– Я ощущаю себя беспомощным, – жаловался Гена, – абсолютно безруким мальчишкой, не могу подняться. Ноги не слушаются. Им плохо без рук. Руки – это опора, а ноги – придают равновесие. Я все привык делать руками. А теперь я – ничто, ноги – это ничто. А руки – все.

– Оставь.

– Что оставь?

– Оставь свои руки.

– Навсегда?

– Брось! Они вернутся к тебе.

– Ты уверена?

– Будь уверен и ты!

Стало невыносимо жарко. Игорь расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, а Гена усердно потел в заляпанной пятнами майке. Девушки покачивались в такт снизошедшей небесной музыке, похожей на классические сонаты безымянных композиторов. Игорь пытался угадать ритм, мелодию, автора, но вместо разгадки погружался в манящую тайну небытия.

Потерялось течение времени. Прищурившись, Игорь заметил, как в комнату через окно проникли странные фигуры – рыжий паренек с бакенбардами и набитым рюкзаком и девочка в шерстяном платье, похожая на дюймовочку. Незнакомцы бесцеремонно примостились рядом и стали допивать водку.

«Вот он где – настоящий Карлсон» – подумал Игорь, хотя пропеллер не разглядел и решил, что тот держит моторчик в рюкзаке, надевая исключительно по необходимости.

– Рыжий? – спросил Игорь, протягивая ладонь, – где пропеллер?

– На крыше оставил, – пробубнил рыжий, опрокидывая стакан и превращаясь в крота.

Тут Игоря осенило, что он тот самый подземный тиран, скрывающий бедную девочку в глубоких норах, приковав ее цепью к глиняным камням.

– Рыжий крот?

Ответа не последовало, и только прежний голос отзывался в груди.

– А теперь попробуйте изменить в себе что-то, пережить новое состояние. Кем вы бы хотели стать в будущем? Настройтесь на свою волну, думайте и меняйтесь.

Испытывая невесомость, Игорь просил покаяния за плохие проступки и урывками перечитывал молитву, а затем перебирал в уме символ веры. И воображаемое спасение приходило, он внимал откровения, ощущая нетленным мозгом благодать перемен.

Света хотела большой и чистой любви в зеркальной усыпальнице с золотистыми окнами и ослепительно радужными занавесками, прося принца, а не чудовища, гордилась невинностью, и музыка убаюкивала ее как младенца в люльке. Геннадий представлял, как грызет оранжевый мяч как грецкий орех и ломает зубы. Мяч упругий и скользкий, из прокусанных дырок проливается свет. Он вцепился ногтями в дырки и отдирает кожу, надламывая мяч пополам как глобус. Шар надломился и обнажил на мгновение свет, а затем пришла тьма и поглотила Гену. Шар разлетелся на тысячи осколков, превратившись в пыль, окутав дрожащий организм. Пыль впитывалась в кожу серебряными точками. Гена понял, что теперь абсолютно свободен, и только ему одному известно, куда идти, и зачем.

А Артем представлял, что летал на оторванных страницах учебника биофизики, собирал с паркета крышки и тут же бросал их вниз, попадая точно во вредных преподов, поднимался вверх со скоростью света и так же победоносно спускался, рисовал одним движением пальца, словно указкой, немыслимые задачи, заставляя доцентов и профессоров решать ребусы, а кто не справлялся, то подлежал наказанию – битью розгами до крови. Артем вершил правосудие, определяя, кого казнить, кого миловать? После страшного суда он раскаивался в совершенных злодеяниях, ибо он не судья, а всего лишь пьяный студент отличник. Дальше он полетел на встречу к Свете, остановил ее нерадивого принца, выгнав из спальни, и остался наедине с любовью, и был вознагражден за старание и верность.

А о чем думала Алена, осталось загадкой. Как ни пытался, Игорь не смог узнать ее тайны, так как разум ее закрыт посторонним, нет туда входа и нет выхода, и знать о сокровенном ему не положено, потому как не дорос он до понимания девичьих откровений.

Сон накатывал могучей лавиной, так что противиться бесполезно. Игорь отдался всевластному голосу. Постепенно голос стихал, переходя в шепот, а шепот размывался в сон, а во сне как наяву – все тоже самое, только тише, гораздо тише. А потом появилось затмение, полный вакуум, черная дыра, словно он оказался в закрытой кубышке с прижатой крышкой, где заканчивался воздух, но почему-то он продолжал дышать, не ощущая движения грудной клетки. А потом наступил полный покой, благодать, и полное отсутствие мыслей.

