Остромирово евангелие 1056 г. представляет собою новгородскую копию с парадного оригинала, принадлежавшего царской библиотеке в Преславе. Остромирово евангелие лишено связи с глаголической традицией письма, протограф был тщательно отредактирован по греческому оригиналу в отношении своего состава, инципитов чтений, месяцеслова; несомненно, что он имеет преславское происхождение. Ни один другой из ранних списков Евангелия не передает с такой последовательностью литургических особенностей типикона Великой Церкви. Можно думать, что протограф был составлен по случаю принятия князем Симеоном в 917 г. царского венца в св. Софии. По особенностям текста Остромирово евангелие ближе находится к архетипу, чем другие древние списки.

В тот же период сделаны переводы произведений Кирилла Иерусалимского, Григория Назианского, Ефрема Сирина, Иоана Климака и других, сохранившихся в глаголических и кириллических фрагментах.

Фрагментарно сохранилась болгарская агиография. Болгарскими книжниками были созданы жития князя Бориса, при котором страна приняла христианство; основателя монастырей и религиозного просветителя епископа Климента Охридского; пустынножителя Ивана Рильского; царя Петра – известного мецената и автора произведений в духе монашеской аскезы. Однако ни один из этих памятников до нас не дошел.

Незавидная участь постигла болгарские летописи, которые практически не дошли. Местную историческую традицию отчасти сохранил «Именник болгарских ханов». Памятник содержит краткие исторические справки о болгарских ханах: имя, число прожитых лет или лет правления, указание на род, от которого вели свое происхождение ханы, а также протоболгарское название года вступления на престол. Другой летописный памятник, «Историкии» Константина Преславского был составлен около 893 г. на основе «Летописца вскоре» патриарха Никифора. В нем перечислялись имена и годы правления некоторых библейских, персидских, греческих властителей от «сотворения мира» до императора Льва Мудрого (886—912). Перечень владык прерывается в нем объяснением, как при помощи солнечного и лунного кругов исчислять день наступления Пасхи.

Из других писателей стоит упомянуть монаха Григория, которому, Симеон приказал перевести хронику Сирийского оратора Иоанна Антиохийского (Malala 474—527 г.), и добавить к этой работе ветхозаветную историю и историю об Александре Великом. К тому же времени следует отнести перевод хроники Георгия Амартола, бывшей в средние века главным источником исторической информации.

Также проявился интерес к идеологическому богатству греко-эллинистической и римской античности. Болгарскому обществу удалось познакомиться с произведениями некоторых древних мыслителей, поэтов и историков значительно раньше, чем в ряде европейских стран.

«История иудейской войны» Иосифа Флавия уже в поздней античности была переведена на латинский и сирийский языки, и только в девятнадцатом веке на иврит. Самое широкое распространение ее остается на греческом языке, и сегодня хранится более тридцати рукописей в основном из итальянских хранилищ. Самые ранние из них 10—11 веков.

Славянский перевод «Истории» в целом сохраняет достоинства оригинала и в то же время является своего рода творческой трансформацией. В семнадцатом веке был создан сербский вариант. Наиболее древними являются рукописи конца 15 века. Свидетельства работе Иосифа найденые в болгарских, русских и сербских памятниках 13 века, говорят о том, что перевод был намного раньше, в 11 веке и является древнерусским. Перевод содержит значительное количество слов, характерных для круга царя Симеона Великого. Перевод «Иудейской войны» полностью вписывается в характеристику и интеллектуальный портрет выдающегося «poluelin» Симеона Великого. В этом случае «poluelin» означает «равный древнегреческим мудрецам» и максимально возможное признание интеллигента.

Симеон Великий, подобно выдающимся императорам, представляет себя как «мирный вассилев». Более того, в манере римских императоров (Юстиниана I) царь Симеон «дает покой», поскольку согласно ромейской концепции мирный договор не является политическим компромиссом, а привилегией, своеобразной «милостью», которые Император предоставляет иностранным правителям. Не случайно, что мирный договор был формализован золотой печатью («chrisovul»), как в случае пожертвований для монастырей и светских лиц. Симеон Великий всегда ставил вопрос таким образом.

Работа Иосифа Флавия, а также его переводы были предназначены для элитных читателей. Такая община в Ромее была практически только в Константинополе, и в основном она была сосредоточена вокруг дворца и патриархата. Аналогична ситуация в Болгарии, где, Преслав был построен, как Константинополь.

Болгарские книжники обычно сокращали и переделывали произведения своих предшественников, дополняя их собственными оригинальными вставками и вкраплениями. Эта традиция сотворчества в конце 9 – начале 10 веков получила обоснование у Иоанна Экзарха. Составляя «Шестоднев» – свод сочинений античных и римских авторов, книжник снабдил его поэтическим Прологом, где сравнил написание произведения с возведением дворца, для которого со всех сторон собираются мрамор, кирпич и другие дорогостоящие строительные материалы. Свой личный вклад в созидание такого дворца Иоанн Экзарх уподобил жалким соломе и прутьям.

Своеобразными обрамлениями сборников текстов выступают и такие образцы поэзии, как «Азбучная молитва» и «Похвала царю Симеону». «Похвала царю Симеону» помещалась в начале «Изборника» и воспевала царя, по поручению которого он был переведен. Создавший ее книжник делает акцент на его ученолюбии и любви к книгам. Симеон, «словно добродетельная пчела», заполнил книгами свой дворец, он «новый Птолемей», оставивший по себе вечную память «многочестными божественными книгами», он вразумляет боляр, изливая пред ними свои мысли будто некий сладкий мед.

Приведенные выше памятники создавались книжниками, которые трудились в официальных скрипториях, существовавших при царском дворе, крупных монастырях и храмах.

