Художник взял в руки картину в простенькой деревянной раме и протянул Еве. С темного холста, окруженный стволами деревьев, на нее смотрел огромный серый волк. Его раскосые желтые глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Жаркая волна окатила ее с головы до ног, и Ева испуганно оглянулась.

– Правда, хорошо получился? Как живой перед нами стоит. И взгляд… До мурашек пробирает, правда?

Довольный произведенным эффектом, мужичок забрал картину и водрузил ее на центральное место.

– Да, получился отлично, – рассеянно согласилась Ева.

– А знаешь, почему у него такой проницательный взгляд? – художник произнес это таким тоном, словно собирался поведать ей какую-то страшную тайну, оглянулся, не подслушивает ли кто и уже шепотом добавил. – Потому что он  – оборотень.

Ева удивленно приподняла бровь, теперь уже с любопытством разглядывая самого хозяина необычных картин. Он это что, серьезно? Вздохнула. Похоже, что серьезней не куда. Странный мужчина покосился по сторонам и, снова воззрившись на Еву, продолжил:

– Когда он вышел из-за деревьев, я думал, что это конец. Сожрет, значит. А он ничего. Только пристально посмотрел на меня, потом будто бы кивнул лохматой башкой и скрылся в темноте.

– А с чего вы вообще взяли, что он оборотень? – не поняла она.

– Да с того, что в той стороне, значит, куда он ушел, мелькнула человеческая фигура. И не просто какого-то там заблудшего охотника или пьянчуги, нет. Голого мужчины. Правда это было так мимолетно, что я и рассмотреть его толком не успел, но это был точно не зверь. И вот скажи, откуда было, значит, взяться ночью в лесу голому мужику? Теперь поняла?

Художник замолчал и выжидающе уставился на Еву. Да уж, сказочник из него так себе, хоть и пишет отличные картины. Она кивнула. Лучше уж согласиться, чем ввязываться в дискуссию о том, что оборотней нет и быть не может.

– Спасибо вам за увлекательную историю, но мне надо идти. Картины и правда чудесные.

Она попыталась развернуться, но зацепившись о низенький стульчик, стала падать. Чьи-то крепкие руки тут же подхватили ее и вернули в вертикальное положение, развернув лицом к обалдевшему художнику.

– Ты постоянно попадаешь в неприятности или только, тогда, когда я оказываюсь рядом? – услышала за спиной знакомый насмешливый голос.

Черт! Вот откуда он здесь взялся? Ева снова развернулась, на этот раз, предусмотрительно глянув под ноги, и уставилась на Макса. Он был безупречен: обтягивающая идеальный торс белоснежная майка, светлые бермуды, на груди болтается камень в изящной золотой огранке. На губах блаженная улыбка, а темные очки вздернуты на голову. Бегло осмотрев представшее перед ней великолепие, Ева, наконец, заглянула в бесстыжие глаза. На солнце они отливали медовым оттенком, лишь под определенным углом выдавая темную янтарную глубину. Ева невольно залюбовалась этой невероятной игрой света.

– Кто это, Макс? – капризно поджала губы белобрысая девица в темных очках и подцепила его под руку.

Ева, тут же спохватившись, отвела взгляд.

– Конь в пальто, – буркнула она и быстрым шагом пошла прочь.

Черт, а ведь так все чудесно начиналось. Неужели в этом городе нет ни единого места, где не было бы этого нахала?

– Ева, вот ты где! Я тебя повсюду ищу! – Лиз обогнала ее и с удивлением наткнулась на сердитый взгляд. – Что уже случилось? Где тебя носило?

– Нигде, картины рассматривала.

– Это они, тебя так разозлили? На тебе лица нет. Точнее, оно есть, но лучше бы его не было – только детей пугать. Что стряслось? Выкладывай.

