Фауна

Как уже упоминалось выше, изрядную часть обитателей зюзинских хрущевок составляли вчерашние и позавчерашние колхозники. Ходили даже городские легенды, что кто-то держал в квартире на пятом этаже корову, прогонял по всем лестничным пролетам на выпас и затем пас ее прямо во дворе. Коровы своими глазами в Зюзино не видел (видел в Ясеново, но в 70-х Ясенево еще было настоящей деревней, лишь стоящей в очереди на предстоящую урбанизацию). Но, вот, петушиные крики с балконов у нас «на районе» раздавались регулярно.

Наши соседи сверху, несмотря на наличие в доме унитаза, почему-то любили справлять большую и малую нужду в полиэтиленовые пакеты и потом сбрасывать эти пакеты вниз с балкона. Во дворе дома был своего рода «сельский клуб», где «новые городские» активно социализировались. Это был большой деревянный стол с врытыми в землю деревянными скамьями. За столом собирались доминошники-мужики и игравшие в лото бабы. Азартные игры на медную мелочь щедро сдабривались портвейном для оживляжа. После чего игроки пели протяжные песни, а иногда беззлобно дрались на уровне толчков и неумелых зуботычин.

Вообще, наш микрорайон в смысле дворового мордобоя был местом относительно безопасным. Контингент вчерашних деревенских и их отпрысков был изрядно разбавлен совслужащими. Встречались даже кандидаты наук, которые с их советским лоском и «москвичами»/«жигулями» (по одной-две машины на двор максимум), казались чем-то вроде небожителей. Поэтому уж совсем оголтелой дворовой шпаны у нас не было. За все детство я всего два раза получил по лицу «на районе». Да и то, не били по-настоящему, а так, смазывали, за то, что вовремя не делал «ку» перед попавшимися навстречу дворовыми авторитетами.

Зато, как когда-то было принято биться деревней на деревню, так враждовали район с районом. Все 70-е Зюзино враждовало с чуть позже застроенным Чертаново за символический контроль над Битцевским лесопарком. Прилегали к нему оба района. Поэтому остро стоял вопрос символической межи в лесных кущах – «за этот овраг не ходи, на чертановских нарвешься». Периодически, обе враждующие стороны мобилизовали по всем дворам и микрорайонам «большое войско» (тогда его называли «шобла»), состоящее человек из ста. Как правило, все заканчивалось разновидностью «стояния на Угре». Обе «шоблы» – зюзинская и чертановская – обменивались оскорблениями, кидались друг в друга камнями, комками сухой глины и похищенными на стройках электродами. После чего расходились довольные собой, каждая зафиксировав «победу», о коих за тем слагали в своих дворах былины, щедро сдобренные гиперболами.

Но иногда дело доходило и до контактного боя. Тогда в ход помимо кулаков шли увесистые палки («колы»), а также огнестрельные «курковушки» – самодельный девайс, запечатленный в фильме «Брат-2», из которого деликвентный русский стреляет в лицо деликвентному афроамериканцу, дабы завладеть уже настоящим боевым оружием. «Курковушку» можно было зарядить только бумажным пыжом – тогда после выстрела она оставляла лишь громадный синяк. Но наиболее бедовые головушки в дополнение к бумажному пыжу клали еще шарик от подшипника, способный углубиться в мягкие ткани на несколько сантиметров. В общем, это был самодельный «травмат» советской эпохи, задававший немало работы хирургам в травмопунктах после таких межрайонных боев «стенка на стенку».

Однажды я был свидетелем отступления разгромленной армии «зюзинских». Картина напоминала сорок первый год. Мелкими потрепанными группками, кривоватой побежкой побитой собаки, они отходили из леса через Балаклавский проспект вглубь микрорайона с криками: «Прячьтесь все! Чертановские идут! Через две минуты здесь будут!» Ликующая победоносная «шобла» чертановских, помаячив на опушке леса, тем не менее, вглубь Зюзино не пошла. Прокричав о захвате всего Битцевского лесопарка и запрете отметеленным зюзинским вообще в лес ходить, они развернулись восвояси. Но статус-кво (пол леса – ваши, пол леса – наши) вскоре был восстановлен благодаря зюзинской земли богатырям.

