Глава 12. Добровольцы

Следующая встреча с Сегретто состоялась через пару дней: мужчина снова был безукоризненно безлик и столь же безукоризненно вежлив. Задав пару ничего не значащих вопросов, Сегретто отпустил Пса. А к вечеру пожаловала Вларика – само очарование, ворох улыбок и кокетливых взглядов, которых хватило на всех охранников тюрьмы. Пёс, увидев её, лишь устало вздохнул, но куда деваться от собственного выбора, считаться с последствиями принятых решений судьба его научила.

Последующая неделя не отличалась большим разнообразием. Вларика появлялась ещё дважды – в отличие от Иветты, которой Айзек больше не видел. Но судя по счастливому виду паренька-тюремщика, изредка напевающего имя девушки, новый ухажёр оказался не чета ему. Сегретто оставался непредсказуем: то вызывал к себе по несколько раз подряд – и не только днём, но и ночью, то долго отсутствовал. Однажды он и вовсе спустился в темницу. Военный изредка выспрашивал про прошлое Пса, но гораздо чаще обсуждал с ним политику, географию, науку, литературу – кажется, не существовало тем, в которых Сегретто не был подкован. И в какой-то миг Айзек стал воспринимать его не как тюремщика, а скорее как приятного собеседника. Быть может, то был невероятно хитрый и невероятно долгий план, дабы усыпить бдительность Пса – и в таком случае он работал безотказно. И ещё лучше он стал, когда Айзека перевели в другую камеру: тёплую и не такую сырую. Там даже обнаружились деревянные нары – неслыханная для темницы роскошь.

А через день после этого Сегретто предложил отпустить Айзека – даровать помилование и вернуть на войну наёмником. Почему-то раньше такая мысль не приходила в голову Пса, и она привела его в ужас. Вероятно, Сегретто прочёл это по изменившемуся лицу пленника, потому что в следующий миг, когда Айзек пообещал совершить побег, чтобы исключить помилование, мужчина расхохотался – искренне и беззлобно. Отсмеявшись, Сегретто неожиданно подмигнул ему.

– Слушай, Айзек, ты, часом, не заскучал в этой дыре? Не хотел бы отправиться со мной?

– Вы уверены, что я подойду вам? Убивать я…

– Убивать не придётся, – перебил Сегретто. – По крайней мере, мне ты нужен не для этого. Но неприятности и проблемы я тебе гарантирую. А вот то, что у тебя получится, – нет.

– Вы на полном серьёзе предлагаете карателю стать одним из ваших людей? – осторожно поинтересовался Айзек.

Сегретто усмехнулся и указал пальцем на Пса.

– Бывшему карателю, будем считать, что искренне раскаявшемуся. И весьма сообразительному. До дворянина ты не дотягиваешь, а для наёмника или крестьянина слишком образован. Как ты вообще оказался на войне?

– Это долгая и скучная история, которая не заслуживает отдельного рассказа. Скажем, я наворотил немало дел, а война – отличный способ скрыться ото всех, когда хочешь порвать с прошлым.

– Не могу не согласиться. Ну так как, Айзек, готов найти опасностей на свою голову?

Пёс широко улыбнулся.

– Уж за этим дело не станет. Я готов отправиться с вами.

* * *

Таверна полнилась гулом голосов – по большей части пьяных. Савьо неуютно чувствовал себя здесь, хотелось поскорее поужинать и убраться наверх, в снятую на ночь комнатёнку. В город недавно вошёл отряд герцога Эйре – и они принесли с собой военные правила: комендантский час; запрет сдавать комнаты иностранцам и наёмникам – хотя решительно неясно, как вычислить последних, когда едва ли не каждый ребёнок ходил с ножом; внезапные обходы таверн и гостиниц по вечерам. Герцогские вояки искали добровольцев да шпионов – и, стремясь выполнить наказы командиров, находили и тех и других в нужном количестве. Армии нужны не только наёмники, рук для дел в лагере всегда не хватало, а то, что добровольцы не горели желанием вступать в доблестные ряды, главнокомандующие предпочитали не замечать. Жителям же приходилось мириться с неудобствами и уповать на скорейший уход отряда. Навязанные правила, отобранная еда и захваченные силой дома вызывали возмущение, но желающих поспорить с командирами герцога не находилось – сам городской глава радостно распахнул им двери поместья.