Очнулся Игорь от неприятного чавканья лежа на кривой раскладушке рядом с знакомым кучерявым парнем, только имя его не вспомнил.

– А где Алена? – успел выдавить Игорь, когда приятель протянул початый пакет кефира.

– Где-то здесь, – сипло ответил он, вытирая воспаленный нос. – Что ты на меня вылупился? Не узнал?

– Нет.

– Артем я, ну?! Не спрашивай, как ты тут оказался. Мы тебя уложили силой, когда ты хотел в окно выпрыгнуть. Притащили сюда, связал ремнями, а как успокоился, развязали. Ремень позарез нужен, брюки сползают, – скромно добавил физик. – Повело тебя круто. Перевозбуждение. Это бывает иногда, если не рассчитать с бухлом. Во всем математический расчет нужен – любой неуч скажет.

– Кого ты учишь, студент! – разозлился Игорь от пережитого унижения. Что подумает Алена? И где она? Неужели бросила помирать от стыда и позора?

Он приподнялся и ощутил урчание в животе. Слабость приковывала обратно.

Физик заставил допить прокисший кефир, вымазав губы липкими комочками, зато появилась некая свежесть.

– Сколько я тут лежу?

– Часа два. Из-за тебя я лекцию пропустил. Не оставлять же тебя одного?! Сиганешь вниз, а нас потом выселят из общаги, и прощай светлое будущее! Лучше прогуляю, но тебя высижу.

– Спасибо. Так я, пожалуй, пойду?

– Посиди. Фея просила ее дождаться.

– А это кто?

– Фея? Алена Афеева. Мы ее Феей зовем, разве не похожа? Она разные волшебные штучки знает. У нас тут типа кружка по интересам.

– Понятно, – Игорь ощупал карманы, проверив кошелек и ключи. – Хотя бы не обокрали, сволочи…

– Мы люди честные, – обиженно процедил Артем. – Не шулеры, не разбойники. Обычные парни, учим матчасть и не выпендриваемся. А ты не отличаешься благодарностью за гостеприимство.

– Извини, – холодно ответил Игорь. – Что-то я устал, поднапрягся в вашей компании и расстроился, что Алена снова пропала. Не понял, так почему ее называют Феей?

– Ты глухой или еще под кайфом? – смущенно спросил Артем, засунув обглоданную гелевую ручку между зубов.

– Да, конечно! Туплю! Как же я сам не догадался?! – буркнул Игорь. – Она действительно волшебница. И этот транс удался. Меня никогда раньше не гипнотизировали.

– Девушка далеко пойдет.

– И ты давай не дрейфи, получай пятерки, подчищай хвосты и сдавай зачеты. Алена без тебя разберется.

– Ревнуешь? – покосился Артем. – Она многих за нос водит. С ней нельзя расслабляться. Могу рассказать парочку поучительных историй, как из-за нее отличные парни гибли, сгорая от любви.

– Давай как-нибудь в другой раз, – отказался Игорь. Что этот онанист возомнил о себе? Ни черта он не знает, плешивый ботаник! Ему не познать величия Феи.

Алена потешается над ними, как над игрушками, и им даже невдомек, что они пешки в шахматной партии. А кто, собственно, Игорь? Ферзь, конь, король? Та же пешка с претензией на повышение в масти. Скрепкин хотел сказать что-то колкое, неприятное, унизить Артема, показать, что он человек с опытом, старше и важнее, но сдержался. Нельзя обижать студентов. Нельзя возвышаться за счет слабых и само утверждаться в непривычной среде. Не найдя нужных слов, Игорь окинул комнату взглядом, будто ища разбросанные вещи, поднялся на ноги и без сантиментов вышел в коридор, махнув на прощание дрожащей ладонью. Артем грыз ручку в раздумьях о предстоящих зачетах, прикрыв воспаленные глаза.

«Больше не буду пить! – клялся Игорь. – ни стопки, даже от пива откажусь. Буду трезвенником и язвенником, освою лечебные медитации, попрошу Алену научить трансам и буду практиковать осознанность и безмятежность. Только здоровый образ жизни! Надо только собрать остатки воли и выстрелить мотивацией. Кажется, пушки уже заряжены. Батарея, огонь!»

…История медитативной пьянки не успела отложиться в памяти, как замаячила следующая проверка на прочность. Игоря вновь поставили перед фактом предстоящего экзамена, а отказаться от вызова невозможно, ведь на кону честь и перспектива дружбы с Феей.

