Отзывы на книгу «Такая история»

В этот раз Алессандро Барикко удивил меня совсем другой историей. Конечно в ней много узнаваемого, для тех кто уже знаком с автором. И некоторая изломанность самого повествования, большая часть которого это воспоминания о Последнем от друзей и попутчиков, и тонкая горечь будущего финала, и даже отчуждённость героя от жизни как таковой. Особая эстетичность, удерживающая на грани вычурности, лишь подчеркивает одержимость Последнего трассой, которой всё-таки суждено однажды случиться.

Что занимательно, в "Такой истории" автор не ограничился одним миром, маловато показалось. Для героя предусмотрен, традиционный для книг Барикко, особый внутренний мир, с движением, формой...мир одиночки, совершенно иррациональный и даже отчасти нежизнеспособный.
И одновременно жизнь вокруг, две Мировые войны, до, между и немного после.

И вот этот мир, совершенно реальный, моментами страшный, подробный в деталях, сильно отличается от всего что я читала не только у Барикко. Итальянская компания 15 года это настоящая война, без подделки. Такая как когда-то поразила меня натуралистичностью ужаса у Леонида Андреева . Передел человеческим возможностям не в физическом плане, но обнажения нерва, когда невозможность слышать крик умирающего на нейтралке друга заставляет обменять пачку сигарет на выстрел снайпера. А потом неделю взирать, день ото дня в глаза мертвеца... И чувство спокойствия, абсолютного, нереального, когда одни мечтают о том что война наконец закончилась и сдаются десятку противников, деловито спускающихся под горку, а другие всё ещё пытаются не стать дезертирами вопреки.

Эта военная история звучит на два голоса:
- развязный и, одновременно, простодушный. Человека уже не один десяток лет сидящего в тюрьме;
- глухой, болезненный от отчаяния. Отца, пытающегося доказать всему миру что его сын не был дезертиром.
Они лишь свидетели отдельных лет Последнего. Так же как и русская княжна, совершенно особый персонаж, изливающий свои задумки дневнику. Что в этих страницах правда? Лишь наш дружище Последний, который бежит как чумной от привязанностей, во избежании боли. Уж он то с самого рождения знает - боль, обычно, причиняют как раз те кого подпустил близко, проявил слабость. Лишь в одиночестве секрет выжить.

Скажу сразу, мне как раз и Парри-отец, с его гаражом, гонками, другом-графом и деревяшкой вместо ноги, и американская рояльная история по разрушению семей, в исполнении эпатажной до самого последнего слова княжны-врушки были гораздо интереснее. Интереснее абстрактного воображения Парри-младшего, добровольно отказавшегося от двух незаслуженных богатств, и блаженно выстраивающего идеальную трассу на подручном и подвзорном материале. В нем мало от страуса, но святость его слишком пресная.

Мне даже не показалось что он есть тот самый из "потерянного поколения". Что-то от рождения сделало его скорее Единственным, чем первым и последним. А терялся он изначально, по собственному прихотливому желанию, или скорее уж нежеланию.
Добавлю и по поводу любви, которая подразумевается двадцатилетними воспоминаниями и интуитивными попытками избежать встречи. Эфемерность чувства через года и расстояния, когда и жизнь, и смерть больше похожи на легенду, случайно зародившуюся и собранную по крупицам от ненадежных свидетелей.
Автор, само собой, не удержался от красивости финала...дорога, та самая трасса, всё-таки обретшая реальность на мгновение и опять канувшая в небытие...
Сказка для неторопливых слушателей и неохотливых рассказчиков. Кому-то мечта, кому-то видение...

У Последнего была в жизни цель и мечта - дорога. Пожалуй, только благодаря настойчивости, силе воли, порядочности и настоящим желаниям, умению отличить настоящее от фальшивого он и смог добиться желаемого.
Две войны. Это уже слишком много для одного человека. Но тем, кто сумел не сломаться, не сложить руки, а идти навстречу каждому новому повороту, с его изяществом и грацией можно только восхищаться.
У Барикко очень впечатляющий стиль, это моя первая книга у него. И то, как история может быть подана глазами каждого из её участников, со всеми особенностями, присущими данному персонажу - это очень и очень здорово. В той части, где дневник Елизаветы, - очень много прекрасных моментов и наблюдений относительно женского поведения.

Человечество всегда стремилось управлять хаосом, для чего использовало различные, иногда неожиданные, инструменты и методы: слова, числа, формулы, расписания, базы данных. Как справедливо заметил один из героев романа: «Каждый понимает порядок по-своему». По мнению сына Либеро Парри, носящего символичное имя Последний, способом систематизации пространства являются дороги, и не только пространства, но и воспоминаний. Буква «П» на шкатулке, серпантин Колле-Тарсо, горка Пьяссебене… Разрозненные фрагменты прошлого можно упорядочить и объединить... в одну дорогу, скоростную трассу. Это и стало целью жизни Последнего.