За едой Савьо старательно не глазел по сторонам. Он надеялся, что скромное поведение не привлечёт излишнего внимания – отчасти так и было, парочка местных путан и румяная хозяйская дочка вскоре оставили неразговорчивого юнца в покое. С другой стороны, возможно, именно это сыграло с ним злую шутку: он пропустил момент, когда крики и похабные песенки стихли, окутав таверну невозможной для такого времени тишиной.

А потом послышался первый возмущённый возглас – и следом за ним звук опрокинутой лавки. Савьо поднял голову. У дальнего столика на полу лежал человек, над ним возвышался одетый в синюю форму военный, остриё обнажённого меча зависло у груди поверженного.

– А вот и первая подозрительная личность. Надо бы пообщаться с ним.

Мужчина кивнул, и двое подручных подхватили сопротивляющуюся жертву с пола. Посетители замерли на своих местах: опустившая головы, испуганно сжавшаяся перед хищником толпа. Никто не пытался вмешаться, никто не хотел стать следующим. Проводив помощников взглядом, командир продолжил обход. Кружащий над полем орёл, под чьим взглядом цепенеют мелкие пташки. Именно эта птица – огненная, раскинувшая крылья – была изображена на кирасе застывшего у двери детины. Надёжная защита от пытающихся избежать воинской повинности: тускло поблёскивающая алебарда в руках охранника отбивала желание ринуться к выходу.

– Много сегодня заезжих? – лениво поинтересовался военный. – Были молодые?

Хозяин таверны подался вперёд.

– Заезжие, разумеется, есть. Торговцы да беженцы, господин. И молодые и старые – всякие. Как оно и всегда бывает.

– Не из здешних краёв? С акцентом? Со шрамами?

– Не припоминаю, господин. Ищете кого-то?

– Мы всегда ищем. Дезертиров и перебежчиков. Как и тех, кто их укрывает.

Под его взглядом хозяин мгновенно сник и попятился прочь от прилавка. Командир усмехнулся в усы и лезвием меча скинул капюшон с головы сидящего у окна мужчины.

– Кто таков?

– Паломник, господин. – Иссечённое морщинами лицо испуганно сморщилось. – Иду помолиться за победу герцога нашего.

Командир брезгливо скривил губы и обвёл таверну взглядом. Его глаза остановились на Савьо – тревожное воспоминание шевельнулось в сердце. Уник, проклятый Чёрный Человек, точно так же изучал трюм и рабов – принадлежащий его господину товар. И тогда его выбор пал на Савьо. Холодок пробежал по спине лекаря, уж слишком похоже смотрели Уник и этот военный: равнодушно, оценивающе, безжалостно. Мужчина растянул губы в улыбке, и Савьо замер на месте.

– Ты. – Поднятый меч, шаг в его сторону. – Расскажи мне свою историю: откуда взялся здесь, куда идёшь, на кого работаешь.

Савьо беспомощно огляделся. Но люди, если и смотрели на него, а не изучали изрезанные ножами столы, то не проявляли ни малейшего сочувствия. Лишь болезненное любопытство – что будет дальше? И облегчение от того, что не они привлекли внимание герцогского подданного.

– Что же ты молчишь? – Военный ногой пододвинул к себе табурет и сел напротив Савьо. Угрожающе поблёскивающий меч он положил на стол – рукоятью к себе. – Неужели есть что скрывать?

Савьо попытался улыбнуться, но губы не слушались.

– Я… Я просто иду… Иду своей дорогой.

– Которая, разумеется, не заведёт тебя в пункт добровольцев. М-м?

Горло моментально пересохло, а язык прилип к нёбу.

– Не думаю, что буду слишком полезен его светлости. Я не обучен сражаться.