Психологическая студия «Дар» располагалась в подвале захудалой типографии, спрятанной в лабиринте типовых высоток эконом-класса. Алене хотелось удивить друга, показав, что все только начинается, что он на пороге открытия невиданного преображения, а то, что уже произошло – вершина айсберга, лишь прелюдия действа, в которое предстоит окунуться с головой, и, возможно, уже не вынырнуть. Алена дружила с хозяйкой мастерской Анной Коршуновой, в некоторой степени считавшейся ее духовной наставницей среди прочих.

В непривычной обстановке Скрепкин чувствовал себя скованно, хотел свернуться калачиком, притвориться спящим и замереть в анабиозе до конца действа.

«Сильная и красивая женщина», – подумал Игорь, впервые увидев Анну, и чуть не влюбился в нее, чуть не позабыл о главной спутнице, но тут же осекся, решив, что интересная дама совершенно из другой реальности, в которую ему точно не удастся попасть.

Алена чмокнула Анну в обе щеки и поделилась последними новостями, моментально забыв об Игоре. Чувствовалось, что она сама как ребенок и ничем не отличается от друга, но он-то старше и должен быть более рассудительным и прагматичным, а получалось совершенно наоборот.

– Ах, да! Игорь – мой классный приятель, – опомнилась Алена. – Хочу, чтобы он тоже участвовал.

Как рентгеновский сканер Анна изучила Игоря, не обнаружив в нем даже зачаточных ценных качеств. Мальчик как мальчик. Где она их берет, кудесница…?

– Хорошо, присоединяйтесь. Вам понравится.

Ее голос отличался искусственной монотонностью. Анна походила на строгую учительницу, будто упражняется здесь в свободное от занятий время, развивая милое хобби. Заботливый взгляд, армейская выправка и атлетическая фигура все-таки внушали доверие. Игорь не смог определить ее возраст. Анна выглядела моложе своих лет, и все же мелкие, еле заметные морщинки украшали кожу как игрушки на рождественской елке.

Психолог мелодично цокала по паркету острыми каблуками.

– Располагайтесь и выпейте кофе с сушками. Группа пока собирается, – предложила Анна, наградив Игоря утешительной улыбкой, от которой даже несколько полегчало.

Поддержка ведущего всегда ободряла. Раньше Игорь подсознательно тянулся быть ближе к тренеру, мечтая, как и все остальные, стать избранным, но как попасть в заветное число приближенных, когда до них слишком далеко, и ты мало на что способен? Вопрос на засыпку.

Сморщившись, Игорь послушно присел на торчавший как гриб стул и потирал руки, избавляясь от холодного пота, но кофе пить не стал, боясь приступа гипертонии и изжоги. Алена то оставляла его одного, бегая как собачка за Анной, то возвращалась и подмигивала, и снова ускользала.

Привыкнув к нелепым перебежкам пассии, Игорь переключился на участников. Ничего необычного, люди как люди. Игорь наблюдал и угадывал, кто пришел сюда ради забавы, а кто действительно находится под гнетом проблем, обнаружив, что ради забавы здесь только он и Алена. Остальные гости выглядели загруженными и слишком серьезными. Изучив обстановку, Игорь убедился, что ничего плохого с ним не произойдет, и он не самый запущенный объект в этой психологической мастерской.

– Что ты уселся, как пень? – держа стаканчик с водой, Алена призывала к активным действиям.

– А что не так? – растерялся Игорь, подтянув джинсы.

– Встань, пройдись! Познакомься с народом. Успеешь насидеться!

– Зачем? Без этого никак? – резко ответил Игорь, и тут же пожалел, что ляпнул, добавив: – попробую, раз так у вас принято.

– Не злись! Расскажи, как тебе тут?

– Пока непонятно.

– А потом будет понятно? – ерничала Алена, сдерживая смех.

Игорь научился улавливать ее интонации и остро реагировал на попытки высмеять или унизить его достоинство.

– Может да, а может, и нет, – обиженно процедил он. – Я понятия не имею, что будет происходить. Люди собрались приличные, но замкнутые, в своих проблемах, им явно не до нас.

– Верно подметил. Других тут нет. Только некоторые заглядывают по профессиональному интересу, – иронично произнесла Алена. – А какие проблемы у тебя?

– Разве ты пока не определила?

– Хм, давным-давно! Сегодня тебе придется выстрадать их, а не отвечать вопросом на вопрос. Юлить не получится.

– Выстрадать? Это как?

– Узнаешь, – парировала Алена и отошла поприветствовать опоздавших гостей.

