Глава первая

Самое трудное утром – решиться открыть глаза. Первая промелькнувшая мысль: «Проснулся…»

Вторая: «Телефон???!!! На месте!!!»

Третья: «Живой!»

Чтобы оценить, здоровый или нет, – надо открывать глаза и начать ворочаться. Вспомнить всё в деталях сразу не удастся. Привычная для такого утра ретроградная амнезия. Ну да ладно. Вспомнится, хотя и частями, попозже. Или напомнят те, с кем пил вчера. Позвонят. Иногда после таких звонков много неожиданно нового о себе узнаёшь. Телефон молчал. Пропущенных звонков не было. И это уже хорошо.

Глаза сфокусировались на белом пятне, принявшем очертание знакомых домашних обоев. Уже лучше. «Здоровый и целый», – ещё радостнее подумалось Витольду, поскольку он уже успел незаметно пошевелить руками и ногами, дёрнуть кожей лица, пару раз моргнуть и скорчить что-то вроде улыбки. «Все бортовые и навигационные системы функционируют нормально», – вспомнилось что-то там из новостей космонавтики.

Сейчас самое главное встать. Прокричать самому себе: «Как бодрость духа?!»

Затем: «Поднимите мне веки!!!»

После этого: «Подъём, с-с-сука!!!»

Что Витольд немедленно и сделал. Собрал силы и волю в кулак и попытался вскочить, говоря книжным языком, «как сжатая пружина». На самом деле с трудом согнулся на кровати пополам. Вытянул ноги, таращась по сторонам.

Про внутренности: печень, желудок, почки и прочий «ливер» – думать совершенно не хотелось. Знакомый врач говорил, что печень даже при циррозе совершенно не болит. Как ни странно – это успокаивало.

Болит голова или нет, станет понятно, если начать двигаться. А сделать это всё равно придётся. Хотя бы чтобы отлить и выпить воды из-под крана.

Сушняк выдался сегодня средней жёсткости. Не Сахара, конечно, но проснуться заставил. Хотя скорее это переполненный мочевой пузырь.

Но пока что самое лучшее – не делать резких движений. И не думать. Вообще. Лучше всего, конечно, забить на всё. И спать дальше. Но…

Струя колотилась о стенки унитаза, меняя все оттенки жёлтого. От тёмного пивного до соломенного и, наконец, почти прозрачного. Витольд знал, что моча сейчас жутко воняет спиртом, тщательно смывая её пенистым водопадом из бачка. В тумане отходняка обоняние притупляется, ну и плюс – насморк. Привычное дело для бухающих людей. Сам запаха не чувствуя, но зная, что он есть, Витольд решил не загаживать и без того стрёмный окружающий мир.

Кроме того, он понимал, что сейчас и сам, мягко говоря, пованивает. Каждая пора его кожи исторгает из организма сотни тысяч летучих молекул перегара. Мелких, зловонных и вредных.

Но это устранимо. Главное – не лениться, взять себя в руки. Не ложиться. Разве что прилечь ещё минут на десять. Но ни в коем разе не засыпать.

Немного ломал вид за окном. Весна, которая всё никак не могла по-человечески начаться. Снег почти весь растаял, открывая взгляду корявые голые деревья, мокрую землю с вкраплениями бытового мусора, серое небо с редкими проблесками синевы. Нудный мелкий дождь постукивал скучным, дёрганым джазовым ритмом по карнизам.

Метеозависимость, как и похмелье, с возрастом только усиливается. Для бодрости и энергии не хватало лишь толкового шумового оформления. Некоторые из знакомых Витольда врубали в таких случаях музыку поритмичнее. Кто – немецкий «тяжеляк», кто – техно или хип-хоп. На худой конец – попсовые каналы на радио. Встречал он и таких, кто в похмельном состоянии любил послушать липкий, обволакивающий как паутина эмбиент.

Однако Витольд ни разу не меломан, к музыке относился более чем прохладно. Тем более – в таком состоянии. Как правило, включал на «Ютубе» какую-нибудь лекцию – и нормально. Фоновый шум есть, а если прислушиваться внимательно, иной раз говорят что-то умное и забавное.

