– Выходи! – командует Кир, но я не спешу подчиняться приказу, изучаю обстановку: он пытается от меня избавиться, или мы приехали к пункту назначения?
Небольшой дворик, зажатый офисными зданиями. Снуют люди, кто-то стоит с большой клетчатой сумкой, грузчики тащат на тележке какие-то картонные коробки.
Вся парковка занята, машины подпирают друг друга. Кир кое-как втискивается между двумя легковушками, заползает на бордюр передним колесом – как раз тем, возле которого сижу я.
Кое-как выбираюсь из машины. Семеню за Киром.
– Так… Следующий вопрос. Кем ты работаешь?
– Сейчас узнаешь.
Грузчиком? Охранником? Точно не офисным клерком.
Заходим в здание через заднюю дверь, плутаем по коридорам, то спускаемся, то поднимаемся. Кир идет первым, распахивает дверь – и я жмурюсь от яркого электрического света. Он отражается от белой глянцевой плитки пола, огромных зеркал. Пахнет дорогим парфюмом. В вазочке на журнальном столике стоят живые белые лилии – мои любимые цветы.
Женщина-администратор за стойкой лучезарно улыбается Киру, а меня будто не замечает, чему я рада: девушка в зеркале в длинной дутой куртке, уггах и шапочке с перышками пугает даже меня саму. В этой одежде я собиралась сидеть в засаде на морозе, а не кататься по разным красивым местам.
– Жди меня здесь, после встречи позову, – командует Кир и, не дожидаясь ответа, скрывается за дверью с табличкой «Гардеробная».
Сажусь на белый кожаный диван для посетителей. Под уггами почти сразу начинает расползаться грязная лужица. У входа – бахилы, сразу не заметила, а теперь, если за ними пойду, только больше следов оставлю.
Стягиваю шапочку, расстегиваю куртку. От шерстяного свитера чешется горло, но, стиснув зубы, терплю. Если еще и чесаться начну, меня вообще черт знает за кого примут.
Так, и где я оказалась? Исследую стену в поисках опознавательных знаков, пока не натыкаюсь на вывеску над стойкой администратора: Салон красоты «Белая лилия».
Кем Кир может работать в салоне красоты? Какие у него вообще есть навыки, кроме охоты, дрессировки собак и доведения меня до белого каления?
Когда мы начали встречаться, его работа стала для меня настоящим испытанием. Он уходил в лес на сутки, иногда несколько. Я чувствовала себя щенком, который, поскуливая, дожидается своего хозяина, – и мне не было стыдно. Я впервые нуждалась в человеке настолько остро – болезненное, но такое светлое чувство!
В те дни, когда Кир был на охоте, домой меня по-прежнему провожал Саня. Мы всё так же заходили в магазин за мороженым, но больше это не доставляло мне удовольствия. Я просто коротала время, дожидаясь, когда снова увижу Кира.
Между нами еще толком ничего не происходило: только проникновенные взгляды, объятия в полутьме лестничной клетки, нежные, почти невинные, поцелуи при расставании – но казалось, в них было больше чувственности, чем в прикосновении обнаженных тел.
Однажды он согревал меня в подъезде, кутая в свою куртку, как котенка. Я прижалась щекой к его колючему вязаному свитеру, слушала, как громко бьется его сердце, и улыбалась, улыбалась…
Так сложно было носить эти чувства в себе, что я стала писать стихи. К счастью, они не сохранились.
Казалось, наши отношения развиваются невыносимо медленно.
И вот настал мой день рождения: в шесть утра мне исполнилось восемнадцать. Кир весь день на охоте – вместе с отцом сопровождал группу туристов, там даже мобильной связи не было. Я принимала поздравления, радовалась подаркам и… ждала Кира. Видела его в каждом прохожем на улице, слышала в каждом голосе.
Девять вечера. Звонок. Выхожу из квартиры – и тотчас же оказываюсь в его объятьях. Он гладко выбрит, еще пахнет гелем для душа, дыхание сбито – бежал. Кир тянет меня за руку, а я вижу кино в голове: как он после охоты спешил домой, как скидывал на ходу тяжелые охотничьи сапоги, стягивал куртку цвета хаки, наскоро брился – вон, порез на подбородке – чтобы поскорее меня увидеть, и от этого волнительно тянет в животе.
Он ведет меня на каток. Поздний вечер, фиолетовые сумерки, звездочки фонарей по периметру площадки. Людей мало, а вскоре мы и вовсе остаемся одни.
