–то матерей, собачьих самок и тружениц древней профессии, он повернулся и, грозя Лёвушке ещё возвратиться и показать ему не только кузькину мать, исчез в проёме обшарпанного подъезда. Мы со всех ног бросились к другу, он посмотрел на нас отрешённым взглядом обречённого и тихим голосом сказал:

– Вы не беспокойтесь

, главное, я всё уберу за собой, даже запаха не будет.

– Лёвка

, ты что, сдурел, что ли! – заорал я ему чуть ли не прямо в ухо. – Бежим отсюда! – И не дожидаясь ответа, толкнул его, чтобы он очухался. Втроём мы мчались по улице, как стадо обречённых антилоп от преследующего их гепарда, даже не оборачиваясь. Нам вдогонку неслись крики с проклятиями обезумевшего от разбитой банки огурцов отставного полковника теперь уже с метлой и подмогой из жильцов. Когда мы оказались на достаточно далёком расстоянии, чтобы не бояться их, я всё-таки успел обернуться и показать им средний палец.

   Наш бесславный финиш оказался у автоматов с газированной водой

, переводя дыхание, я стал искать пару копеек в кармане и с ужасом обнаружил, что потерял всю мелочь, пока бежал, и номер телефона моей новой знакомой. Благо, у Славика были деньги, он купил стакан газировки, чтобы полить на руки Лёвушке, который постепенно начал приходить в себя после стресса.

   Мы посмотрели друг на друга и стали судорожно смеяться

, особенно выделялся своим смехом Лёвушка, он аж закатывался нервным смехом, запрокинув голову, отчего его кадык ходил вниз-вверх, как заводной. Неожиданно он вдруг отвесил увесистую оплеуху Славке, перестал ржать и начал на него орать:

– А всё ты виноват

, всезнайка грёбаный, советчик хренов! – кричал он.

– Вот делай после этого людям добро

, а они тебе чем платят, – не отставал другой, оглушённый всплеском эмоций и хлопка в ухо. Пришлось срочно встать между ними, пока их взаимные обвинения не переросли в драку.

   Урок балета подходил к концу

. Окончив экзерсис у станка, девушки поспешили в раздевалку, сделав прощальное плие. Все они были рады возвратиться домой, хотя там их ждали уроки, остывший ужин и немытая посуда. Снимая пуанты с ног и вспоминая встречу с ребятами, Марина спросила подружек:

– А вы опять чужие номера телефонов подсунули парням

?

– Я всегда даю бабушкин

, у меня с ней договор, она и поболтать любит.

– А тот смешной был

, как его звали

?

– Лёвушка

.

– Точно

, Лёвушка, конечно, ерунду ему написала, просто набор цифр, а ты

?

– А я настоящий дала

!

– Ой

, ты что, влюбилась

?

– Не знаю

.

Стрит-арт

   Рассвет в окне однокомнатной квартиры не всегда начинается добрым утром

. Даже некоторые законопослушные граждане весьма резонно считают, что утро иногда бывает добрым, а иногда нет, причин для этого очень много.

   У соседей сверху всю ночь шумели гости

, вроде как справляли день рождения, только непонятно, зачем стекло в окне разбили; слева поселились молодожёны – охи да ахи каждый вечер; вой сирен, где-то за домом сгорела машина, скорее всего поджог; коты с кошкой страстно вопили; храпела жена, – и вот только под утро, когда среднестатистический обыватель начинает засыпать, – его будит занудный звон будильника.

– Катти

, где кофе

?

– Там же

, где и вчера.

– Его там нет

!

– Разуй глаза

, посмотри получше, – натягивая одеяло на уши, – будь добр, дай мне поспать немножко, – зевая.

   Чайник

: – Кто-нибудь понял, почему этот осёл меня на газ поставил, если кофе из кофеварки пить собирается

?

– Чайник был новый, эмалированный, с блестящими боками, подарок тёщи.

   Бокал из

–под вина: – Вчера он чай пил из меня, разве поймёшь этих придурков.

– Катя

, нашёл! Кофе-то оказалось этажом ниже в шкафу, это ты его переставила

?

– Иди в жопу

, Артур!

   Кухонный шкаф

: – Ну всё, щас начнётся.

   Ведро с мусором

: – Как всегда, пора привыкать, хорошо хоть посуду не бьют, вчера в меня выбросили ложку и два ножа, потом весь вечер искали.

– Да

, ты права, Кэт, я в жопе, ты даже не представляешь, в какой я жопе после того как женился на тебе!