– Экая мелочь! Мы мигом найдём тебе дело в лагере. Ты молод, силён, так почему же не желаешь помочь своему правителю? – Мужчина сжал пальцы на рукояти меча, и сердце Савьо окончательно ухнуло в бездну. – Ну так как?

– Я лекарь, – попытался он. – Я очень нужен жителям города.

– Войскам ты нужен тем более! Или считаешь, что бедных солдат должны исцелять святые покровители войны?

– Н-нет.

– Вот и славно. – Мужчина хлопнул ладонью по столу и поднялся. – Забирайте его. – Быстрое движение в сторону Савьо, меч внезапно оказался рядом с шеей новоявленного добровольца. – Заодно и проверим, какой такой ты лекарь.

* * *

Поселение шпионов – как назвал это место Сегретто – располагалось в такой глуши, что не сразу и отыщешь. Обнесённый частоколом брёвен лагерь – таких сейчас десятки повсюду, сторожевая вышка возле ворот и множество деревянных построек внутри.

– Не слишком долговечно, – заметил Айзек, придерживая коня.

– Нам это и не нужно, – возразил Сегретто.

Стоило им проехать ворота, как глава шпионов тут же оказался в центре внимания: каждый встречный приветствовал Сегретто, а затем непременно косился на Айзека с подозрением. Стоило отдать должное местной дисциплине – никто не задавал вопросов.

Несколько небольших улочек строгими линиями сбегались к основной – широкой, с деревянным настилом. Проезжая по ним, Айзек успел заметить оружейную, пару конюшен, домик лекаря, а откуда-то сбоку ветер приносил стук молотка и запах горячего железа. Главная же улица стрелой пересекала весь посёлок: начинаясь у восточной сторожевой башни – там, где часовой всегда первым встречал рассвет, она тянулась на запад, упираясь в крепкие двери единственного здесь каменного здания.

– Моя вотчина, – заметил Сегретто, указав на массивное строение.

Айзек кивнул в ответ. Шпион остановил лошадь возле барака: длинная приземистая постройка.

– Будешь обитать здесь. Идём.

Пёс спешился следом за Сегретто и по его же примеру привязал поводья к коновязи.

– Ты человек здесь новый. И непроверенный – буду говорить начистоту, ты вроде как не неженка. Сам понимаешь, вокруг постоянно будут мои люди: помогать, обучать и приглядывать.

Айзек и не ждал другого, расположение – не говоря уж о доверии – нужно заслужить. Мужчина распахнул дверь в общую спальню.

– Найдёшь себе свободную койку, где взять одеяло и прочее – расскажут ребята. Жизнь у нас не самая простая. – Сегретто усмехнулся. – Но это всяко лучше городской тюрьмы.

С этим было сложно поспорить.

– С территории выходить тебе запрещено – без моего разрешения. Тренировки и занятия обязательны – мне надо понять, на что ты вообще годен. Первое время никаких заданий, побудешь мальчиком на побегушках – я ещё не вполне решил, подходишь ли ты мне.

– Я понимаю.

– Вот и славно, по нраву мне понятливые.

Сегретто хлопнул его по плечу и вышел, оставив наедине с тишиной и полумраком едва обставленной комнаты: с десяток деревянных коек, несколько полок и всего два узких окошка. Айзек побрёл к дальней кровати без постели. Да, это лучше, чем тюрьма, и, возможно, окажется лучше, чем жизнь наёмника на войне. Даже Вларика признала это, позволив Псу уйти: ему теперь ведь никуда не деться, стальной занавес воли больше не спасёт от ведовства. Мёртвым Айзек бесполезен – так почему бы не дать своевольной марионетке поразвлекаться? Всё это она с самодовольной ухмылкой высказала ему в темнице, выжрав на прощание все силы. И оставив обещание держаться поближе – впрочем, это уже были проблемы самой ведьмы, для Айзека же Сегретто оказался шансом, которым он намеревался воспользоваться – а там боги знают, куда повернёт колесо судьбы.