– Лизонька, милая, давай уйдем отсюда прямо сейчас, – Ева умоляюще посмотрела на подругу. Объяснять причину столь внезапной перемены настроения не хотелось. Тем более, что одним эпизодом тут не обойдешься.

– Нет, – отрезала та.

Похоже, планы подруга менять не собиралась, и никакие уговоры тут не помогут. Ева вздохнула. Покосилась украдкой в сторону злополучной палатки и послушно поплелась вслед за Лизой.

Пройдя через обширную площадь, уставленную столиками торгующих, девочки направились к сцене. Перед ней простиралась обширная танцплощадка. Ее по периметру окружали обыкновенные пластиковые столики с торчащими из центра солнцезащитными зонтами. Официанты уличных кафе сновали туда-сюда, обслуживая отдыхающих и принимая заказы прямо на месте. Лизка отыскала свободный стол и тут же плюхнулась в широкое пластиковое кресло.

– Давай, ныряй! Тут отличный вид, все как на ладони.

Вид и правда открывался чудесный: перед самым носом толпа развеселых горожан отплясывала под ритмичную музыку. Что ж, отдыхать, так отдыхать. Ева заказала у подошедшей официантки зеленый чай с жасмином и порцию блинчиков с творогом: позавтракать ей так и не удалось. Лизка же перечислила чуть не с полменю и довольная откинулась на спинку.

– Ну как? Нравится? – она легонько ущипнула Еву за локоть. – Ну, давай, не дуйся. Посмотри, как весело!

Весело – не то слово. Мельтешащие перед носом лица вызывали чуть ли не головокружение. Сейчас бы в лес с любимым ноутбуком и писать, писать. Но разве ж Лиз объяснишь? Ладно, раз уж согласилась, надо делать вид, что и правда весело. Иначе не миновать ей очередной лекции о собственной неудовлетворенности и одиночестве души. Кажется, так говорила подруга.

– О, смотри-смотри, вон они! – воскликнула Лиз и тут же вскочила с места.

Ева удивленно перевела взгляд на сцену. Все понятно. К стойке с микрофоном подошел знакомый уже ей по клубу Ангел. Да уж, сюрпризы у Лизки неоригинальные. Нужно ей об этом как-то поаккуратней намекнуть. Ева поблагодарила официантку, расставляющую на столе заказ, и машинально оглянулась. Еще один сюрприз собственного приготовления: к столикам подходила парочка, которую она совершенно не желала видеть.

Макс со своей новой пассией вальяжно прошел мимо, даже не удостоив ее взглядом. Слава богу, что соседний столик занимал какой-то угрюмый мужик с одинокой бутылкой минералки. Парочка расположилась за следующим столиком. Вот и ладно. Ева насупилась и быстро перевела взгляд на Лизку.

Та, наконец, уселась на место и выдохнула.

– Ангел написал новую песню, и сейчас будет ее премьера! Круто, правда?

– Круто, – буркнула она в ответ.

– Привет всем и спасибо, что вы сегодня здесь, с нами! – Ангел поправил микрофон и улыбнулся раздавшимся аплодисментам. –  Первая песня, которой мы откроем свое скромное выступление на этой ярмарке совершенно новая. И я хочу посвятить ее премьеру одной замечательной девушке, которая сейчас находится здесь. Ева, эта песня будет звучать для тебя.

Он скользнул взглядом по столикам и, отыскав глазами ошарашенную Еву, улыбнулся. Вот это действительно сюрприз. Она больно наступила на ногу подруги, смущенно улыбнувшись Ангелу в ответ.

– А-ай, ты чего? – Лизка была на седьмом небе от счастья и сияла как медный грош.

– Я тебя прикончу, – сквозь зубы процедила Ева. – Конечно, не на глазах умиленной толпы, потом, без свидетелей.