Медленно шаркая по полу не совсем ещё твёрдыми ногами, тщательно обходил дверные косяки и мебель. Витольд выдвинулся в сторону ванной под бубнёж ютубовского лектора из ноутбука.

Тело слушалось не особо, зато в мозге пульсировала мысль: «Поскорее бы добраться до душа».

Там наконец избавиться от этого тяжкого и тревожно-мутного состояния. Медленно, но верно подгоняемый мыслью, что скоро станет легче, он шёл в заданном направлении.

Похоже на то, как маленький, но мощный буксир заводит в порт огромный океанский контейнеровоз под либерийским флагом. Туман раннего утра над тёмной водой. Но за штурвалом буксира – капитан. Бывалый, прожжённый местный парень. Ведомый опытной рукой буксир толкает усталый и неуклюжий танкер на разгрузку, ловко обходя мели и затонувшие железяки, не указанные ни в одной лоции.

Вода зашумела. Танкер «Витольд» пришвартовался с глухим стуком о стенку в душевой кабине.

Как оказалось, голова немного побаливала. Но ещё не раскалывалась до искрящихся молний в глазах. В таких случаях помогали обычно две таблетки цитрамона.

Горячий кран на полную. Шипящие водяные спицы пронизывали пар. Приятно покалывали остриями шею и затылок. Головную боль, немощь и молекулы перегара уносило в водоворот слива вместе с мыльной пеной.

Пар валил густым туманом к потолку. Сил стоять под душем уже не было. Витольд сполз по стене на широкое сиденье кабины. Долго пристраивался, дёргал рычаги и краны. Наконец расположился с комфортом под режимом «тропический ливень».

Минут через двадцать заметно полегчало. Особенно на душе. Исчезала та самая похмельная «измена». Чувство мистическое и омерзительное. Вроде бы всё хорошо, однако под завалами памяти копошатся беспокойные твари – черви сомнения. И поедом едят остатки совести. Иной раз так вцепятся своими червивыми зубами, аж сердце похолодеет от страха и ужаса. Вся беда в том, что в состоянии похмелья совесть с памятью не в ладу. Не помнишь, проще говоря, ни хрена. Оттого тварям ползучим есть где разгуляться.

Наконец-то мистические черви рассеялись. Скорее всего, сожрали друг друга в нервном отчаянье. По очереди, согласно весовой категории. Единственный оставшийся абсолютный чемпион, жирный и довольный червь, повернулся на спину, зевнул зубастой пастью и забылся сытым сном. До следующего раза.

Глава вторая

Читатели, что давно уже барахтаются в алкогольной теме, могут задать резонный вопрос: какого, собственно, Витольд мучился, вместо того чтобы налить граммов сто и опохмелиться?

Отвечу. За Витольда. Он, знаете ли, не опохмеляется. Принципиально.

Более того, найденные с утра на кухне остатки бухла, недопитые рюмки, пивные банки нещадно и безжалостно выплёскивал в раковину.

Наскоро ликвидировал Витольд следы вчерашней пьянки. В мусорное ведро отправлялись заветренные остатки закуски, куча бычков из пепельницы. Жестяные банки с хрустом плющились подошвой. Бутылки из-под водки предусмотрительно заворачивались в газету, дабы не звенели на радость любопытным соседям по пути к мусорным контейнерам.

Каждое такое утро, после того как очистишь тело и душу, предстояло хоть как-то убрать все эти вещественные напоминания о вчерашнем дне. Дело хоть тяжкое и муторное, но – необходимое. Витольд даже изобрёл собственную методику уборки кухни после пьянки. Во всяком случае, ему было приятно считать, что автор инновации в клининге помещений именно он. А если «по чесноку», помогли советы из интернета. Хотя личный опыт с корректировками на малогабаритную кухню и отсутствие навороченного оборудования стоил немалого.