Кир дарит мне коньки, белые с голубым витиеватым узором. Заранее наточил – они отлично скользят по льду, исчерченному дорожками от лезвий.
Кир крепко стоит на коньках, хотя опыта у него толком нет, только в детстве играл в хоккей. Но он постоянно куда-то мчится, пытается делать пируэты, врезается в ограждение, отталкивается от него и мчится на меня – я пищу от страха и восторга, когда он хватает меня в охапку и кружит.
Потом, когда заметно темнеет, Кир вытаскивает из-под скамейки ледяную бутылку шампанского, вскрывает ее – половина содержимого выливается пеной. Мы пьем из горла, мне радостно, я счастлива.
Наш первый настоящий поцелуй происходит там же, на катке – спонтанный, даже Кир его не планировал, иначе бы отставил бутылку и обнимал меня обеими руками. Я чувствую сладость шампанского на его губах, вдыхаю его запах и вся словно звеню от ощущений. Целоваться с Киром так вкусно, так приятно, так горячо! Я хочу еще, еще больше…
Коньки выскальзывают из-под меня, я едва не падаю – Кир удерживает.
– Пойдем, я знаю, где мы можем согреться, – его голос звучит иначе, он словно стал глуше и еще сильнее во мне отзывается.
Я следую за ним. Все равно куда – я полностью ему доверяю. В тот момент я уверена, что ему можно доверить свою жизнь. Что он – моя судьба.
Кир закладывает два пальца в рот, заливисто свистит, и возле нас останавливается частник. Кир диктует ему адрес, это где-то за городом.
– Здесь недалеко, – говорит Кир и, не обращая внимания на водителя, притягивает меня к себе.
– Здесь недалеко.
Женский голос приводит меня в чувства. Из-за этого совпадения в словах я возвращаюсь из сумеречной машины в сияющий зал салона с ощущением, что падаю в кроличью нору. И это еще до того, как осознаю, кому принадлежит голос.
Я вжимаюсь в спинку дивана, пытаюсь прикрыться волосами, мимикрирую. Смотрю прямо перед собой, но боковое зрение все равно улавливает движение стремительной волевой фигуры. Вся она источает шик и власть.
Зарина! Идет по коридору, с кем-то разговаривая по телефону.
Что?.. Что она тут делает?!
Поспешно, но в то же время как можно плавнее, чтобы не привлекать внимания, я встаю с диванчика и подхожу к стойке администратора – теперь стою к Зарине спиной. Перекидываю через плечо волосы на грудь, чтобы от меня исходило как можно меньше света. Я бы мечтала слиться с этой деревянной стойкой.
Все мои затаенные страхи, которые, казалось, зацементировал слой достижений и побед, разом выбрались наружу. Никто в этом городе не знает о моем нищем прошлом. Никто, кроме Кира. А Кир знаком с Зариной – ведь не мог же он случайно оказаться с ней в одном и том же месте. Это знакомство объясняет и другую случайность: почему Кир обратился именно в мое агентство.
Но все это неважно. Все это не будет иметь никакого значения, если Зарина увидит меня в таком виде. Это даже хуже, чем надеть берет с пуховиком.
Я вытаскиваю из куртки телефон, чтобы изобразить занятость, а заодно – чтобы администратор не стала задавать мне вопросы. Вместе с телефоном из кармана выскакивает чупа-чупс в ярко-зеленой упаковке, с надломанной палочкой (сколько же лет он пролежал в кармане!) и со звоном падает на плитку. Как раз в тот момент, когда мимо проходит Зарина.
Я замираю. Превращаюсь в камень.
– Девушка, у вас что-то упало, – говорит Зарина и проходит мимо. Ей даже в голову не пришло, что странная особа, которой я сейчас являюсь, может быть ей знакома.
– Светка! – зовет меня Кир, и я впервые радуюсь, что он называет меня старым именем. Если бы назвал Стеллой, я бы тотчас попалась.
Мчусь к Киру. Останавливаюсь возле него со счастливой, совершенно неуместной улыбкой. Но он выглядит еще более странно: на нем какая-то хлопковая пижама. Чем он вообще занимается?
– Так на что ты готова, чтобы я стал твоим клиентом? – спрашивает он, а я на радостях не замечаю подвоха в его тоне.
– На все!
– Хорошо, заходи.
Приятная комната, два удобных стула, шторка посередине. Вкусно пахнет ванилью. В целом удобное место для анкетирования. Я опасалась худшего, думала, Кир вытворит что-нибудь эдакое.
