Часть II
Дневник и письма Владимира Смирнова
1936–1941

Подвиг Пабло^[26]

Рассказ

Пабло был сын испанского кулака Хуана. Хуан имел много добра и угнетал окружающих крестьян. Он заставлял их на себя работать. А сам только лежал на печи и ничего не делал. Однажды ночью у него пропала корова. Она заблудилась в лесу. Хуан сказал сыну:

«Пабло, иди и найди мою корову!»

Пабло не хотел идти, он стеснялся, что отец так волнуется за свое добро. И в лесу там была стая волков, она нападала на скот и людей.

Старушкамать сказала Хуану:

«Отец, куда ты посылаешь его ночью, его могут сгрызть волки!»

Но отец был жестокий. И он сказал:

«Пусть сгрызут! Одним голодным ртом будет меньше!»

И злобно захохотал.

Делать нечего, Пабло пошел в лес.

Там он не нашел коровы, но нашел только одни ее кости. Ее сгрызли волки.

Пабло пошел назад, но тут его встретила стая. Они наступали и оскаливали страшные зубы. Но Пабло не побежал, он схватил палку, поджег ее и пошел на стаю, махая палкой с огнем. Волки испугались и отступили.

Когда он вернулся, то рассказал про это отцу. Но тот не поверил. Он сказал:

«Ты трус, ты убежал от волков и не спас мою корову!»

И ударил Пабло по лицу кулаком. Старушкамать бросилась защитить, но Хуан схватил вилы и воткнул ей в бок. Она упала и умерла.

Тогда Пабло следующей ночью убежал из дома.

Он скитался три дня и три ночи. Он уже умирал от голода, когда его подобрал отряд красных испанцев, революционеров. Они накормили его и одели в форму. И дали ему винтовку.

Командиром отряда был храбрый Санчо. Он спросил Пабло:

«За что ты ушел из дома?»

Пабло честно ответил:

«Мой отец посчитал меня трусом!»

Санчо задумался, но ничего не сказал.

Вдруг на них напали фашисты. Они стреляли из пулеметов и пушек. Красные бойцы спрятались. У них было мало вооружения. Но тут Санчо вскочил на баррикаду и крикнул:

«Мы будем наступать! Вперед!»

И все как один поднялись и побежали в атаку. Они смели с лица земли всех фашистов. Но один фашист остался живой, только раненый. Он лежал и злобно смотрел на красных испанцев. Он взял ружье, прицелился в командира Санчо. Но это заметил Пабло и бросился перед Санчо. Пуля вонзилась ему в грудь. Тут наши заметили фашиста и добили его.

Пабло умирал на руках у командира.

Командир сурово сказал:

«Ты не трус, Пабло, ты герой! Ты меня спас от смерти!»

И Пабло улыбнулся.

Там в это время проезжал мимо кулак Хуан. Он увидел геройскую смерть сына и сказал:

«Я зря его обвинил, мой сын не трус, а герой Революции!»

И стал рыдать горькими слезами, но было уже поздно.

А Пабло поставили памятник, хотя он делал это не для славы, а для Родины. Но люди никогда не забудут этот подвиг.

3 декабря 1936 года

Я послал этот рассказ и письмо Островскому. Оно было сначала длинное, на 3 стр., я сократил до 1 стр., чтобы ему легче читать.

Письмо

Мой любимый и уважаемый Человек Н.А. Островский! Я много раз читал Вашу «Как закалялась сталь». Я знаю, что Павка Корчагин – это Вы. И что Вы в 15 лет пошли воевать за Советскую Власть в Гражданской Войне.

У нас много общего. Я тоже почти сирота, у Вас не было отца, а моя мать навсегда уехала, а настоящая мама, которая воспитывала, погибла от рук белобандитов. Мне сейчас тоже 15 лет, как Вам тогда. Но я сейчас не могу пойти воевать, так рано не берут.

Но я хочу брать с Вас пример, в 18 лет я попрошусь добровольцем в Красную Армию. Мне сказали, что туда берут добровольцев с 18. Или в военное училище после средней школы. Я хочу драться с врагами, даже если меня всего поранят, как Вас. А потом тоже написать книгу. Я придумал название – «Закаленная сталь». Оно Вам нравится? Как Вы считаете, из меня получится писатель? Я пишу сочинения только на отлично. А весной написал рассказ про испанского мальчикагероя и победил в городском конкурсе сочинений. Я посылаю его Вам. Там мальчика зовут тоже Пабло, то есть как Павла Корчагина, но поиспански. А еще как Павлика Морозова.

