Хитросплетения жизни.
У Половинки есть балкон, на котором я курю; под балконом растет с претензией на дерево куст. На ветке застрял черный носок. Между нами протянулась дуга. Я медитирую на него.
Носку не страшны ни снегопады, ни ураганы. Он одинаково висит зимой и летом. Сменяет бор багряный свой убор, а он сохраняется и начинает напоминать последний лист из рассказа.
Некий житель или его разгневанная жительница метнула когда-то этот носок, не догадываясь, что он завладеет моими мыслями, что я буду ждать с ним свидания и радоваться, что носок держится, потому что если его не станет, я начну, того и гляди, предчувствовать роковые для родины события. Владельцам и невдомек, что я перевожу их носок в электронный формат и всерьез вычисляю период его полураспада.
Начитавшись о привидениях, я все сильнее задумываюсь вот о чем. У меня стена. За ней вечерами громко работает соседский телевизор. А по утрам льется вода.
Обычное дело! Но вот что странно. Я живу здесь много-много лет, а зазвучало все это около года назад. Я отлично помню, как впервые услышал журчание и даже решил, что это где-то у меня. За стеной у соседей кухня. Сосед, когда пьянствовал, регулярно ее сверлил.
Однажды я заглянул и обмер: на стенке не было живого места от крючков, то есть буквально сплошь, на каждом квадратном сантиметре. Ну, хорошо – допустим, купили они телевизор, поставили в кухне и смотрят до часа ночи, хотя странно. Но что же вода? Не помню, стыкуется ли кухня с ванной. Но даже если стыкуется, то выходит, что мыться они начали недавно, моются опять-таки год.
Меня постепенно одолевает желание проникнуть к ним и посмотреть, что и где. Немного тревожно. Боюсь не найти за стеной ни ванной, ни телевизора.
Какая стагнация-революция, когда население так жрет? Пришла с четырьмя сумками, застолбила прилавок. Обставилась этими сумками, как Стоунхеджем. Сняла и разложила меховую шапку.
Сколько она взяла яиц! Понадобился пакет размером с икеевский, мебель носить. Революция начнется, когда она сама будет нестись в эту шапку.
В 2007 году у меня украли телефон. Купленный родителями. Раз такая беда, они купили мне другой, а потом третий. Все с новыми номерами. На них оформленными. Мне было недосуг этим заниматься, я больше интересовался изменением сознания. Эти телефоны я тоже благополучно утратил. Но четвертый купил сам и оформил уже на себя.
О МТС, внушающий благоговейный трепет! Тебе под силу многое. Ты властен вызывать сатану. Ты ходишь неисповедимыми путями.
Почему мне летят сообщения о доступности ПЕРВОГО номера и каких-то звонках с него? Прошло без малого семь лет! О, МТС! До чего ты велик. Возможно, ты даже продублировал меня самого, и я где-то скитаюсь, пытаясь до себя достучаться и превращаясь в конченую скотину, потому что мне ответила именно какая-то тварь, когда я отважился позвонить. Голос был как из преисподней.
МТС! Шутка, растянувшаяся на семь лет, становится эпилептоидной ебанутостью. Отвянь, ты мне до смерти надоел.
Вспомнил личную историю про брата на брата и водораздел из политических соображений. Как это бывает в быту, когда огненный рубеж проходит через семью.
Так вот: лет двадцать с лихуем назад приехал ко мне дядя. Мы пошли выпивать в парк. Я разделял демократические ценности, а дядя – тоталитарные. Мы пили портвейн. Тогда он продавался в розлив, нужно было приходить с персональными баночками.
И вот мы сидели на берегу пруда в парке Екатерингоф и угощались из огуречных банок. Юнгианцы пишут, что напряженность в отношениях племянника и дяди едва ли не более важная, чем с родителями. Ее недооценивают, а зря. Она многое определяет на долгие годы и выступает неуловимым драйвером бытия.
– От пуза бы очередью покосил! – рычал дядя.
– Что, и меня?
– И тебя!..
Через полчаса дядин взгляд упал на какую-то бетонную балясину, и он заревел, как державный вол, объевшийся белены:
– Могилу, суки! Могилу генерала не пощадили!
После наводящих вопросов выяснилось, что он принял ее за надгробье генерала Скобелева, оскверненное демократами. Откуда взялась могила славного генерала в парке Екатерингоф, дядя не знал.
Мы немножко подрались. Дядя потом говорил, что у меня от негодования не осталось слов, я уткнулся лбом в землю и зарычал. Такой у нас получился Гамлет.
Вручаю продавщице большую красную бумажку. Начинается смотрение на зуб и свет. Ее товарка сидит рядышком, отдыхает, поглотив собой табурет как бы горстью.
– Этот дядька плохого не даст! Он свой! Он нам родной!
Ах, чтоб тебя. Это я тебе свой дядька? Не знаю, чем пропитаю в следующий раз.
Захворал кот. Непонятно, что с ним. Не такой какой-то. Вызываю доктора. – Имя-отчество? Я на секунду запнулся.
Проверил кота веревочкой. Смурной, не жрет, но веревочку ловит. Вероятно, он считает это работой. Долг есть долг. Я вот тоже хвораю, а колочу по клаве, как гамадрил.
Кошачий доктор прибыл к больному в двенадцатом часу ночи. К этому времени демон начал бодреть самостоятельно и выхлестал миску молока. Доктор не нашел ничего удивительного и посоветовал залить в пасть вазелиновое масло. Из шприца. Пришлось идти в ночную аптеку. Не знаю, о чем подумал фармацевт, когда у него на ночь глядя спросили вазелиновое масло и два шприца. Потом началась собственно процедура, и я убедился, что на сегодняшний день кот здоровее меня. Йодом меня уже обработали.
