Вместе с несколькими людьми сначала кинулась к магазину. Почему мы побежали туда, даже не сговариваясь? – Не знаю! Наверное, общее было в головах. Двери продуктового были заперты и, хотя стёкла витрин уже частично выбили, я не решилась лезть внутрь. Там было движение, шум, с полок падали товары. Показалось опасным попасть на глаза мародёрам. Мы переглянулись и бросились дальше, но на первом повороте мои спутники свернули направо. Я невольно остановилась и посмотрела им вслед. То, что они вдруг так просто покинули меня, ничего не сказав, сильно ошеломило. Короткое время, проведённое в кузове бок о бок, заставило меня считать их «своими». Видя, как четыре человека исчезают за соседним домом, я испытала страх. Только понимание того, что нужно отыскать родителей, вывело меня из оцепенения.

У каждого из выживших есть своя история о мертвяке, что запомнился больше прочих и приходил ночами, лишая остатков сна. На одной из улиц я увидела своего «первого мертвяка». Его тело было неестественно сплюснуто, как будто человека основательно чем-то придавило. Заваливаясь, то в одну, то в другую сторону, оно все же удерживало равновесие. Вывернутая челюсть подёргивалась сбоку синюшного лица, а белесые глаза не моргали. До сих пор кажется, что ничто не сможет перебить того воспоминания. Другие мертвяки с лёгкостью забылись, но не он… Я дважды споткнулась на ровной земле, потому что ноги не держали. В слезах поползла в сторону от тротуара и, преодолев клумбу, кое-как поднялась и полубегом затерялась в городском парке.

Немного придя в себя, пошла дальше и почти сразу оказалась атакована женщиной: та в истерике кричала о закрытом дома Кузьме, которого нужно покормить. Пока я отцепляла от себя её сухие жёлтые руки, из-за поворота показались ещё несколько мертвяков. Бледные лица с окровавленными ртами, вздутые животы и походка вразвалку не предвещали ничего хорошего. Отпихнув женщину, рванула оттуда так быстро, как только смогла. Потом до меня дошло, что я бросила беззащитного человека умирать! Никогда в жизни мне не было так стыдно, но реальность менялась быстро, приходилось подстраиваться.

Знакомыми переулками пробиралась домой, изредка сталкиваясь с людьми, несущими сумки, чемоданы и тюки с вещами. Бородатый мужчина тащил телевизор и пылесос! Для чего они теперь были нужны? Пару раз видела, как люди обыскивают тела и спешно меняла маршрут, не желая становиться лёгкой добычей. От проходящего отряда военных успела спрятаться в подъезд. Показалось, меня заметили, но, на счастье, никто не бросился следом.

До квартиры родителей добралась нескоро. Любимая, хотя и тесноватая «двушка», в которой знаком каждый угол! Настоящий дом и самое надёжное в мире место. Мне казалось, это навсегда, вне зависимости от того, что происходит вокруг, но… В квартире всё оказалось перевёрнуто вверх дном, кто-то вывернул наружу шкафы и ящики, скинул книги и фотографии.

Вещи, ценные только для нашей семьи, остались лежать на привычных местах. Деревянная шкатулка прабабушки, с цветочным узором, вырезанным вручную. Простая, будто сделанная руками ребёнка. Оловянные и медные пуговицы, выплавленные прадедом. Расшитые цветами платки и скатерти. Несколько серебряных колец, пара золотых цепочек и браслет с отломанной застёжкой. Вот и все сокровища, связывающие наше прошлое и настоящее.

На стене около шкафа с мамиными вещами висела семейная фотография, сделанная в одном из отпусков. Остановившись на ней взглядом, я неожиданно заплакала. Открыв шкаф, разом обняла все платья на вешалках, уткнулась в них, вдыхая запах маминых духов. Больше всего хотелось, чтобы кто-то всесильный отмотал назад время, и эта дата оказалась бы самым обычным днём…

Потом успокоилась и, понимая, что придётся уйти из города, попыталась сложить рюкзак. Это оказалось не похоже на сборы для отпуска. Теперь требовалось только самое необходимое: то, что могло пригодиться во внешнем мире, которого я не знала. Мелочи и безделушки, фотографии и книги – то, чем обычно наполнены квартиры, вдруг стали крайне важны. Как оставить часть жизни? Хотелось унести всё, но это было невозможно!

Многократно перекладывая вещи, я каждый раз обнаруживала что-то лишнее или недостающее, и почти три часа собирала свой первый рюкзак! Теперь там лежали документы, немного крупы и лекарств, пара банок тушенки, оставшиеся с лета после рыбалки отца; все спички и зажигалки, найденные в доме. Нашлась старая карта двадцатилетней давности, – за неимением другой решила её оставить.

Ночь провела дома в надежде, что родители вернутся. Очень сильно надеялась! Да и страшно было уходить непонятно куда. Забаррикадировав входную дверь тумбочкой, придвинула свою кровать к окну. Казалось, это могло обезопасить и дать стратегические преимущества.