– Ты молодец, что решился на смену имиджа. И здорово, что ты обратился именно в наше агентство. Его цель – моя цель – создать для каждого мужчины персональную стратегию личного стиля и подобрать гардероб для достижения успеха в карьере и жизни… – продолжаю я настраивать Кира на нужный лад.
– Замолчи, – обрывает он меня. – И раздевайся.
Раздевайся?..
Я бы поддержала эту шутку, но на лице Кира нет и намека на улыбку. Не знаю, что ответить. Он же не всерьез? Или всерьез?.. Что там произошло в его голове за шесть лет?
– У меня клиентка отменила встречу. Значит, ты вместо нее. За сеанс, конечно, заплатишь.
– Какой сеанс? – осторожно спрашиваю я.
– Спиритический, – с непроницаемым лицом отвечает он и отдергивает шторку.
Массажный стол! Наконец все становится на свои места: Кир работает массажистом. Неожиданно. Но могло быть и хуже.
– В твоих услугах я не нуждаюсь, – говорю очень строго, потому что мне неловко перед ним раздеваться. Перед чужим мужчиной это было бы сделать куда проще, чем перед бывшим.
Киру словно и дела нет до моего ответа – он поворачивается ко мне спиной и, взмахнув белой простыней, расправляет ее на кушетке. Будто расстилает постель.
Воображение тотчас же повторяет картинку: свежий сосновый сруб, люстра с лампами-свечками, в камине рыжие языки пламени на черных поленьях, метель за окном, снег заметает стекло… Простыня такая же белая, как снег, широкая, двуспальная. Кир взмахивает ею – легкое движение его лопаток под черной футболкой – она надувается, плавно опускается на постель… У меня мурашки разбегаются по рукам от этого воспоминания.
– В твоем распоряжении будет целых сорок минут моего времени, – деловитый голос Кира мгновенно возвращает меня в реальность. – У тебя анкета на тучу страниц, а я человек занятой. Второй такой шанс тебе еще не скоро представится. Так что раздевайся по пояс, ложись на живот, ноги на валик.
– Отвернись, – бурчу я и стягиваю с себя свитер.
Прикрывая себя руками, бочком протискиваюсь между Киром и кушеткой и укладываюсь на нее. Отчего ж так страшно?.. Вспоминаю, что я на работе и у меня только сорок минут на анкетирование.
Сосновый сруб, метель за окном, огонь в камине… как же сложно выдавить эти образы из головы.
– Отвечай на вопросы честно, это важно. Мне нужно очень хорошо тебя изучить, чтобы сделать новую версию тебя, не убивая старой.
– То есть во второй раз ты меня убивать не собираешься? – Он останавливается у самой кушетки, ткань его штанов касается кончиков моих пальцев.
– Не драматизируй. – Я закатываю глаза. Но намек, конечно, понятен. – Итак, твоя цель обращения к стилисту… Хотя я уже знаю. Ты хочешь заключить сделку и войти в бизнес-сообщество, верно?.. – спрашиваю я и едва не вскрикиваю, когда на спину, разогретую свитером, плюхаются капли прохладного массажного масла.
– Верно. Давай что-нибудь поинтереснее.
– Поинтереснее… – мысленно пробегаюсь по списку вопросов. – Опиши себя семью эпитетами.
– В смысле?
– Ну, какой ты.
– А какой я?
Делаю глубокий вдох. Он же это специально, я знаю.
– Это ты должен о себе сказать. Каким ты сам себя видишь.
– Э-э-э…
– Давай так. Набери в гугле запрос «эпитеты характер» и скажи, какие слова тебе подходят.
Кир отходит от стола, и я, повернув голову, вижу, как он копается в телефоне.
– О! Вот это обо мне: «осмотрительно-охлажденный».
Я хихикаю.
– Кир, серьезнее!
– А что? Тут так написано! Я не такой, нет? Ну тогда… живописный? Подходит?
– Да нет же! Своенравный, упрямый, взбалмошный, – подсказываю я. – Вот такие слова ищи, нормальные.
– Дурацкий вопрос. Давай следующий.
Кир откладывает телефон, направляется ко мне, и я тотчас же отворачиваюсь.
– Семейное положение.
– А твое?
– При чем тут мое? – бубню я, пытаясь устроиться на кушетке поудобнее. – Это я тебя интервьюирую.
– Такие односторонние вопросы сбивают меня с мысли.