Ангел закрыл глаза и запел. Да, голос у этого парня божественный, тут не поспоришь. Да и сам он вполне симпатичный. Но это ведь не повод так подставлять ее! Ева была смущена до такой степени, что даже на время забыла о соседстве неприятной парочки. Лишь пристальный взгляд вывел ее из задумчивости. Словно солнечный луч сквозь увеличительное стекло, он на мгновение обжег ее, заставив вздрогнуть. Ева покосилась в сторону.

Макс, как ни в чем небывало, любезничал со своей красоткой. Фу ты, ну ты. Какие мы неотразимые. И ведь уверен, что она смотрит. Вон как старательно взгляд отводит. Да и пожалуйста, больно надо. Ева отвернулась и демонстративно растянула улыбку, адресуя ее Ангелу. Тот бросал на нее выразительные взгляды и пел. Не парень, а Сирена в мужском обличии.

– Евич, ты ему однозначно нравишься, – пропищала Лизка, явно довольная всем происходящим. – Это Дзен. Он звонил вчера, рассказал, что у «Биг бэнда» новая песня, и они ее будут сегодня исполнять. Ну я и попросила сделать тебе приятное. Клево же, правда?

– Клево, ага. Ты мне только одно объясни. Ты так стараешься найти мне парня, что даже не собираешься их в очередь ставить? Вот прям скопом и в атаку, да?

Лизка задумалась.

– Это ты про Сашку? Так с ним ты сама, я тут не причем. Да и вообще, ты ведь когда обувь там покупаешь, или сумку, ты же не выбираешь из двух. Ты осматриваешь сначала весь ассортимент, потом пару-тройку примеряешь и только потом покупаешь самую лучшую. Почему с парнями должно быть по-другому?

Ева закатила глаза. Горбатого могила исправит. Что с ней спорить. Она отпила чай и приступила к поеданию блинчиков. Только сейчас она поняла, как сильно проголодалась.

– После концерта мы едем с мальчишками за город! – небрежно, как бы между прочим бросила Лиз.

– Что-о-о? – Ева поперхнулась. – Лиза, ты в конец обнаглела? Решать за меня, куда и с кем я поеду!

– А что такого? Мы просто хорошо проведем время. Ничего такого, – она сделала страшные глаза, – не будет. Дзен в курсе. Он разрешил.

И подруга хихикнула. Нет, это и правда уже ни в какие ворота не лезет. Она сейчас же поедет домой, запрется, а лучше забаррикадируется в доме и эту сумасшедшую даже на порог не пустит. Ну, хотя бы сегодня. У нее глава недописана и вообще, голова разболелась. Вот только доест чудесные блинчики – и сразу домой.

Ева покосилась за столик парочки. Ни Макса, ни его дамочки не было. Ушли? Как же. Ева заметила на танцполе знакомый силуэт. Парень обнимал свою пассию, медленно ведя ее в танце. Та прижималась к нему всем телом, блаженно жмурясь на солнце. Домой, однозначно, домой. Ева поднялась с места.

– Лиз, ты меня извини, но я пойду.

– Ты в своем уме? Мы ведь договорились! – подруга явно не собиралась сдаваться.

– Ты договорилась – ты и разбирайся. А мне пора.

Она достала кошелек и, оставив деньги в монетнице, пошла прочь. Ангел, Макс, Сашка – да ну их всех. Ее ждут прекрасные принцы на страницах романа, и уж они-то точно будут такими, какими должны быть настоящие мужчины.

– Евич, стой, – Лизка догнала ее уже в конце площади и, виновато глянув в глаза, поплелась рядом. – Давай хотя бы вечером прогуляемся.

Она так жалобно посмотрела на Еву, что у той дрогнуло сердце.

– Ладно уж, сваха ты беспардонная, вечером прогуляемся.

– Отлично, значит, скажу Ангелу, чтоб заехал за нами в восемь.

– Ли-из… – начала Ева, но та уже бежала в обратном направлении, выкрикивая на ходу:

– В восемь, Евич! Будь готова!

И скрылась в толпе.