Летом у меня будут каникулы. Я читал, что Вы диктуете свою новую книгу всем, кто хочет помочь. Я могу приехать и тоже все записывать, у меня хороший почерк. Я не хвалюсь, так говорят учителя.

До свидания, мой любимый писатель, живите долго на счастье нашей могучей страны.

С уважением

Владимир Смирнов.

4 декабря

Сегодня первым открыл почтовый ящик. Уже жду письмо. Но этого же не может быть. Его и не было. Были только газеты.

13 декабря

Письма нет. С какой стати ему мне отвечать. Он занят.

17 декабря

Прошло 2 недели. Нет.

20 декабря

Нет.

21 декабря

Нет. Не надо больше ждать. Или до нового года.

Я обещаю себе до нового года не смотреть почтовый ящик.

23 декабря

Я открыл, но только за газетами.

Я увидел заголовки во всех газетах, что Н.А. Островский умер.

Меня будто ударило потолком в голову. Я даже сел. Газеты рассыпались, среди них было письмо. Я увидел в обратном адресе фамилию «Островский» и не мог поверить. Пришел домой и залез к себе в чулан. Открыл письмо.

Я прочитал его много раз. И только тогда дошло, что это совпадение. Человека уже нет, а я получил от него письмо. То есть пришла газета, что он умер, а письмо от живого.

Я до сих пор не могу это понять и поверить.

Письмо Островского

Здравствуй, мой юный товарищ!

Спасибо за твое письмо!

Мне нравится, что ты хочешь стать писателем, но сначала надо прожить большую жизнь. И хорошо учиться.

Название книги интересное.

С рассказом сейчас ознакомиться не могу, много работы. Уважаемые эскулапы призывают отдохнуть, но отдыхать некогда.

Я уверен, что у тебя все получится. Мне рассказали в общих чертах содержание рассказа. Про испанского мальчика – отличная идея, но все же лучше про то, что ты хорошо знаешь.

Успеха и светлого будущего тебе и твоему прекрасному поколению! Пусть будет 1937 год годом великих свершений и побед в борьбе за светлое будущее человечества!

С уважением

Н. Островский.

Письмо на машинке, но подпись от руки.

Я опять сейчас его перечитываю. Кажется, что слова «Название книги интересное» напечатаны красными буквами. Или они так вспыхивают в моей голове.

Ведь это значит, что он в меня поверил!

24 декабря

После школы я показал Тасе и Роману письмо.

Роман сказал, что я написал его сам себе. На машинке, чтобы не узнали почерк. А подпись подделал. Я показал ему конверт и штампы. Он заткнулся. Тася ничего не сказала. Я не понял, как она отнеслась. Как будто ей все равно. Или она так показывает.

Потом она ушла, а Роман сказал, что я показал письмо ему и Тасе, чтобы понравиться Тасе. Умер великий человек, а я это использую для своей выгоды. Это удар для нашего народа, а я этим хвастаюсь, как предатель. И что я готов на любую подлость, чтобы понравиться Тасе.

Я не согласился, а сейчас думаю, что он сказал правду. Да, я использовал письмо в личных целях. Чтобы понравиться Тасе. Я поступил пусть не как предатель, но как гад.

Но теперь я честно пишу об этом.

И буду записывать дальше, чтобы вести контроль за собой.

Я раньше тоже записывал мысли и впечатления. Но это было детство. Я теперь совсем другой человек. Я все начинаю заново, отказываюсь от своего подленького и мелочного прошлого^[27] ради другой жизни.

31 декабря 1936 г.

Планы на год

Успеваемость только на «отлично». В крайнем случае по двум предм. «хорошо».

Нормы БГТО – на золотой значок.

Тася – ? Зависит не от меня.

Читать по 3 книги в нед.

И 4 газеты кажд. день. Плюс журналы.

Закалка.

31 января 1937 г.

Дорогой Павка!

Я давно уже в мыслях говорю с тобой и обращаюсь к тебе, а теперь буду делать это письменно. Чтобы, как в поговорке: написано пером – не вырубишь топором. Когда был жив Н.А. Островский, то есть ты и твой автор в одном лице, у меня было ощущение, что вы оба живы. Он геройски умер, но ты остаешься живой, и это заслуга жанра литературы. Я тоже хочу этим заняться, но сначала сделать что-то такое, чтобы об этом можно написать.