Богатыри – не вы!

До сих пор в моей памяти стоит следующая картина. Восьмиклассник Коровин по кличке «Короча» в ледяном апрельском Школьном пруду, отталкивая могучими руками хрупкие весенние льдины, как ледокол «Ленин» мощно плывет на середину пруда, где находится крошечный островок-отмель. Доплыв до клочка суши, он снимает семейные трусы и машет ими собравшимся на берегу болельщиком как флагом над только что взятой крепостью. Затем также мощно плывет обратно, выпивает для «сугреву» стакан водки и идет досиживать школьные занятия (впереди ПТУ, поэтому усвояемость знаний дело десятое).

Низкорослый крепыш Короча при росте в метр семьдесят имел в плечах примерно столько же. Издали он напоминал объемистый среднеразмерный платяной шкаф, бодро передвигающийся на коротеньких крепеньких ножках. Герой дворовых баталий, Короча обладал свирепым нокаутирующим ударом. Для закрепления приобретенной воинской славы сей былинный богатырь поспорил, что доплывет до середины Школьного пруда, как только по весне сплошной ледяной покров треснет, разобьется на отдельные льдины, и межльдинная навигация станет возможной. И таки выиграл спор! Посему, так и подмывает сказать что-нибудь назидательное и духоподъемное для нынешнего субтильного веганского юношества: «В давние благословенные времена достославного Пипина Короткого…»

Другой школьный атлет Шура Мраморнов, славившийся вращением на стоящем во дворе турнике в режиме механической детали револьверного станка, навеки вписал свое имя в микрорайонные скрижали тем, что торжественно насрал прямо в актовом зале школы. Директором школы было учреждено оперативное расследование. Очертили широкий круг подозреваемых, в который включили всех хулиганов и двоечников нашей школы. Их заводили по одному в кабинет директора. После чего директор вместо «здравствуйте» резко бил вошедшего школьным журналом по голове с криком: «Я знаю, что это ты, сука, сделал!» Потом допрашиваемых выводили по одному, не давая пообщаться с томящимися в предбаннике другими подозреваемыми, и заводили нового. Если совесть была чиста, то на допросе подозреваемый после удара журналом по голове скуляще настаивал на невиновности. А Шура, вот, «поплыл». Дело закончилось условным отчислением из школы и показательным мытьем «в одного» всего актового зала. Советская школа была обходительной и гуманной.

Еще был Костя Мордвинцев – сидящей на задней парте для двоечников громадный детина под метр девяносто. Он постоянно на уроках в присутствии учителей флегматично отпускал вслух короткие матерные замечания про глубокую тщету процесса образования. Наш школьный учитель математики, исключительно нервный тип, попытался вышвырнуть его из класса и спустить с лестницы. В результате был спущен с лестницы сам. Школьная общественность решительно прочила Косте Мордвинцеву карьеру уголовника. Но он, подлец, обманул все возложенные на него ожидания и стал милиционером.

Любимым развлечением и способом держать себя в тонусе для наших зюзинских богатырей – Корочи, Шуры Мраморнова, Кости Мордвинцева и еще пары десятков им подобных – стали драки-тренировки в Битцевском лесопарке. Они выходили в лес, произвольно делились на две команды и в режиме полного контакта без всякого снисхождения на близкое дворовое знакомство энергично месили друг друга руками и ногами. При такой подготовке «ночного дозора», в межрайонной игре престолов граница в лесу была на замке и от чертановских, и от прочих залесных и заовражных супостатов. Большинство зюзинских чудо-богатырей, этих «гигантов первобытного леса», умерло в начале 90-х от паленой водки, не дожив и до тридцати лет. Как говорится, «кто живет по законам другим, и кому умирать молодым».

Миф о карате

В те годы все махали руками и ногами не абы как, а «под карате». После джинсов и жевательной резинки, карате было третьим великим фетишем позднего СССР. Карате рассматривалось не просто как одна из разновидностей единоборств, а как некая боевая магия. Тренированным каратистам приписывались невероятные способности – прыгнуть с места на три метра вверх и с высоты полуптичьего полета нанести сокрушающий удар ногой, пробивать кулаками стены, валить деревья ударом ребра ладони.