Он кладет ладони мне на спину, и это сбивает с мысли меня. Зажмуриваюсь и пытаюсь представить руки совершенно незнакомого массажиста, для которого моя спина – просто рабочая поверхность. Который никогда, никогда не касался меня с нежностью. Никогда не пробуждал во мне чувственность…
– Это не интервью, а допрос какой-то. – Кир мягко разминает мне спину – вполне профессионально. Я постепенно расслабляюсь. – А так уже будет похоже на дружескую беседу. Создаст атмосферу доверия. Так что у тебя с семейным положением? Не замужем, или просто кольцо не носишь?
– А почему такое неудобное узкое отверстие для головы? – Я что, трушу?!
– Это вообще не массажный стол, а мануальный. – Кир добавляет на ладони массажного масла и принимается с азартом растирать спину. – Хочешь, покажу, что такое мануальная терапия?.. Вижу по спине, что ты напряглась.
– Ничего от твоих всевидящих рук не утаить.
– Так показать? Если расслабишься, больно не будет.
– Клянешься?
– Клянусь. Сделай глубокий вдох… – Он кладет ладони на спину. – А теперь выдох! – И с силой надавливает на позвонки. Раздается такой хруст, будто все кости разом переломились. – Чего орешь? Не больно же.
– Не больно. Но страшно! Этот звук – это просто ужас!
– Не бойся, я профессионал! Я вообще много профессий освоил за последние шесть лет, в разных ситуациях побывал. Несколько человек умерло у меня на руках… Ну, не во время массажа – что ж ты так напряглась? Просто были случаи, когда я медбратом работал. Еще подрабатывал грузчиком, маляром, в охране. Вот теперь массажист.
– И мануальный терапевт.
– Терапевт? Нет, просто пару приемов знаю. Давай еще шею тебе проработаю.
– Не надо.
– Давай, разочек. Тебе понравится…
Я больше не чувствую на спине его руки. Вся сжимаюсь в ожидании, что сейчас он примется за мою шею, и воплю:
– Я не замужем!
Руки Кира зависают где-то в воздухе – на мою шею они так и не опускаются.
– Ты спрашивал о моем семейном положении. Так вот, я не замужем, – прочищаю горло.
Уф, сработало!
– Парень есть? – Кир продолжает месить мою спину.
Мне почему-то не по себе. Тихонько скребет под ложечкой. Хотя в его вопросах нет ничего особенного, таким же тоном он мог бы спросить, пью ли я кофе на завтрак.
– Пью.
Пальцы Кира замирают, и я спохватываюсь:
– То есть нет. Нет у меня парня.
– Почему? – он проходится пальцами вдоль позвоночника. Ощутимо, но приятно. – Ну, не дрейфь. Это же типа дружеская беседа.
– У меня нет времени на отношения, – отвечаю я и прислушиваюсь к его реакции. Насколько откровенной мне надо быть? Насколько откровенной я могу быть? Он молча продолжает прорабатывать область шеи. Я прикрываю глаза. – У меня есть цель в жизни, и я собираюсь добиться ее любой ценой. Отношения – это балласт. Впустую потраченное время. То есть я не говорю, что отношения, семья – это не важно. Когда-нибудь все это у меня будет. Но не сейчас. Сейчас я замужем за своей работой.
– А говорила, что не замужем, – усмехается Кир.
– Я кокетничала с тобой, – улыбаюсь я в ответ, задним числом понимая, что кокетничаю именно в данный момент. – В общем, никаких отношений. Мне на данный момент это ни к чему. А что насчет тебя?
– Ничего серьезного.
– То есть кто-то все-таки есть? – спрашиваю я быстрее, чем понимаю, что это уже не анкетный вопрос.
– Просто кто-то бывает время от времени, вот и все.
– Что так? Ты тоже насколько увлечен работой? – «Ведь работа массажиста не оставляет времени для серьезных отношений», ерничает мой внутренний голос.
– Однажды у меня были серьезные отношения. Я думал, что это навсегда. Я был в этом полностью уверен, – холодным тоном произносит он, и я уже жалею, что задала этот вопрос. – И девушка, которую я любил, отвечала мне взаимностью. А потом она обманула меня, выставила полным уродом, уехала, не сказав ни слова, и поменяла имя – лишь бы не иметь со мной больше ничего общего.
– Решила бы, что ты – о наших с тобой отношениях, только я тебя не обманывала, – отвечаю я обычным тоном, а лоб горит, – не думала, что эта тема все еще настолько острая для меня.
– А знаешь что… – он резко убирает руки. – Сеанс закончен. Оплата на кассе.
– Кир… – мученическим тоном пытаюсь вернуть разговор в прежнее русло. – Давай следующий вопрос. Какое у тебя хобби?
– Хватит!
О проекте
О подписке