Я построю дорогу, сказал он. Где именно — не знаю, но я ее построю. Такую дорогу никто себе и представить не может. Эта дорога заканчивается там, где берет свое начало. Я построю ее на пустом месте — ни барака поблизости, ни заборов, совсем ничего. Я построю ее не для людей, это будет трасса, скоростная трасса. Она будет вести исключительно к себе самой; ее место вне мира, вдали от его несовершенства. В ней сойдутся все дороги земли; именно она будет целью каждого, кто отправляется в путь. Я создам ее, и знаете что? я сделаю ее такой длинной, чтобы она вместила всю мою жизнь, поворот за поворотом, все, что я видел собственными глазами и никогда не забуду.

Мечта Последнего, возможно, так и осталась бы экстравагантной фантазией, если бы сам он не был особенным человеком, отбрасывающим золотую тень на восприимчивых близких. Пожалуй, самое приятное в «Такой истории», и одновременно самое отталкивающее, – невероятная упорядоченность и гармония сюжета. Стремление главного героя систематизировать пространство, а заодно и свою жизнь, придает целеустремленность и продуманность не только поступкам самого героя, но и действиям и судьбам всех действующих лиц романа.

Как известно, герои большинства «серьезных» романов XX века жили и действовали в абсурдном мире, в котором человеческое существование не имело ни цели, ни смысла. И даже те из литературных героев, кому после долгих сомнений и поисков стал ясен смысл жизни, не смогли бы сказать, в чем этот смысл состоит. Поразительно, как роман о XX веке, написанный в 2005 году, оказался историей о целостности и органичности человеческого бытия, с четко сформулированным смыслом жизни?!

Люди проживают год за годом, но по-настоящему они живут лишь малую часть отпущенного им времени — это годы, когда они выполняют то, для чего появились на свет. Именно тогда они чувствуют себя счастливыми. Все остальное время проходит в ожидании или воспоминаниях.

Трудно согласиться с авторской метафорой, будто история XX века, в том числе две мировые войны и русская революция, описывается… конфигурацией трассы в Сильверстоуне (о ней ведь речь: Великобритания, конец сороковых, бывший военный аэродром, 18 поворотов?) Время действия в книге - XX век (если совсем точно - 1903-1980 годы), но дух её сформирован опытом современного поколения. Обретает ли в этом случае прошлое необходимый смысл?

Я прочитала эту книгу буквально на одном дыхании и даже расчувствовалась в финале. Но чем больше я думаю о романе, тем меньше он мне нравится. Это не история XX века, это - его некролог. Я думаю, преждевременный. Как говорил один знаменитый писатель, чьим ровесником по странному совпадению является Последний: «прошлое не бывает мертво». А XX век – это «даже не прошлое».

Книга закончилась, а я до сих пор не понимаю, как я её оценила.
Книга раздражала - безусловно, особенно завитушечки о войне - с переливчатыми метафорами и аллегориями, с безумно красивой математической структурой..противно было. Ведь кровь не станет вином, если её описывать как густое сладкое вино, и смерть можно сколько угодно поэтизировать, повесить в чёрном туннеле занавесочки в цветочек, провести электричество, чтобы не было этого тусклого света в самом конце, но гниение не спрячешь под тюлем.

Книга забавляла - особенно эта способность текста распадаться на романтические, философские, жизнеутверждающие и морализаторские цитаты. Я прямо вижу, как ТКП ходит ходуном, потому что под ним то ли кто-то играет Шуберта на пальцах, то ли строчит красивые и стильные цитаты в блокнотик с бабочками. Чтоб было.

Книга гипнотизировала - эти повторения, эти плавные переходы, эти повороты, эти совпадения и несовпадения, и как персонажи несколько раз выворачивали себя наизнанку, и волк становился сперва красной шапочкой, а потом бабушкой и охотником, а потом уже и вовсе бабушкошапочкой и волкопирожками.

Книга о мечте и безумии. О времени. О смерти. О любви, которая всю жизнь приворяется, что её нет. О страсти к дороге, которая и есть ты сам. О том, как придумывать свою судьбу и самого себя, ведь если не ты, тогда кто это сделает?

А на самом деле где-то и когда-то родился мальчик, которого назвали Последний. Как-то раз они с отцом выпили и несколько часов блуждали по улицам, наматывая бесконечные круги, и тогда Последний вырос и стал одержимым. Дорогой, трассой, бесконечным повторением, движением от станции Я до станции Снова Я.
Где-то по пути Последний встретил кучу народу: гоночные автомобили, щедрых распутных графов, войну, друзей, которые всё равно умрут, красивых женщин с лёгким характером, разнообразные рояли, странную девушку Елизавету, тоже одержимую, но несколько иначе, заброшенную взлётную полосу, восемнадцать поворотов, букву П, изящный изгиб в виде женской шеи, да и мало ли кого ещё.
Вот такие дела.
Если вам всё ещё ничего не понятно, это не ко мне, это к Барикко.

Очень мне нравится, как пишет Барикко. Но вот зачастую сам текст абсолютно не трогает. Так вот у меня получилось с этим романом.
Может быть, просто не попала в настроение.
Но вот так получилось, что для меня Последний — совершенно картонный герой. А сама книга — пустышка.
Странно. Даже мне самой.
Картины войны не могут оставить равнодушной. Мысль: Дорога — Жизнь — тоже вполне понятна и осязаема. А вот совершенно не затронула.
Мимо.