Брюс Ли, которого тоже для простоты записали в «каратисты», стал в дворовых россказнях эквивалентом эдакого азиатского Геракла с его великими подвигами, только куда более компактного, швыдкового и прыгучего. Пацаны полушепотом рассказывали друг другу от том, что они «от знающих людей» проведали, как Брюс Ли голыми руками и не менее голыми ногами бился со львом, тигром, быком и чуть ли не со слоном. Хотя, на самом деле, Брюс Ли, как и унаследовавший ему в этом жанре Джеки Чан, был чистой воды шоуменом, имеющим базовую подготовку в Пекинской опере и ни в каких реальных поединках не участвовавшим – ни с людьми, ни паче того с животными (бои гладиаторов-бестиариев принадлежали несколько иной эпохе).

В 70-х обучение карате в СССР запретили. Видимо, власть сама поверила в его сверхъестественные возможности (хотя, положа руку на сердце, ущерб, который может нанести хорошо подготовленный каратист не сильно превышает тот, который может нанести хорошо подготовленный боксер – бокс-то в СССР никто не запрещал).

И тогда расцвели подпольные секции карате. Чаще всего занятия проходили вечером в спортзалах школ, с администрацией которых «договаривались». Окна спортзалов плотно занавешивали бумагой, дабы сакральные тайны дрыгоножства не стали достоянием случайных прохожих. Но пацаны «с района», тем не менее, приникали к окнам и пытались причаститься этих тайн через небольшие зазоры между листами бумаги (чем-то напоминало подсматривание в женской бане в пионерлагере через процарапанную в покрытом масляной краской банном окне щелку).

К вопросу о «свирепом тоталитарном режиме». Режим объявляет некую деятельность незаконной и уголовно наказуемой. Однако этой деятельностью продолжают втихаря заниматься прямо в советских школах. Если бы кто-нибудь «стукнул», то директор школы мог бы не только партбилета и должности лишиться, но и реальный срок получить сразу по двум статьям: 1) за предоставление помещений для осуществления незаконной деятельности; 2) за частное предпринимательство (школьные спортзалы для тренировок каратистов предоставлялись-то не бесплатно). Но все как-то крутилось и вертелось, и о каких-либо репрессивных мерах против директоров школ, укрывающий в стенах вверенных им учебных заведений «катакомбную церковь советского карате», я что-то не слышал.

В подпольных секциях карате занимались относительно немногие. Но все себя считали в той или иной мере самопровозглашенным «каратистами». Для этого в домашних условиях пытались тренировать растяжку, задирали ноги выше головы и отжимались на кулаках. Отжимание на кулаках давало характерную мозоль на костяшках, наличие которой посылало дворовый месседж: «а он парень серьезный». Дворовые драки превращались в разновидность петушиных боев с совершенно бессмысленными стойками, подпрыгиваниями и ненужным размахиванием ногами (точный и сильный удар противнику кулаком в челюсть обычно наносит ему куда больше неприятностей, чем попытка достать его высоко задранной ногой). Но миф, он есть миф. Разоблачение мифов всегда дело неблагодарное. Это теперь мы знаем, что карате в своей эффективности не сильно отличается от обычного кикбоксинга. А тогда это было смесью высокой религии и дворовой гимнастики.

Общественные пространства

Помимо Битцевского леса, который волей-волей приходилось делить с чертановскими и маньяками, были у нас и сугубо свои микрорайонные общественные пространства. Ментальность русского человека, ведущая затем к формированию определенного типа экономики, видимо, с самого детства определяется трубой.

Посреди пустыря, который не застраивался по причине того, что через него проходила ЛЭП, в дополнение к стоящим высоковольтным столбам, в 1970-х еще проложили прямо по поверхности огромную канализационную трубу шириной метра полтора. Чтобы люди имели возможность через нее как-то перебраться, в нескольких местах были сооружены «переходы» – шаткие металлические мостки, быстро покрывшиеся густой ржавчиной.