Я беру с тебя пример и хочу быть похожим на тебя. Но так получается, что у меня и без этого есть похожая на тебя история. Тебе встретилась дворянская испорченная девушка Тоня Туманова, а со мной в классе учится Тася Риглер, она тоже похожа на аристократку и на всех смотрит свысока. У нее отец большой начальник. Но мы все-таки дружим с ней и с Романом Кашиным. Роман очень умный, он у нас активист, он человек хорошей внешности. Наверное, он нравится Тасе. Если это произойдет, я отойду в сторону. Но она пока ничего никому не показывает.

Я уже совершил один позорный поступок, когда показал ей письмо от Н.А. Островского, больше не повторю эту ошибку.

Я с прошлого года делаю зарядку не меньше 15 мин. и обливаюсь ведром холодной воды. Иногда болею, но все равно обливаюсь. Мне стыдно болеть, я вспоминаю, как ты работал в холодной грязи с порванным сапогом и больной и не жаловался. Наоборот, первым брался за трудные дела.

Пока не знаю, что еще написать. Все идет по плану.

5 февраля

Товарищ Павка, три дня назад мой отец, Николай Тимофеевич, уехал с людьми, которые к нам пришли. Я не знаю, что об этом думать. Если он не виноват, то разберутся. А если виноват, тогда пусть будет по закону. Об этом страшно думать, но в газетах я вижу, что люди, которые всем казались честными, оказались последними врагами. Мне отец говорил всегда правильные вещи. Я сказал об этом Роману, но он сказал, что, если кто враг, он скрывается, он как раз будет говорить только правильные вещи. Он мне это сказал громко, на весь класс, чтобы все слышали. Чтобы не подумали, что у него со мной какие-то тайные разговоры.

Меня все обходят, будто я заразный. Я получаюсь виноватый, хотя ни в чем не виноват. Мне это стало так тяжело, что я никого из своего класса не хочу видеть. Я вчера пошел к директору Олегу Алексеевичу и попросился в другой класс. Но он вместо этого пошел со мной в класс и всем напомнил слова товарища Сталина: сын за отца не отвечает. И все обрадовались. У нас же хорошие ребята, отличные товарищи. Я тоже радовался, будто куда-то уезжал, а теперь вернулся.

28 февраля

Дорогой мой товарищ Павка!

Я живу у деда, Берндта Адамовича. Он уже пожилой, но работает. И бабушка Мария Фридриховна работает, дает уроки. Они хорошие люди. Но иногда мне кажется, что они, как отец, говорят правильные вещи, а думают что-то совсем другое. Тебе было легче, ты из пролетарской семьи, а вокруг меня чужие люди. Ты резко и честно со всеми поступал, а мне трудно сделать, чтобы они не обиделись. Поэтому я часто молчу. Я не могу никому ничего сказать, только тебе.

Мне часто снятся разные сны. В том числе взрослые. Ты меня понимаешь.

Из этих снов половина про Тасю.

Я после этого прихожу в школу, и мне перед ней стыдно, будто она как-то может узнать, что я ее видел во сне.

Ты тоже любил Тоню крепкой любовью, но сумел побороть себя. У меня такая же цель с Тасей. Потому что она тоже чужой человек. Я это понимаю и вижу.

3 марта

Павел, может, мне попроситься в колонию к Макаренко? Я читал «Педагогическую поэму», замечательная книга. Мне там все очень понравились. А ведь они были почти преступники. Но стали жить дружно и вместе. И работать. Я не преступник, но откуда я знаю, что у меня в голове? Почему мне иногда снится, что меня казнят расстрелом и читают приговор за измену Родине? На площади, на каком-то помосте, и весь город смотрит. Может, во мне сидит предатель, а я его не чувствую? А если я попаду в колонию, то мне не дадут стать плохим человеком.

Я уже хотел написать письмо в колонию или самому Макаренко, чтобы меня туда взяли, но вспомнил, что где-то читал, что их не берут в армию. Потому что хоть они и исправляются, но есть судимость, а с судимостью не берут. А это моя цель, так что надо потерпеть.

8 марта

Павка, тебя часто заносило в мелкобуржуазную среду, но ты с ней боролся. А как быть, если это родственники и близкие люди? Вчера мы были в гостях у Риглеров, родителей Таси. Мои дедушка и бабушка, тетя Имма, мои двоюродные брат Максим и сестра Софья. Там было много людей. У Таси отец начальник, а мама врач. Все там было, как до революции, будто мы какие-то дворяне, а не граждане первого в мире Советского государства. Я был в новом костюме. Я не хотел сначала его одевать, но вспомнил, что ты тоже купил новую рубашку, когда влюбился в Тоню. То есть и у крепких людей бывают маленькие слабости.