Прелюдия затянулась. Накатывала дремота посреди сонной духоты. Игорь подошел к окну и приоткрыл форточку, наткнувшись на лысого мужчину в сером джемпере с волосатыми ладонями и запахом дешевого одеколона. Мужчина протянул правую ладонь и представился Карлом, попросив угостить сигаретой.

Игорь объявил себя некурящим и изобразил укоризненный взгляд, отчего просящий смутился и почесал затылок. Карл промычал, что и он не прочь бросить, уже сотню раз бросал и сейчас бросает, попросив Игоря стать его партнером. Игорь не понял, что тот имел в виду, и учтиво отказался, заявив, что партнерша у него, к счастью, есть. Карл кивнул, погладил лысину и почтительно откланялся.

Из-за угла наконец-то появилась Анна Коршунова.

– Прошу внимания! Не будем задерживаться. Опоздания караются штрафами.

Из настенных динамиков заиграла убаюкивающаяся музыка, настраивая на правильный лад. Сзади кто-то дотронулся до плеча, заставив повернуться. Это Алена взяла его за руку и оттащила от окна, усадив напротив себя на невесть каким образом появившиеся подушки.

Игорь терялся, куда смотреть: на Алену или на Анну, когда другие участники тоже разбились на пары.

– Сосредоточься! – пригрозила Алена.

– Прости, это как-то ново.

– Цыц! Замолчи.

Анна въедливо вещала слушателям, как здорово, что им удалось собраться, какое это безмерное счастье и удача, как всем не хватает самого малого, как это самое малое легко потерять, и как потом сложно обрести вновь, ведь большинство несчастны под гнетом комплексов и противоречий. В этой уютной терапевтической обстановке им предстоит пройти путь к очищению от ментальных шлаков.

Игорь внимал ее складной речи как ребенок, не отворачиваясь от Алены. Окружающее пространство сконцентрировалось вокруг двух женщин – одна становилась его сестрой, а вторая – матерью в созвучии с его истинными желаниями.

«Выстрадать!» – звучало в ушах. Страдать Игорь умел и любил. И сейчас страдальцы и страдалицы объединили усилия для единого экстаза, но для кого-то очищение придет сразу, а кто-то будет мучиться очень долго.

– Кто будет первым? – маняще спросила Анна.

Игорь сильнее вжался в горячие пальцы Алены, не собираясь расставаться с мечтой, безмолвно умоляя: «Не отпускай! Не отдавай меня матери! Я хочу остаться с тобой!»

Алена не разжимала ладони, уверяя молчанием: «Я буду с тобой, я не отпущу, верь мне…»

И Игорь верил….

– Кто хочет стать добровольцем? – наседала Анна. – Кто хочет открыться?

– Можно я? – раздался дрожащий всплеск. Это Карл. Тот самый лысый карлик, удививший собрание неожиданной храбростью ради чести быть испытуемым у самой Коршуновой.

– Вперед! Прошу вас пройти ближе в центр, – призывала Анна.

Воодушевленный Карл потянулся к ней и уселся рядом, не скрывая волнения, умиления и подобострастия.

Игорь наполнился черной завистью. На его месте мог быть именно он. Алена была бы рада! И тут же уловил укор в ее глазах:

«А почему не ты? Не хватило смелости! А Карлу хватило?!»

Игорь покраснел, опустив ресницы. Ладони налились масляным потом, выскальзывая из теплого домика. Алена почти не держала их, а слегка придерживала, давая возможность спустить пар. Игорь благодарил за передышку и обещал исправиться.

– Мне тяжело, мне очень тяжело, – с надрывом заявил Карл. – Мое существование пошло под откос. Мне кажется, я запутался и бреду в тупике. Тупик состоит из четырех стен. Я в четырехугольнике, из которого нет выхода. Как быть?

– А ты смотрел вверх? – пристально спросила Анна. – Что там?

– Сверху – темнота. Нет, темное небо.

– А что ты видишь на небе?

– На небе блестят звезды.

– Что это значит?

– Это значит, что выход есть, но он слишком высоко, и мне до него не допрыгнуть. Высокая стена преграждает путь к спасению, – выдавливал эмоции Карл. – Что-то тормозит меня, я не могу раскрыться и не могу поднять голову и раскинуть руки. Я не в состоянии попросить о помощи. Почему-то я всегда боялся просить о помощи, видя в этом проявление слабости. Я всегда считал, что должен быть сильным, что должен сам справляться с трудностями, что сам себе падишах, но вдруг попал в тупик. Меня будто замуровали. Каменные стены! Тесно! Я задыхаюсь!