Интересным памятником агиографии является «Сказание о железном кресте» – произведение, созданное в первой половине 10 века. Центральный рассказ этого цикла о чудесах, совершенных крестом, «Чудо о болгарине» – скорее историческое повествование, чем описание чуда. Гораздо больше внимания автор отводит освещению событий болгарской истории: крещению страны князем Борисом, искоренению язычества, неоднократным войнам царя Симеона с уграми.

Географическая и культурная близость Болгарии к Ромее способствовала усвоению апокрифов. Желая предотвратить распространение апокрифической литературы, церковь издавала «индексы» – списки запрещенных авторов и книг. Попал в них болгарский писатель 10 века пресвитер Иеремия, написавший «Легенду о крестном древе». Впоследствии к нему обращались многие средневековые книжники.

К апокрифической литературе непосредственно примыкает богомильская книжность. Благодаря распространению их учения за пределы Болгарии, фрагменты богомильской книжности уцелели на неславянских языках. Это «Катарский требник» и «Тайная книга».

Помимо агиографии и гимнографии продолжали развиваться другие литературные жанры. Прежде всего, следует назвать «Болгарскую апокрифическую летопись». Болгарский царь Борис обрисован как благочестивый и благоверный правитель. Такими же качествами наделен и царь Петр, при котором на болгарской земле якобы наступило полное изобилие и достаток. Размеры дани, взимавшейся при царе Симеоне, по словам анонимного автора, были чисто символичными: пучок пряжи, ложка масла и одно яйцо в год. Главное занятие царей – не война, а созидательная деятельность. Они возводят города и крепости, строят монастыри и храмы.

Реальные события болгарской истории проглядывают, апокалиптических пророчествах, появившихся в Болгарии: «Видение Даниилово», «Толкование Даниилово» и «Сказание Исайи о грядущих летах».

Симеон участвовал в создании таких трактов как «Златоструй», сборником 135 выступлений Иоанна Златоуста под названием «Златоструй», более того сами переводы принадлежат ему.

На Руси известны сборники, в которых читались памятники разнообразного содержания. Один из них – «Изборник» Святослава 1073 г. является копией с «Изборник Симеона», составленного еще в начале 10 века для царя Симеона. Сборник представляет фолиант большого формата, с роскошным художественным оформлением. «Изборник Симеона» – энциклопедия тогдашней науки, в которой имеются богословские, философские, риторические и исторические работы 20 греческих писателей. Среди статей «Изборника» находится трактат по поэтике – статья Георгия Хировоска «О образех», в которой разъясняется значение различных тропов (аллегорий, метафор, гипербол и т. д.), при этом они иллюстрируются примерами, извлеченными, в частности, из «Илиады» и «Одиссеи». «Изборник» Святослава впоследствии не раз переписывался. В настоящее время обнаружено 27 его списков русской редакции.

В. Златарский показал, что автром известного произведения «Сказание о письменах» черноризца Храбра, являлся священник Симеон, третий сын Бориса, написавший его до 893 г., когда на Преславском Соборе он был провозглашен главой болгар. «Сказание о письменах» возникло, как отповедь на попытку выступить против распространения славянской азбуки. «Славянские письмена святы, и более достойны почитания, ибо их создал святой муж, а греческие – язычники-эллины». В защиту созданной Кириллом азбуки он приводит и иные весомые доводы. Греческая азбука более проста, но не столь совершенна, как славянская. Хотя первая насчитывает 24 буквы, а не 38, грекам, тем не менее, пришлось добавить к ней 11 двоегласных.

Прямые обращения автора к читателю, использование им риторических вопросов и яростный накал его полемики неопровержимо свидетельствуют, что перед нами – первое славянское светское публицистическое сочинение.

Созданный в «Златен Век», период царствования Симеона, золотой фонд славянской литературы обеспечил будущее развитие просвещения славянских народов.

В это время в Ромее правил Лев 6 Мудрый (Λέων ΣΤ» ο Σοφός) (886—912 г.), который известен сочинением трактатов, стихов и речей.

«В истории византийской литературы второй половины 9—10 веков господствуют старые жанры: житие, безлично-объективизированная хроника, духовная поэзия. Жития, которые в 9—10 веках изобиловали бытовыми деталями и подчас дышали сказочно-фольклорной прелестью.

Художник 8—10 веков хотя и допускал натуралистические детали, однако в идеале стремился к созданию обобщенно-спиритуалистического идеала, к воплощению многообразия действительности в единообразие формулы.

10 столетие было временем расцвета византийской агиографии. Один из самых замечательных памятников житийной литературы этого времени – «Житие Василия Нового», написанное его учеником Григорием. Как и классическое житие 8—9 веков, оно по форме является рассказом о добродетели и чудесах святого мужа. Очень часто житие 10 века обмирщается, и выступает сплошь и рядом светская повесть. Такой светской повестью в форме жития является сказание об Илье Новом – страннике, который исходил и изъездил почти весь мир.

«Обмирщение» агиографии конца 9—10 веков проявляется и в том интересе к воинам и особенно к полководцам… На агиографию, несомненно, оказывала воздействие воинская повесть, расцветающая в конце 9—10 веках.

Для переходного периода, каким, в сущности являлось 10 столетие, весьма показательно смещение литературной манеры, нарушение традиционной эстетической системы».

«В 10 веке создаются и обширные сборники литературных памятников. Константин Кефала собрал лучшие образцы античных и византийских эпиграмм, распределив их тематически по главам; этот свод получил название Палатинской антологии. Симеон Метафраст составил сборник греческих житий, подвергнув при этом оригиналы редакционной правке».

(История Византии. Том 2. Москва. Наука. 1967)