Тася говорила со мной не так, как в школе. Будто уже взрослая женщина. Она притворялась, мне это было противно. Я отвечал ей просто и грубо, как ты отвечал, когда не хотел унижения. Она удивлялась и даже чуть не заплакала. Но я вытерпел ее слезы. Она будет меня ненавидеть. Это хорошо, потому что правильно.

9 марта

Здравствуй, Павел, я продолжаю свой рассказ о моей непростой жизни в личном плане.

Сегодня она спросила, почему я так себя вел. Я спросил:

«А как?»

Она сказала:

«Будто я что-то тебе плохое сделала».

Я сказал:

«Если тебе не нравится, можешь со мной не говорить».

Она сказала:

«Спасибо».

11 марта

Она не говорит со мной уже три дня. Я скучаю, но выдерживаю. Это мой характер.

Братишечка Павел! Я называю тебя так, потому что считаю старшим братом. Извини, что столько пишу про любовь. Но это честно. Я мог бы промолчать, но это было бы вранье. Но на самом деле я много делаю для будущего. Я готовлю себя и много тренируюсь. Результаты у меня уже на 3 ступень ГТО по подтягиванию и подъему переворотом. Даже больше, подтягивание 15 раз (надо 12), а переворот 5 (надо 4), прыжок в длину 2.92 м (надо 2.80), в высоту не дотягиваю, 1.25, а надо 1.30 даже для 2 ступени.

21 марта

Товарищ Павел, у меня такие успехи: подтягиваюсь уже 18 раз, переворот 6. Прыжок в длину 3.05, в высоту пока только 1.28. Я как-то не так прыгаю. У нас ни у кого не получается 1.30, только у Курта Пфлюга, он очень высокий. Стоя прыгает.

Я знаю, что у меня впереди большие испытания и трудности. Время вокруг нашей страны опасное и тревожное. Будет война и защита Родины, мне надо быть готовым. Я могу оказаться так, что у меня не будет воды и еды. Как бывает, когда окружают враги в крепости или где-то. И надо будет терпеть. С прошлого понедельника я ничего не ел, только пил. Три дня. Но это оказалось легко. Мне хотелось есть только первый день и немного второй, а на третий почти уже нет. Тогда я перестал пить. Не пил полтора дня. Но на уроке упал. Мне принесли воды, я выпил, стало легче. Надо мной смеялись, что я упал в обморок, как девчонка. А это был не обморок, а я потерял сознание от голода и жажды. Но я не стал ничего объяснять. Я понял, что умею терпеть.

Еще я ходил пешком. Во время войны, хотя все будут двигаться на технике, но возможны длинные пешие переходы по пересеченной местности. И невзирая на погоду. Я решил узнать, сколько я пройду за день. Вышел из Энгельса в 7:00 с целью дойти до Марксштадта к 18:00–19:00, учитывая среднюю скорость пешехода 5 км в час, расстояние до Марксштадта (50 км) и остановки на отдых. Сначала шел дорогой, но ведь при войне иногда нужно будет брать прямое направление, я пошел по компасу. Во многих местах еще лежал снег, как зимой. Компас у меня был плохой, школьный, из-за него я заблудился. И быстро стемнело, и я натер ногу. Чтобы не заблудиться окончательно, я начал искать стог сена, чтобы переночевать, но нигде не нашел. Тогда вырыл нору в сугробе, в овраге, постелил мешковину, постепенно согрелся и заснул. Утром пошел дальше. Переходил овраги и речки, которые еще были замерзшие, но один раз все-таки чуть не провалился. Через четыре часа оказался в селе Роледер^[28]. Это не на северо-востоке, где Марксштадт, а на востоке (подвел компас!), но тоже почти 50 км. Оттуда днем с попутными немецкими колхозниками вернулся в Энгельс, там уже обо мне беспокоились. Так я понял, что на практике все может оказаться сложнее, чем в теории. Т.е., к примеру, наступать пешим порядком получится, по моим расчетам (учитывая сопротивление противника, бои и перестрелки) не больше 20 км в день.

Я продолжил свои испытания.