– Кто тебя замуровал?

– Похоже, я сам себя замуровал.

– Ты сам? Зачем ты это сделал?

– Не знаю. Наверно, так легче.

– Ты знаешь, зачем ты это сделал, – уверено произнесла Анна.

Игорь верил ей так же как Карл. Анна умела убеждать. Алена здесь и сейчас копировала ее повадки и училась на мастер-классе, а Игорь терял значимость и превращался в ничто в момент передачи знания.

– Да, – подавленно прозвучал Карл после долгой паузы.

Игорь сглотнул слюну. Появилась жалость. Зависть прошла. Скрытая, необъявленная, но осознаваемая жалость. Теперь Карл вызывал симпатию, выглядел естественно, без маски, полностью раздетый, щеголяющий, в чем мать родила, и не стыдящийся наготы.

Сможет ли он так же раскрыться на публику? Дерзнет раздеться при всех, не прикрываясь кленовыми листьями? Неизвестно! Карл пересилил себя и надел на лысину лавровый венец славы.

– А ты готов принять нашу помощь? – жестко спросила Анна.

– Готов ли я?

– Да, мы перебросим тебе веревку. Спустим сверху вниз. Ты ухватишься за нее?

– Веревку, веревку, – повторял Карл и разрыдался.

Анна крепко вцепилась в его сжатые кулаки. Слезы лились по щекам, заворачивая за подбородок. Карл не говорил, а мычал, покачиваясь на стуле.

– Не сдерживайся, – разрешала Анна. – Отдайся телу. Тело знает лучше, как поступить.

– Да, да, – шептал Карл, задыхаясь.

Окружающие переполнялись сочувствием, и кто-то тоже уподобился герою, повторяя гримасы. Всхлип и плач разряжали воздух.

Когда Карл смолк, Анна разжала руки.

– А сейчас? Что ты понял?

– Я понял, что не хотел брать веревку.

– А теперь ты взял ее?

– Да, взял. Крепко.

– Насколько крепко?

– Двумя руками, я обнял ее и лезу вверх.

– Ты справишься, – поддерживала Анна.

Игорь представил, как сам тянется по канату, как перебирает пальцы, натирая мозоли, упирается ступнями и отталкивается вверх. И тут он понял, что над головой потолок, а не звездное небо, и нужно пробить его, чтобы увидеть спасительную темноту. У Карла потолка нет, значит, ему гораздо проще. Игорь вообразил, что преодолевает препятствие, разбивает потолок и оказывается на крыше с прекрасным видом звездного неба. В груди перехватило дыхание, и закружилась голова. Он ступает по карнизу и пошатывается, норовя упасть, но удерживает равновесие и склоняет чашу весов обратно, осознавая, что взобрался на вершину Эвереста, а прыгнуть вниз равносильно самоубийству. Что будет в кромешной бездне? Может быть, это дорога в ад, где его встретят молот и наковальня, цепи и удары плетей, где черти точат сабли и ждут, когда он заявится на пиршество, и они разрежут его на части, связанные упругими нервами, растянут как жвачку, облепляя упругими алыми прожилками стены дьявольской кузницы. Нет! Он никогда не решится прыгнуть! Но если там рай? Если там свет? Кто даст точный ответ…

«Царство света наверху, – рассуждал Игорь, – а внизу гиена огненная, готовая грызть ключицы, кромсать лопатки и раздавливать внутренности. Это чистилище не пройти. Невыносимая чистка».

– Тебе тяжело? – прожужжало пчелиным роем. – Не сдерживай себя!

Притягательная сила поглотила целиком, и Игорь полетел в бездну, оказавшуюся черным океаном распятия в пучине убийственных волн.

– Уже легче, – очнулся он, обнаружив, как ладони сцеплены мертвой хваткой, а на губах соленый привкус.

– Поплачь и скажи, что тебя волнует?

– Меня волнуешь ты. Меня никто так не волновал.

– Это не главное. А что в твоем прошлом?

– Там не было тебя. Я не хочу вспоминать его.

– В прошлом. Прошлое. Вспоминай. Нельзя думать о будущем и жить в настоящем, не зная былого.

– Прошлое прошло.

– Но оно влияет на тебя, и потому ты плачешь.

– Мне просто жаль Карла. И себя.

– А себя за что? – спрашивала Алена, будто накручивала петлю на шею и душила, выдавливая его как губку. – За прошлое?