– Так разводись и иди отсюда

, кто тебя держит!

– Катти

, а сахар где, ведь рядом был

?

– А вот сахар кончился

, дорогой, надо купить.

   Чайник

: – Сегодня вроде не очень ругаются, с чего бы это

?

   Газовая плита

: – Да ну их, вчера психанул этот недотёпа и две тарелки разбил сдуру, хорошенькие такие, красивые, в цветастых платьицах в горошек. – Из кухонного шкафа раздалось всхлипывание тарелок. – Не горюйте, подружки, может, новые скоро купят.

   Тарелки

: – Не надо нам новых, – нервно зазвенев, – мы наших сестёр хотим, и Катька дура хорошая, даже помыть нас по-человечески не может, все края поотбивала!

– Катти

, тебе кофе сделать… – немного подождав, – дорогая

?

– Сделай

, только некрепкий.

– Могла бы и отказаться

, – бурча себе под нос, – крепкий ей, видите ли, не нравится, – повышая голос, – будет сделано, зайка, – понижая голос, – после меня, конечно, остаётся полный бардак, но ничего страшного, она уберёт. Иду, иду, моя курочка! Пара куриных яичек, щепотка соли, шматок масла, глазунья готова.

– Свежий хлеб ей подойдёт

, чтобы вымакать желток, ну а дальше при помощи вилки и ножа ты съешь всё, как вельможа, – напевая, Артур несёт завтрак в спальню.

– Опять яичница

, опять я курочка.

– А я твой петушок

, – кукарекая, – потопчу тебя немножко.

   Молодая супружеская пара художников

, недавно поселившаяся в новом панельном здании, жила как все молодые люди их возраста после института. Работа – дом, иногда посиделки с друзьями. Квартиру им купила Катина маман, тёща Артура, которую он недолюбливал за длинный язык. Единственным увлечением, в которое они уходили с головой, был стрит-арт, уличная живопись. Катерина ещё до замужества была в группе рейтеров, единственная девушка, которая, не боясь насмешек со стороны мужского пола, продолжала рьяно рисовать цветы на стенах домов. После знакомства с Артуром, свободным художником-дизайнером, с которым познакомилась случайно там же на улице, когда он, проходя мимо и залюбовавшись её работой, остановился, чтобы дать пару дельных советов. Впоследствии она и втянула его к рейтерам. То ли любовь к ней, то ли любовь к искусству, а может, весёлый нрав молодых людей, но через некоторое время он вошёл в эту группу, как ни странно, его приняли, и теперь он постоянно рисовал рядом с ней. Её мечта – нарисовать огромный цветок пассифлоры в окружении лилий и диких орхидей, но для этого нужна была стенка порядочных размеров, чтобы суметь уместить весь свой замысел, он же как дизайнер, специализированный на кухне, рисовал кухонную посуду в абстрактном соизмерении с сюрреалистическими фрагментами.

   В то утро раздался наконец долгожданный звонок

. Кати просто выпрыгнула из постели и бросилась бежать к телефону, это был голос руководителя группы. Без лишних слов перейдя сразу к делу, он поздравил её с хорошей новостью: наконец получено разрешение на стенку около старого вокзала. Рисовать на ней будут десять человек, сама стена будет длиной около ста метров, значит, каждому по десятке. Услышав эту новость, она рассыпалась в благодарностях и стала подпрыгивать на месте. Почти год как они с Артуром ждали этого дня, наконец свершилось, теперь ей можно будет нарисовать свой цветок, не сокращая ничего, а ему – кухню с бабушкой в переднике посередине.

   Узнав эту новость

, Артур бросился в кладовую собирать баллоны с краской в рюкзак, Монтана, Абро быстро оказались на дне рюкзака, вслед за ними пошли респиратор, перчатки, пара тряпок. Разволновавшись, Катти никак не могла попасть ногой в ботинок, он ей помог, завязал шнурки, и они сломя голову бросились бежать к машине, через десять минут они уже были на вокзале около злополучной стены с друзьями.

