Цитаты из книг автора «Альфрид Антон Лэнгле»

Смысл – это жизненный курс, выбранный на определенный промежуток времени.

Смысл также не является гарантией более легкой и приятной жизни. Не удобную страховку, а вечный вызов представляет собой смысл.

4. Видеть смысл означает охватить целое. Благодаря «духовным нитям» из разрозненных лоскутов создается нечто целостное, открыто предлагающее нам включить в него самих себя. Из холодного, ни к чему не обязывающего появляется отношение – к обстоятельствам, к вещи, к человеку. Смысл – это в конечном итоге защищенность бытия, в которую мы снова и снова можем укутывать свою жизнь. Ибо, открывая смысл, мы выходим за узкие рамки видения ситуации, мы как бы приподнимаемся над обыденностью и получаем ответ на вопрос «ради чего?» в более широком контексте. С точки зрения наших рассуждений не играет роли, в чем человек видит этот более широкий контекст, в котором находит себя, – в Боге ли, в отношениях или, может быть, в идее. Для постижения смысла важно лишь осознавать, что включить себя в какой-либо контекст мы можем только находясь во взаимосвязи с кем-то или с чем-то. Много лет назад я услышал красивую притчу, иллюстрирующую

возможности смысла присутствуют в мире в виде обстоятельств, задач и ценностей – самых разных шансов, «материала», предлагаемого нам для «обработки» (Längle, 1985). Смысл – это возможности, прочитанные нами между строк действительности. Это то, что призывает, захватывает, удивляет и восхищает нас.

Смысл нельзя предписать. Родители не могут указать ребенку, что должно быть его смыслом. Равно как и начальник – служащему или врач – пациенту. Смысл нельзя ни вручить, ни назначить – каждый сам должен узнать, обнаружить его. Все, что становится смыслом, сначала неизбежно продевается сквозь «игольное ушко» личного опыта, осознается или ощущается как неизбежное или плени

Смысл не только повышает ценность жизни, но и сам постоянно становится важной ценностью переживания.

Эти три «магистрали смысла» открывают шанс на осмысленность в любых условиях – до последнего вздоха!

В таком представлении отсутствует еще одно измерение – то, что выводит на первый план зрелость и величие человека: его способность не сдаваться судьбе, не склоняться под ее ударами, способность принимать страдание.

Но у нас есть еще одна, а именно – свобода отнестись к судьбе так или иначе: сдаться без борьбы или вырвать у нее что-то для себя, сопротивляясь ее напору.

Ради чего я страдаю – самое сокровенное в моей жизни. Что же при таком видении проявляется как моя собственная сущность? Поскольку страдание принадлежит интимной сфере человека, его не следует использовать для игры в героизм. Главное в страдании – остаться собой.