. На щеке Вольфа отчетливо проступил рваный шрам, и у Жени слова замерли в горле, когда она увидела взгляд Вольфа: сумрачный и недобрый. – Мистер кэптен! – повторила Женя и поняла, что не помнит, как будет по-английски «пощадите».

Ожидая продолжения сцены, зрители терпеливо молчали. Анна стреляла глазками в сторону зрителей и принимала наиболее выигрышные для своей фигуры позы. Женя ущипнула подругу за локоть и шепнула: «Пой!»

Анна мельком взглянула на капитана, заломила руки в воображаемой мольбе и томным голосом запела. Она пела печальную английскую песню о морских опасностях, тихом сельском доме и об ожидающей матери. Пела Анна не очень хорошо, но старательно.

Пират слушал с усмешкой. Женя то и дело вскидывала на него взгляд, потом опускала. Она неожиданно почувствовала озноб: молчаливая фигура у штурвала пугала ее все больше и больше. Женя с трудом удерживала тяжело опирающуюся на ее руку Анну, потому что собственные ноги отчего-то стали слабеть. Казалось, песня длится без конца!

Наконец Анна допела последний куплет и присела в реверансе. Публика разразилась восторженным ревом и аплодисментами. Анна послала в толпу несколько воздушных поцелуев. Кузька задернул занавес.

И тут у Жени зазвенело в ушах, она едва успела понять, что падает, как Вольф подхватил ее у самого пола. Испуганная Анна взвизгнула, а Кузька, с перепугу, дернул за шнурок. Увидав Женю в объятиях пиратского капитана публика восторженно заревела «бис». У Женя хватило мужества послать в публику улыбку, сделать прощальный взмах рукой, и крикнуть Кузьке: «Закрывай!»

9

Дальнейшее Женя помнила смутно. Вольф внес ее в комнату с окнами на Базарную площадь и торопливо вышел. Испуганная Елизавета Матвеевна послала за доктором. Анна разрывалась между внезапно заболевшей подругой и гостями, а Бусик мрачно жевал потерянный пояс от турецкого халата.