   После жеребьёвки

, так как никто не хотел очутиться у конца стенки, Артур и Катти оказались в разных сторонах друг от друга, благо, сосед, добрый малый Макс с бородой, чтобы не разлучать молодожёнов, согласился поменяться местами с Артуром. Буквально через пару минут все приступили к работе. Полнейшая тишина, только посвистывание баллонов с краской нарушало тишину сосредоточенно работающих молодых людей. Из-под ловких рук Катти стали появляться первые контуры пассифлоры, потом она вдохнула в неё жизнь лиловыми красками, получилось настолько красиво, что даже соседи по стенке подходили один за другим, чтобы полюбоваться. Позже появился белый цвет невинности в сочетании с небесно-синим, который нежно ласкал глаз, тогда как красный пестик бесстыдно возбуждал. Рядом на корявой от осыпавшейся штукатурки стенке красовалась другая пассифлора, красно-лиловая, обрамлённая чёрными лилиями на хрупких ножках. Загадочная орхидея Дикий кот вперемешку с Анжеликой Бутолина завершала композицию на грани безумия от буйства цветов и оттенков.

   Артур тоже времени даром не терял

, пыхтел как паровоз, не отставая от супруги. Чёрная печка с дымящейся трубой, вокруг улыбающиеся чашки, изумлённые тарелки, помятая кастрюля, разделанная курица, летающий перец в воздухе, порубленная зелень, морковь. Произведение словно оживало, настолько вдохновенно работал мастер.

   Почувствовав на спине чей

–то взгляд, Артур обернулся. Сзади стояла бабушка в платке на плечах, её седые волосы отдавали желтизной, сквозь щёлки морщинистого лица пытливо горели два зелёных глаза.

– Нравится

, бабушка

?

– спросил Артур. Отзыв – безмолвие. Не дождавшись ответа, Артур повернулся, взял в руки краску и стал подкрашивать печку.

– Чайник забыл

! – голос за спиной. Артур резко повернулся – никого.

– Чайник забыл

. Катти, ты бабушку тут не видела

?

– Катти была слишком увлечена, чтобы ответить, она никак не могла подобрать нужную краску к очередной лилии. Пожав плечами, он подумал: «А ведь и вправду чайника не хватает, нарисую его щас на печке, пусть себе кипит».

– Дорогой

, у тебя нет синей краски

?

Моя кончается.

– Есть

, конечно, но она мне самому нужна, я чайник дорисовываю.

– Чайник это хорошо

, я бы щас сама чайку выпила, – отрываясь от недорисованной лилии, – чайник, говоришь, – задумчиво, – чайник, чайник, чайник! Артур, идиот недоделанный, ты же газ не выключил под чайником!

– Бежим к машине

!

   Две пожарные машины

, разбитое стекло на четвёртом этаже, толпы зевак внизу и обгоревший чайник как улика рядом с капитаном полиции, составляющим протокол на обломке стула.

Эстафета потерянной связи

   Дождь буйно бился в окно

, рассыпаясь мутным бисером по стеклу. Юра Павлович с грустью смотрел во двор и думал, что дальше так продолжаться не может, за спиной звонко с переливами кричала жена. Наконец дождь приутих. Петляя между неровностями асфальта, новообразовавшийся ручеёк стремительно потёк по улице, вливаясь в свинцовые лужи с лопающимися пузырьками на поверхности.

   С годами у Тани начал меняться характер

, из когда-то весёлой сероглазой девчонки, которую Юра полюбил, будучи молодым югославским студентом, она постепенно превращалась в сварливую, но всё ещё приятную женщину. После стольких лет совместной жизни, когда был испит весь нектар любви, а сам цветок страсти стал увядать, осыпаясь лепестками лет, супружеская жизнь начала давать трещины. Если раньше они шли на уступки в своих ссорах, чтобы избежать конфликтной ситуации, залог брачной экзистенции, то сейчас малейший спор у них грозил перерасти в скандал.

   На диване рядом с Юрой сидел пёс породы бордер

–колли, уткнувшись влажным носом ему в ладонь, терпеливо сопя чёрным как деготь носом, он старался поймать взгляд хозяина каждый раз, когда тот начинал говорить.

   Новый сильный порыв ветра окатил окно густым дождём и с грозным воем обиженно отлетел

, растворяясь в худых макушках осиротевших от непогоды берёз. Юра Павлович наконец оторвал взгляд от окна и твёрдым голосом сказал:

– Таня

, с меня хватит, расходимся! – Крик сразу прекратился, наступило молчание.

– Я принял это решение

, оно окончательно и бесповоротно.

– Мне всё равно

, поступай как хочешь, это не жизнь, как мы живём, – с печалью в голосе отозвалась она.

– Первое время я поживу в деревне

, а потом продадим квартиру и разведёмся.

– Как скажешь

, мне безразлично, – с холодком ответила она, нервно поправляя волосы.