Я всегда боялся боли. Пишу честно, как всё остальное. Я взял молоток и стал бить себя по пальцу. Было больно, но я обещал себе, что разобью до крови. И разбил, пошла кровь. Я перестал, но мне вдруг показалось, будто ты сказал мне: «Ты остановился, потому что было больно, но терпимо, ты обманул. А как ты вытерпишь настоящую боль?» Тогда я ударил изо всей силы. У меня оказался сломанный палец, мне его замотали в гипс вместе с другим пальцем.

Братишка Павел, это я не хвастаюсь, а даю тебе просто отчет. А то подумаешь, что это я чтобы похвалиться. Какой герой, разбил палец. Но это не геройство, а испытание. Если меня схватят враги и будут пытать, я теперь смогу выдержать. Я буду смеяться им в лицо.

12 апреля

Подтягивания – 20.

Переворот – 8.

Длина – 3.10.

Высота – 1.32. !!!

«Уд». по геогр. – забыл тетрадь. Исправить.

15 апреля

Товарищ Павел, у нас есть прикрепления. Хороших учеников прикрепляют к отстающим, чтобы они их подтягивали. Меня прикрепили к Соне Ильчиной по геометрии и алгебре. С остальными предметами у нее нормально, а по математике отстает. Соня другая, чем Тася. Тася спокойная и очень гордая, а Соня любит посмеяться. Я отказывался от нее, но меня не послушали. Я хотел с ней позаниматься после уроков в школе, но она сказала, что ее бабушка ждет дома. Мы пошли к ней домой. Бабушки там не было, она куда-то ушла. Мы пообедали и стали заниматься. Соня не давала нормально заниматься, смеялась и щекотала меня волосами по лицу. Она сказала, что на самом деле не виновата по математике, а Иван Кузьмич к ней придирается. Он старый, а она такая молодая и красивая, вот он и завидует. Это она про себя сказала, что молодая и красивая. Это правда, но разве этим хвалятся?

Дальше не знаю, как объяснить. Мы оказались очень близко лицами, и я зачем-то поцеловал ее в щеку. Даже не поцеловал, а просто дотронулся губами до щеки. И она не отодвинулась, а только повернула голову и вопросительно посмотрела на меня. Тогда я поцеловал ее в губы, а потом зачем-то спросил паскудным голосом – будто делаю это с кем попало и не первый раз, будто хвалюсь, что я такой смелый:

«Ну как? Понравилось?»

Я сейчас вот пишу и даже начал мычать, как от зубной боли, до того мне противно вспоминать эти слова.

Она вытерла рукой губы и закричала:

«Бессовестный! Хулиган! Ты зачем сюда пришел?»

Как будто я сам пришел, а не она меня позвала.

Мне было так плохо, когда я шел домой, что я просто хотел умереть. И мычал, как сейчас.

Это было вчера. Сегодня я шел в школу и думал, что она там рассказала всем про мой позор. Но она не рассказала. Вела себя так, будто ничего не было. Я не выдержал, подошел и тихо сказал:

«Извини, я нечаянно».

А она улыбнулась и сказала:

«Ну ты и дурачок!»

Даже как-то по-доброму.

А потом, через два урока, сказала:

«Не переживай, я рассказала бабушке, она сказала, что ничего страшного. Но слишком рано. Ты понял? А еще она сказала, что вас никого не надо принимать всерьез».

Хорошо Соне, она может поговорить хоть с бабушкой. А мне не с кем, Павка, только с тобой.

Я опять с ней занимался, но в классе. Она в этот раз не смеялась. А как-то на меня смотрела. Как-то странно.

16 апреля

Мы опять занимались у нее дома. Но получалось плохо, она не слушала, а я плохо объяснял. Она спросила, зачем я ее поцеловал? Просто так или потому, что она мне нравится?

Я сказал, что просто так, хотя она нравится.

Она сказала, что хочет отомстить, и тоже поцеловала меня в губы. Очень быстро, сразу отвернулась и сказала, что надо заниматься.

Но после этого мы уже не могли нормально заниматься, я ушел.

19 апреля

Сегодня Соня у доски не решила задачу, совсем простую, мне сказали, что я плохо с ней занимаюсь, а она мне сказала, что придется опять взять ее на буксир.

Мы пошли к ней.

Мы все время молчали, будто знали, зачем идем, но не хотели говорить.

Бабушки опять не было.

Мы быстро поели и сели заниматься.

Она занималась серьезно. Но как-то второпях. Будто хотела скорей закончить. И я тоже почему-то торопился. Мы все решили и сделали, что было надо.