Лечение оказало на кота фантастический эффект. Уборка длилась долго. Очевидно, он давеча вообще счел, что у меня лишняя тыща.
– Вот! – сунул я ему в рыло квитанцию. – Вот! Доволен?
Он вытянул башку на гадючий манер и внимательно прочел.
Дочура:
– Зашла в ателье сдать пальто, у них висит стихотворение. Что-то про то, что надо делать добро и не надо распространять зло. Очень напугала строка: «А если что не так – смирись».
Половинка цитировала сочинение ЕГЭ.
«Сергей Иванович Есенин – замечательный русский поэт. Он все время писал про Русь. А с Русью у нас давно уже что-то не так».
Затем невтон объясняет, что буквы это не просто буковки, а знаки со смыслом. Он пишет, что «князь владимир красно солнышко» напрасно взялся переделывать алфавит. Потому что «а» это «аз», «б» это «буки» и так далее. Дошел в таком духе примерно до «ж».
Заключение:
«Да! Я и забыл про Сергея Ивановича! Его стихи читают и будут читать».
Еще из сочинения:
«Дуэли бывают разные. Бывают на шпагах, на пистолетах, а бывают и на пулях. Летит пуля смерти и поражает каждого на своем пути. Так она поразила Онегина, Ленского, Пушкина, Лермонтова и многих других».
Наткнулся на книгу про царей с расширением: «Собиратели земли русской».
Насчет «собирателей земли» у меня есть замечание.
Собирать земли можно по-разному. Одно дело – явиться в степь и пропахать сапогом черту. Или приехать на собаках в Арктику и гавкнуть на белого медведя. Совсем другое дело – гавкнуть там, скажем, на эскимоса.
Не то чтобы я сильно возражал против этого другого дела, ибо оно человеческое, земное и постоянное, а также повсеместное.
Но я огорчаюсь за наш богатый русский язык. У нас достаточно слов для описания каждого отдельного случая собирания. Не следует себя обеднять.
Наследница переняла у меня остроту восприятия бытовой действительности.
Зашла в магазин, купила молоко.
На кассе ей:
– Да! У нашего молока привкуса нет. Советское молоко я пила и с колбасой, и с остальным!
Вышла. Бинго! Забыла туалетную бумагу.
Вернулась. Та же касса. Тишина.
Вдруг, уже пробивая:
– Молоко молоком, а это тоже нужно!
У нас семейный вопрос: чем мы заслужили подобное выделение и приглашение к диалогу?
Вышел.
На лестнице объявление: УВАЖАЕМЫЕ ПРОЖИВАЮЩИЕ! ПРОСЬБА: СДАТЬ КЛЮЧИ ОТ ДОМОФОНА НА ПОЧУ (СТУЧЕК 40).
«Поча» – почта, «Стучек» – Стачек.
Что это и зачем, я не понял. Но на почту пошел. Правда, не за этим.
Там был диалог.
Высокий мужчина раздраженно требовал бандероль.
– Сколько мне можно сюда ходить? Позвонить не можете, что ли?…
– Вам надо в филиал на Нарвский…
– Не ходите на Нарвский, – отсоветовали в очереди. – Там был пожар. Он сгорел.
Мужчина размашистым шагом пошел на выход, крича:
– Ёб твою мать, сука, что за жизнь, все у них через жопу, блядь!
Любопытное наблюдение.
Недавно на углу одновременно открылись «Сабвей» и рыболовный магазин «Окунь». Иду и вижу, что столовая уже продается, а рыболовы расцветают.
Это довольно странно для нашего пролетарского района. Ловить здесь негде и некого. Конечно, в садике существует так называемый пруд, но там даже амебы приготовились к апокалипсису.
Дело, видимо, в эротической сублимации. Я не читал, но где-то наверняка написано, что рыбалка это самое то. Во-первых, не женское дело – за неизбежными редкими исключениями. Во вторых, и слово готовое – «уд». Ну, и собственно процесс. Выставляешь и ждешь, когда слетятся не самые вдумчивые существа. Подледный лов с его лунками максимально приближен к прототипическому процессу. Спасатели, которые отлавливают отколовшиеся по весне льдины, напоминают бракоразводные институты и наркологические клиники, когда все плохо.
Вчера были гости. С детьми.
Демонстрировалась бинарная электронная собачка, самонаводящаяся на мячик и косточку. Мячик светился маяком, собачка шла и брала в рот. Я сразу размечтался о расширении игрушечного ассортимента.
Собачку звали Бакстер. На редкость тупая. Бакстер в упор не видел мячик и не хотел на него самонаводиться. Он бестолково кружил и утыкался в ковер.
Вот и ракета такая же, подумал я вдруг озлобленно.
Сколько себя помню, все время живу в предвкушении боевых действий. С малого детства.
В пионерлагере – атомный гриб на стенке, противогазы, «Зарницы» эти дьявольские, всякие фильмы про Трясогузку, собак и танкистов, олигофрена Васька Трубачева; уж тридцать лет было победе, а все у них операция «Кобра», «Джульбарс» и Штирлиц. Аллея героических пионеров, равнение на, Юный Барабанщик, солнечному миру.
Помню, в детском саду – год 69-й, прости господи – стояли у забора и развлекались тем, что угадывали в прохожих шпионов. Дядька какой-то шагал в синем берете, до сих пор его не забыл – сошлись на том, что он-то уж точно.
Спасибо тебе за отношение к этому дядьке, родная страна.
Сегодня подорожала водка. Только заклинаю не цитировать мне стихотворение про Леонида Ильича. Я его знаю.
О проекте
О подписке