«… Ох, Алик… Как представлю себе картину…» (Людмила, г. Волгоград)
Определённо я нравлюсь женщинам.
Определённо.
В который раз замечаю – чуть зазеваюсь, забуду про бдительность, тут же вокруг меня происходит ажиотаж. Вон мадама навстречу рулит, в сумке чего-то тащит, стиральную машинку, что ли? И на меня зырк – и остановилась даже, платочек поправляет, взглядом провожает, улыбается. И я грудь колесом, руки напрягаю, чёб мышцев побольше вздуть, взгляд волевой, походка развязанная. Ну, как обычно. И, смотрю, и там две морковки на лавочке тарахтели-тарахтели, шо сороки, а меня чуть завидели, и давай причёски поправлять, осанку держут, ножки вытягивают, голосом контральто выкоблучивают:
– Ха-ха-ха!, – громко, между прочим, – Вы так считаете, Лариса Павловна?
– Чего считаю?, – Лариса Павловна не допетрила, глаз от меня оторвать не может, оглядела хищно, словно диван присматривает в детскую.
– Ха-ха-ха-ха!, – подчёркивает первая, не обращая внимания на глупую подругу, взглядом провожая мой торс и ягодицы в джинсах.
– Чего?
– Ни чего, дура, – шёпотом.
Да, это приятно.
И это естественно, Людочка.
Мужчина, повторяю, ещё огурец-огурцом, не смотря на лысину, а девки при виде меня животы втягивают, говорю, контральтом заливаются, и глазками зыркают – смотрит, или нет?
И тут против природы не попрёшь!
Не обманешь!
Я в метро как-то запёрся в трико.
И чё я по метру в трике запёрся тот раз, шут его знает?
Короче говоря, шурую я как-то в метре, и в старом трике.
Все люди, как люди, а я в футболке, тапочках, и триком на коленях растянутым махаю налево, направо.
И тётки на меня вроди сначала даже как-то «фи» на мои трико, а смотрят, мол, а ни чё так мужчина, девочки, смотрите, хотя пошарпанный местами, и давай опять животы втягивают, и контральтом по всему метру только и слышно:
– Ха-ха-ха-хе!, – мол, – Лариса!.. Как вы считаете?..
Да, это приятно.
А было такое, или нет, сами решайте.
Ибо нефиг.
«… Кто-то мне ещё обещал рассказ по мотивам психоделических снов…» (из комментариев. Крис, г. Тюмень)
Девушку часто я вижу, и смотрю на неё с удовольствием, стараясь чтобы она не заметила моего внимания.
Интересная девчуля.
Ей скоро тридцать, наверное. Хотя… Смотришь на такую, бывало, глазами раздеваешь, одеваешь… Опять раздеваешь. Более детально…
Внимательно возвращаешься на два хода назад, напялив на неё воздушную кофточку, и опять снимешь более вдумчиво, делая скидку на погоду, с удовольствием отмечая, что и предплечья у девчули тоже очень даже красивые, и мягкие и округлые, и кожа возле ключицы совсем упругая, несмотря на пупырышки (прохладно с утреца-то!).
А девушка действительно интересная. Скулы очерчены приятно, губки небольшие, но яркие от природы и пухлые, как и положено. И причёсочку она уложила в такой милый беспорядок. А лёгкий излишек по линии бёдер весьма пикантно подчёркивает заманчивый интерес как сзади, так и спереди. Вон, какая попка аппетитная… Это даже не попка, простите, а нормальный такой, классный попец, уж поверьте мне, гурману и специалисту!..
И таким вот макаром, совершенно развеселившись и успокоившись, не найдя ни одного более-менее достойного внимания изъяна у барышни, бывало вздрогнешь: «Ты чё пялишься-то на чужих баб, дятел?» И глаза поднимешь, и в лицо посмотришь, а она…
…Нет. Она никогда не смотрит в глаза. Глянет мельком только, и опять в сторону. И огромные глазищи под красивыми бровками грустными смотрят тревожно и устало. И губки, смотрю, она всё время поджимает чего-то. Будто думает всё время о чём-то обидном. Чуть-чуть её пальцем ткни, мол: «Ты чё, Марин?», и она тут же взахлёб разревётся, пуская слюни и голося в голос, слабея на глазах, только и держи, упадёт сейчас на пол, встать не сможет, будет реветь горько и громко, не заботясь, что нос красный и что косметика с носа капает, что горе у человека такое, что просто…
…Вперёд забегу.
Ко мне в кабаке мужик подсел.
Я псих одинокий, вы ж помните?
Нахожу я приятность мою личную такую, пью один.
Совсем один.
И вот сижу я такой, зайдя некстати в кабачок плюгавый. Забился мышкой в уголок, как всегда, спиной в угол, взял пару крепкого, сижу, пью, стараясь не слышать грохота вокруг, пену рассматриваю в кружке, мечтая отдохнуть от рифмы.«Рябинушка – рабынюшка»… Поёт чего-то про рябину рабыня молодая… Дурацкое моё такое наказание – от рифм избавляться. В башке крутится и крутится всё время… «Трудно остаться в живых… После шести ножевых…» И к чему это у меня в башке?.. На кой оно мне?.. А оно лезет и лезет… «… Пошли, пошляк!.. Пошли его подальше!.. Пошли!.. Я покажу тебе твой лживый мир!…"… И тут же перед глазами тёмный изящный чёрт какой-то с тонкими губами пристаёт к старцу седобородому в рубище…
…И вот напротив меня садится хлопчик моего возраста.
Я уже видел его несколько раз.
Знаете, когда живёшь в одном районе, невольно встречаешь одних и тех же людей. И, встретив на одном и том же тротуаре человека в десятый раз, вы уже узнаёте его, и даже споткнётесь, чуть не поздоровавшись по привычке…
И вот напротив меня садится мужик. Спортивный, поджарый. Загорелый и блестит. Абсолютно лысый. Нет, не потому, что старый! Он даже очень ещё ничего – одет по спортивному, подчёркнуто чистый и свежий. Кроссовки белоснежные, носки низкие, узкие бриджи… Обрит до блеска. И лысина загорелая сияет, аж блики от лампочек. Улыбается, видя, что я опешил:
– Здоров!, – руку протягивает. А рука ухоженная, аж удивительно, что отдёрнешь невольно. Ногти… Кем же работает мужик под сорок (или за сорок?), если у него такие ногти?..
Идеально очерченные, словно он мелом лепнину мнёт ежедневно, стерильные кисти (нет! явно мужские, мощные ладони, но чистейшие)…
О проекте
О подписке
Другие проекты