   Раннее утро

, скрип половых досок, шорохи, странные постукивания на чердаке, это те звуки, которыми всегда полон старый деревенский дом. Где-то рядом за окном хрипло, с надрывом, орёт обезумевший спросонья петух, жалуется сойка, бубнит горлица. Юра тихонько высунул нос из-под одеяла и невольно принюхался: пахло сыростью, дровами, мышами и ещё чем-то непонятным, похожим на смолу. Сбросив одеяло на пол, он поднялся с кровати, поёживаясь от сырости, в одном тапке на босу ногу покачиваясь поплёлся в туалет, скрипя половицами. В прихожей на стене в дешёвой рамке висела картина с примитивными сценками из жизни французских моряков. Два небольших чемодана лежали нераспакованные на столе. Есть в доме было нечего.

   Может

, выйти молока купить у соседки, подумал Юра, натягивая штаны. Нащупав в кармане заветный трёшник, он вышел во двор. Первые оранжевые лучики солнца из-под сосновых макушек. От леса шла утренняя дымка, где-то усердно бился дятел головой о больное дерево, куковала кукушка, зовя себе партнёра. Как миллионы лет назад, свет, источник жизни, пробуждал природу. Неожиданно на поляне появилась лиса среди зарослей дикого шиповника, она остановилась, повернув рыжую любопытную мордочку, и уставилась на Павловича, собака тут же привстала и угрожающе зарычала.

– Спокойно

, Джим, спокойно, не кипятись, дружище, – прошептал Юра, зевая.

   Лиса продолжала смотреть в глаза

, окаменев на мгновение, через пару минут из кустов вынырнули четыре лисёнка и бросились к матери, вместе они быстро побежали в лес. Природа, подумал Павлович, поёжившись от свежести, как только люди живут в городе, и, весело хихикнув неизвестно чему, пошёл в сторону соседского двора. Странно, но у него почему-то появился прилив сил и поднялось настроение.

– Петровна

, ты дома

?

– крикнул он в сторону раскрытого окна, встав на цыпочки, заглядывая через низкий забор.

– Дома

, где мне ещё быть, а это ты, милок, когда приехал, надолго

?

– Да так

, побуду чуток.

– Таня как поживает

?

– Всё нормально

, привет передавала.

– Вот спасибо ей

, если чего понадобится, ты это того, не стесняйся, заходи.

– Кстати

, Петровна, молока не осталось у тебя случайно, я заплачу.

   По возвращении от соседки у Юры на столе оказались два огурца

, огромный помидор «бычье сердце», бутылка с молоком и полбуханки свежевыпеченного, тёплого хлеба. Ну что, жить можно, подумал он, вздохнул, вспоминая жену, и принялся уплетать нехитрый завтрак.

   Этот деревенский домик остался им в наследство от Таниной бабушки

, которая умерла несколько лет назад от старости. Сначала супруги хотели продать его, но в последний момент раздумали, уж слишком низкую цену давали за него. Телевизор, который стоял на крашеной тумбочке, был облезлый и старый, работал по настроению, постоянно самопроизвольно меняя каналы, так что пришлось включить такое же старое радио и слушать Третью симфонию Бетховена.

   И всё

–таки есть какая-то изысканная прелесть в одиночестве, никто тебя не пилит, не тревожит, хочешь плюешь в потолок, хочешь нет, – размышлял он, приободряя себя. Кстати, надо попробовать, в натуре, никогда не пробовал. Приняв театральную позу он плюнул в потолок, слюна, не долетев, мелкими брызгами возвратилась на лицо. Плеваться тоже надо уметь, как и с женщиной жить, не всё так просто в жизни, как хотелось бы, прежде чем жениться, надо досконально изучить характер жены, чтобы не нарваться на сюрпризы, не быть вечно чему-то обязанным. И всё-таки судьба, либо счастлив, либо нет, середины не бывает, хоть и виноват я, конечно, ох как я виноват.

   Одолеваемый невесёлыми мыслями

, Юра взял сигарету, поджёг, глубоко затянувшись, пустил густые клубы дыма. Семейная жизнь – это бесконечные уступки, уважение, понимание друг друга при самых сложных ситуациях, вне зависимости от характера и интеллекта супруги, – продолжал размышлять он. Разморившись от еды и невесёлых мыслей, Юра прилёг на проваленный от старости диван, заснул тревожным сном. Несмотря на временную эйфорию, сомнения потихоньку одолевали его, он спал тревожным сном.

   Рядом с ним лежал верный Джим