Первое, с чем обычно сталкиваешься, войдя на кухню в подобное утро, – удручающий вид беспросветной загаженности. Иногда со следами разрушений. Единственное желание – совершить манёвр в стиле «Элвис покинул здание».

Главное – не растеряться в этот момент. Немедленно приступить, разглядев самый загаженный участок. Впрочем, территория ада сама бросится в глаза. Немым воплем требуя прибытия МЧС. Самое важное – использовать правило «одного квадратного метра». Не метаться по кухне, как одна симпатичная кулинарная телеведущая. А сосредоточенно приводить этот самый ужасающий «квадратный метр» в идеальное состояние. Ну, или почти в идеальное.

«Начало – половина дела». Все последующие участки после ликвидации самого эпицентра трагедии покажутся сущей ерундой для уборки. Далее следует продвигаться в том же духе. По квадратному метру. В направлении сверху вниз.

Мусорное ведро лучше поставить посередине. Дабы не терять времени на беготню в его сторону. Легче будет попадать в корзину трёхочковыми бросками с любой дистанции.

Всё треснутое, мятое, надорванное, надрезанное и подлежащее восстановлению лишь в теории швырять в корзину безжалостно.

Следующий приём уборки подсмотрел Витольд у шеф-повара элитного загородного дома. Гламурно-разудалые посиделки компании гостей обоего пола уже завершились. Повар заканчивал работу. Принёс пылесос, которым вычистил всю кухню от мельчайших крошек, муки и пыли. Начиная с плиты, столов и подоконников. Лишь затем появился с ведром и шваброй.

Когда останется лишь вымыть пол, лучше сделать перекур. Оглядеться внимательно. Иной раз, войдя в раж, можно не заметить явных упущений. Зияющих мусорными островками в океане чистоты.

Витольду даже нравилось, как нудный и монотонный процесс уборки при этом проясняет голову. Прочищает мозги и отпускает нервы, травленные вчера алкоголем. Начинаешь думать в обычном, нормальном режиме.

Протерев пол, приятно потом обвести взглядом кухню. Разглядеть в высыхающей на линолеуме воде некое возвращение в нормальную жизнь.

Теперь следует объяснить, почему же Витольд не махнул с утра сто грамм. Прояснить некоторые «подводные» моменты.

Как люди опохмеляются, ему приходилось наблюдать довольно часто. Зрелище, весьма западающее в душу. Образовалась у него в тех самых девяностых годах работа, которая заканчивалась в шесть утра. Опасная и нервная, но денежная. Менеджера казино. Шесть лет Витольд на этой должности обретался.

Каждый раз, почти уже доехав до дома, Витольд просил таксиста не заворачивать во двор, а высадить его на остановке. Там стояла рюмочная с незамысловатой вывеской, мигающей дюралайтом, «БАР». Адреналин бурлил в крови после рабочей ночи. Сидя за стойкой заведения, Витольд неспешно выпивал пару кружек пива. Накопившееся напряжение отпускало с каждым глотком.

Нескончаемым потоком заходили работяги с соседнего порохового завода. Прийти в себя перед сменой. Спешно и деловито платили за сто грамм в пластиковом стаканчике. Торопливо, дёргая кадыком, выпивали водку, словно холодную воду в жару. Не крякая и не морщась. Церемонно заедали карамелькой. И спешно отваливали трудиться.

Виделось в этом что-то чудесное и сверхъестественное. Заходил несчастный, трясущийся человек. Не старый на вид, как правило. Пряча глаза в пол. Платил. Выпивал. В считанные секунды обретал он бодрость и вид человеческий. Уверенно оглядывался по сторонам и шёл на работу.

Примерно через месяц Витольд заметил, что клиенты рюмочной были одни и те же. Неуловимо похожие друг на друга. Этакие люди-тени. Себя потерявшие. Как это с ними произошло? Думаю, каждый из них мог рассказать свою замысловатую, а может, и совсем короткую историю. Судя по всему, со многими это произошло совсем недавно. Но все они оказывались молчаливы. Как будто хранили страшную тайну. Продолжали худо-бедно под её покровом жить. Назад не собираясь возвращаться.