Об отношении к действительности

Чтобы анализировать, понимать и прогнозировать ситуацию, надо знать не то, как должно быть, а то, как оно есть на самом деле и как бывает в подобных случаях. Наши личные позиции при этом не имеют значения. Если они расходятся с объективными закономерностями, то могут только мешать. «У каждого исследователя есть своя исследовательская мифологема (система взглядов)», – констатирует историк Российской Академии наук Лисовский. Без системы взглядов трудно разобраться в вопросе, но она не должна превращаться в предвзятость.

Учёному, пристрастному к определённой теории, при изучении фактического материала трудно оставаться объективным и «девственным». Его пристрастие будет отбирать подходящие факты и отсеивать неудобные, приводя к тенденциозным выводам. Кто-то остроумно заметил, что если учёный приступает к изучению яблока, нацелившись на подтверждение своей гипотезы, то в яблоке уже живёт червяк. Утверждая заранее, что в толстой книге больше слов, чем в тонкой, такой учёный рискует попасть впросак после их подсчёта.

Даже сомнительные версии нельзя отбрасывать априори. «Если мы закроем дверь перед заблуждением, то как к нам войдёт истина?», – вопрошал Рабиндранат Тагор (кстати, это тоже парадокс). Настоящий учёный не отдаст предпочтение убедительной гипотезе, пока она не обоснована фактологически. И даже после этого ему не следует испытывать к ней эмоциональной привязанности, ибо эмоции искажают свет истины подобно воде, преломляющей луч света.

Прорывы в науке делают беспристрастные правдолюбцы, готовые под давлением новых фактов без колебаний отказаться от любых убеждений. Когда умные специалисты при обсуждении проблемы заходят в тупик, они приглашают дилетантов для «мозгового штурма», и свежий взгляд, не огороженный красными флажками усвоенных догм, нередко помогает найти выход.

Объективность – основа честности. Она предполагает независимость суждений и оценок от симпатий и антипатий, от личных и общественных интересов. Никто не свободен от эмоций, но честный человек в своих суждениях должен оставить их дома, как беспристрастный судья при вынесении приговора. Например, признать, что негодяй в данном случае прав, хоть я его и ненавижу, а праведник ошибается, хотя я его люблю. Платон мне друг, но истина дороже!

Кое-что о времени

Что такое время? Этим философским вопросом задавался ещё Блаженный Августин. С тех пор на него нет ответа. Но кое-что о времени нам всё же известно. Это не всегда вдохновляет.

Мы считаем время по оборотам Земли вокруг своей оси и вокруг Солнца. А как исчислять его за пределами солнечной системы? Считается, что 14 миллиардов лет назад произошёл Большой взрыв, породивший нашу Вселенную. Но это по нашему времени. А его тогда ещё не было, ведь не было ни Земли, ни её оборотов. Когда же в самом деле произошёл Большой взрыв? Время ещё более относительно и тянет за собой относительность расстояний и скорости. Нет единой точки отсчёта.

Наблюдая в мощные телескопы далёкие галактики, мы в реальном времени видим то, что происходило там миллионы лет назад, но понятия не имеем о том, что творится там сейчас. Чем дальше мы глядим, тем дольше до нас идёт информация, и тем более далёкое прошлое мы видим. Получается, что мы глядим не вперёд, а назад. В итоге где-нибудь в конце пути мы обнаружим его начало. Такой вот парадокс.

Подобным образом жители далёких галактик, разглядывая Землю, вместо посылаемых нами сигналов видят процессы происхождения жизни и злорадно ухмыляются: они знают наши истоки лучше, чем мы сами, хотя мы – тут, а они – Бог знает где. Если они и пожелают нас просветить, то чертовски медленная скорость света донесёт их сведения до Земли, когда вся жизнь на ней, чего доброго, благополучно закончится. Уж лучше направить луч света на отдалённую планету, отразить от неё обратно и наблюдать себя в колыбели. Хотя нет, этот луч придёт только к нашим далёким потомкам, которые смогут посмотреть на нас нынешних. А самим заглянуть в прошлое не получается.

Есть теория, согласно которой обмануть время можно с помощью искривления пространства, например, свернув его пополам. Беда в том, что пока мы и этого делать не умеем.

Тогда, может быть, заглянуть в будущее? Но пока достоверно предсказать мы можем только постоянный рост темпа человеческой жизни. Уже сейчас по сравнению со средними веками он вырос многократно. Практически это выражается в покорении времени и расстояний с помощью науки и техники. Если раньше для получения известий о войне в соседних странах нужна была неделя, то сейчас – секунды. Расширение охватываемых сознанием сфер происходит всё быстрее благодаря радио, кино, телевидению, телефону, компьютеру. Единица времени насыщается всё большим количеством информации и всё более высокой результативностью наших действий. И если сейчас люди могут сотворить за месяц столько, сколько раньше успевали за год, то в перспективе они, поди, смогут добиться тех же результатов за пару дней. Например, уничтожить всё живое (шутка, но горькая).

Однако естественная инертность человеческого организма не приспособлена к подобным темпам, она не поспевает за техническим прогрессом. Сознанию тоже непросто справляться с растущим объёмом информации, когда бытие, которое его определяет, всё ускоряет свой бег. Возникает опасение, как бы эти противоречия не послужили причиной вселенского конфликта. В отсутствии данных о биологической, психической и энергетической инертности человеческого организма мы не можем прогнозировать ни формы, ни масштабы этого конфликта ни, тем более, наметить способы его преодоления.

Воспоминания о будущем

То, что случилось, никуда уже деться не может. Оно уже состоялось, оно уже факт, записанный в анналах истории. Его не сотрёшь и не вычеркнешь. Но есть мнение, что будущее тоже есть, только не сейчас. У него есть удивительное свойство: оно неизбежно становится настоящим, а потом прошлым. Всё, что сейчас когда-то будет, когда-то будет уже сейчас. Возможно, разграничение состояний материи по времени на прошлое, настоящее и будущее – не более чем условность, допускаемая нами для удобства ориентации в окружающей неопределённости. Ведь ещё Ленин утверждал: «Все грани в природе и обществе подвижны и до известной степени условны». Точнее, до неизвестной. Такова, видимо, и грань между отдельными моментами времени, то есть между прошлым, настоящим и будущим.

Тут вспоминается идея предначертанности, или предопределённости будущего, которая на самом деле не столь наивна, как может показаться на первый взгляд.

Попробуем разобраться. В перспективе имеется множество вариантов развития событий. Так нам кажется. В этом, собственно, и заключается неизвестность. Но когда эта перспектива наступает, мы видим, что состоялся лишь один вариант из возможных. Значит, на то были причины. Причинно-следственная определённость – одна из основ диалектики – означает, что каждый следующий миг обусловлен предыдущим мигом. Подключение «случайных» факторов также имеет свои причины. Стоит продолжить эту цепочку, как становится очевидной её предопределённость на всём протяжении. Всегда реализуется только тот вариант, который обусловлен предыдущим ходом событий, то есть суммой реальных причин. Выходит, достаточно учесть все причины, которые созрели уже сегодня, чтобы знать всё, что произойдёт завтра. Пусть таких причин слишком много, и все их мы знать не можем, но нам важно, что они реальны, и последующие события вытекают из них подобно реке, собирающейся из ручейков. Тысячи ручейков вливаются в неё, за всеми не углядишь, но это дела не меняет. То есть, будущее обусловлено прошлым, а значит, им и предопределено. Всё идёт только так, как может идти. Доказать обратное невозможно.