Сон не шёл. Долго сидела, укрывшись одеялом. Сначала включила телевизор, но каналы показывали лишь «сетку» настройки. Проверила радио в плеере: молчали даже УКВ волны. Казалось, земля погрузилась в тишину, готовясь стряхнуть с себя человечество. На улице несколько раз проезжали колоннами тентованные грузовики. Рёв двигателей оживлял наш ставший мёртвым город на мгновения, а после всё снова затихало. Выглядывая из-за шторы, я видела, что нигде в домах не светятся окна. Если эвакуация прошла успешно, то вокруг уже никого не осталось. Кроме меня… Разум казался парализованным, загнанным в невидимую ловушку. Я не хотела принимать такую реальность.

Провалилась в сон и почти сразу дёрнулась от сирены, протяжным воем заполонившей пространство. Изредка казалось, что сквозь её рев доносится эхо выстрелов. Хотелось забиться в угол и тихо лежать там. С детства засевшее в подкорке знание убеждало, что при таком сигнале снаружи происходит что-то жуткое. Куда бежать я не знала. Да и стоило ли? Я сползла на пол, натянула на голову одеяло и пролежала так до утра.

Тревожное предчувствие не покидало ни на минуту. Когда серый рассвет навис над городом, я вышла на поиски. Решила обойти адреса знакомых в надежде, что отыщу родителей там. Я была готова потратить на это столько времени, сколько понадобится, но всё решилось через полчаса.

Замёрзшие тела со следами укусов и огнестрельными ранами ничком лежали во дворе на соседней улице. Среди них я нашла и родителей. Узнала ещё издали по маминой шапочке – её вязали под заказ, второй такой в городе не было.

Я растерянно обошла тела, не желая верить… Прикасаться было страшно. Проверила пульс, это было последним отголоском надежды. Напрасным… Выпавший снег не таял на лицах родителей, укрывая следы крови и рваные раны. У мамы снесло челюсть, у папы – часть черепа вместе с ухом.

Они погибли, пока я ехала в кузове, складывала рюкзак и страдала дома. Мои родные доживали свои последние часы, отчаянно боролись за жизнь, старались спастись. Если бы я отправилась на поиски вчера, сразу, как только сбежала! Быть может, успела бы к ним! Вместе мы точно спаслись бы! Эта мысль тупым болтом ввинчивалась в мозг. От бессилия я рыдала рядом с ними так долго, что потеряла счёт времени. Было очень страшно. Необратимость случившегося обрушилась на меня.

В полубессознательном состоянии я оттащила закостеневшие тела в сторону, подальше от дороги. Там, под парой облетевших клёнов долго стояла на коленях и долбила мёрзлую могилу железным прутом. Била с отчаянием, будто бы земля виновата в том, что они погибли. Когда прут погнулся, и на ладонях содралась кожа, вскрыла багажник одной из машин и нашла небольшую лопату. Копала, то ею, то руками. Несколько часов под визг сигнализации до одурения выгребала землю, не чувствуя, как под ногти впиваются мелкие камни. Под конец, обессилев, сама упала в вырытую могилу и долго лежала там, глядя вверх, иногда прикрывая глаза от снега. Думала о том, что сейчас здесь навсегда лягут мои родители и будут видеть то же небо над городом.

Стало холодно. Закопав тела, сидела рядом у могилы. Болела спина, руки тряслись и кровоточили. Но страшнее оказывалась жуткая боль, разъедающая меня изнутри. Я осталась одна и всё ещё была жива.

Темнело. Становилось опасно. Нужно было уходить. Заставила себя встать, прикатила камень, чтобы обозначить место и накидала веток, побоявшись, что кто-то может откопать тела. Ощущение, что упала стена за спиной, та, что всегда оберегала и поддерживала.

Домой шла в полузабытьи и по пути наткнулась на двух мертвяков. Подхваченной с земли доской неожиданно резво проломила череп одному и сразу пришла в себя от вида чёрной крови, полившейся на снег. Со вторым стало страшно связываться – он с белесыми глазами шёл, взмахивая руками и пытаясь схватить. Подняла доску и снова ударила, сворачивая ему голову. Не дожидаясь, пока очухается, с силой толкнула и побежала дальше.

Мои родители лучшие! Никогда ни в чём не отказывали, хотя и не баловали лишний раз. С ними можно было задушевно поговорить обо всём на свете и найти понимание или спросить совета. Не каждому из моих друзей настолько повезло!

В детстве ходила на баскетбол и фигурное катание. Тогда это было мечтой многих девчонок: стать известной фигуристкой и выигрывать золотые медали. Или выступать за сборную по баскетболу, забрасывать «трёхочковые». Успехи были и у меня. Не такие, как хотелось, но находила, чем гордиться. Несколько раз участвовала в городских соревнованиях, но потом всё закончилось. Мама родила Петьку, нужно было помогать по дому. Брата своего я любила, потому без колебаний пожертвовала спортивной карьерой. Да и особо расстраиваться было некогда. Зимой возила его на санках, а летом, нацепив ролики, катала в коляске по парку. Потом Петя тоже приобщился к спорту и походам. Это было хорошее время. Где сейчас Петька? Хочется верить, что спасся…

Буду записывать важное из того, что происходит. Это помогает сосредоточиться и не даёт забыть, кто я на самом деле. Думаю, однажды эти страницы помогут кому-то так же сильно, как сейчас мне…»