Я смотрел, упершись взглядом, в его грудь, волнению моему не было предела, я стенал, рыдая мысленно, ведь я был доволен обществом кого угодно, я мог наслаждаться общением со многими, я уделял массу времени на разговоры, даже с не нужными людьми, даже с теми, кто был не приятен, и я не сказал ни одно слово, обращенное к нему, моему Хранителю, моему единственному настоящему другу, не требующему за свою постоянную заботу обо мне ничего, кроме любви к Создателю. И то, не требующему, а лишь надеющемуся на это! Я произнес:

– Прости меня, наверное, ты любил меня больше, чем мать любит свое дитя, ты был мне и молитвенником о милосердии Божием ко мне, обуянному гордыней, страстному и погрязшему в грехах. Моя плоть не давала мне возможности видеть тебя, а духовное Око чувствовать. Сейчас только я понял, мой небесный друг, что ты для меня! Прости меня неразумного, и если суждено вернуться мне в прежнее мое состояние, не позволь мне забыть этого мгновения, не позволь мне быть жестоко сердечным, и забыть, что никогда, никто из нас одиноким не бывает!… – Я говорил и замечал, как трепетали твои крылья, ликовал твой взор, светилось все вокруг тебя, ты пел десятками голосов, и восторгу твоему, пред ликом Создателя в благодарность Ему за случившееся сейчас со мной, не было предела…

Петр Данилович крепко спал, видя сон из своего детства. Улыбка ребенка осветила его, измученное пороками, лицо. Он давно не был так чист и возвышен мыслями. Человек во сне и не помышлял, ни о какой благодарности, но сквозь белизну детства, верил, что он Шеломо Пинхас, сам себе бог, и сам себе защитник – веселись, пой душа, ибо сокровищ, собранных для тебя на земле хватит надолго!

Думая так, не ведаем мы, что этот день, может оказаться последним в нашей жизни!..

Мои мысли вернулись к прежнему своему течению, незаметно они уперлись в мое же непонимание их истоков – почему именно эти люди появились в сегодняшнем моем существовании?

Только в одном месте мог я получить ответ, и обратившись в сторону моего попутчика, услышал предваряющую фразу:

– На все воля Божия… – Этого оказалось достаточно, что бы продолжить в том же духе.

Внезапно я захотел вернуться к девочке и ее бабушке. Найдя их спящими под покровом ночи в окружении нескольких блистательных Ангелов, двое из которых были Хранителями, третий другого чина – Архангел. Последний внушал, находящейся в тонком сне, Элеоноре Алексеевне, правильный выход из давно мучившей ее дилеммы: остаться ли в столице и продолжать обучение внучки в престижном лицее, где все нравилось, что и настораживало, или воспользоваться другим предложением, исходящим от отца Иоанна?

Благодаря голосу и данным Татьяны, ее с удовольствием приняли бы в православное учебное заведение под протекторатом самого Патриарха. Обучались там только девочки, за основу был взят, когда-то существовавший Смольный институт. Этот современный «пансион благородных девиц» отличался от всех имеющихся не только полной своей закрытостью, но и основой духовной, великолепным образованием, где знания проверялись настоящими сложными экзаменами, а не новомодными тестами, типа ЕГЭ.

Для «Ляксевны» подобное решение было сложным, прежде всего, возможным расставанием с Татьяной, поскольку это был пансион, то есть, видеться со своей любимицей можно будет только по выходным.

Единственный человек, которого бы она послушала беспрекословно, был отец сиротки, но сегодня это было не возможно, поскольку тот пребывал в коме. Мнение батюшек, считавшими своим долгом патронировать эту семью, разделилось, но, слава Богу, не имело под собой спорного элемента…

Элеонору беспокоило и овладение внучкой компьютером, боясь увлечения этой пагубой, она пыталась, как-то ограничить общение с этой не понятной штукой, что было бы тщетно, не имей интереса к этому сама девочка.

Может быть, так и осталось бы все без последствий, если не одно «но», о котором знала только Татьяна…

Пройдя по отложившемуся в ее памяти, я вспоминал видимое ранее. Она играла в куклы в парилке бани большого дома, куда они каждый год переезжали на лето. При развитом воображении ребенка, полоки вполне походили на аудиторию в их лицее, и рассадив своих любимиц, будто педагог, она начинала рассказывать им все, что слышала от учителей или прочитала в книгах.

Бабушке нравилось это занятие, и она поощряла его всячески, поскольку лучшего повторения заданного в учебном заведении и придумать было нельзя.

Иногда внучка усаживала и бабушку, и посещавших их священников, и делая строгий, вид задавала им вопросы из программы лицея. Удивительно, но далеко не на все взрослые могли ответить…

И вот однажды, после такого воображаемого преподавания, Татьяна, по обыкновению, строила домик из больших подушек, приносимых из гостиной, в который, будто бы на время тихого часа, укладывала своих красавиц. Ее внимание привлек небольшой сквознячок, еле колыхавший кудри у самой любимой куклы. Поднеся ее к стене, отделанной деревом, как и положено в парилке, она обнаружила очень узкую щель.

Ее любознательность моментально победила все остальное, и вся армия ее подопечных кукол получила команду спать, а сама она, принялась обследовать пространство под полоками, оказавшееся достаточно вместительное. Забывшись, она резко поднялась и ударилась головой о нижнюю часть самого высокого, который почему-то уступив, подался вверх, как крышка люка.

Оказалось, что и два другие, небольшой своей частью, так же откидываются, имея приспособления, в виде скрытых петель. Откинув все три, желавшая приключений Татьяна, догадалась, что образовавшийся проход не может просто утыкаться в стену, но должен иметь продолжение, и конечно, в этой самой стене!

Она толкнула – не получилось. Пробовала тянутъ на себя, но схватить было не за что, а потому ничего не вышло. Предприняв еще массу попыток, естествоиспытатель попробовала отвести в сторону кусочек плинтуса, и открылась небольшая щель, куда мог поместиться ключ…

На этом «мог поместиться «все и встало бы, будь на ее месте не дочь «Солдата». У девочки была великолепная визуальная память и острый аналитический склад ума.

Быстро вспомнив, где она видела ключи, побежала на кухню, открыла картину-тайничок, на деле шкафчик для ключей, и прозорливо схватила связочку, почти одинаковых, висевших под надписью «ставни». Этими ключами открывались несколько роль-ставень на окнах, плюс один ключ, с пометкой «мастер», он один подходил ко всем замкам этих приспособлений. Именно им Татьяна и полезла пробовать шерудить в этой замочной скважинке.

Какая-то мысль блеснула в ее умненькой головке…, и она угадала. Как только ключ повернулся, рольставни, аккуратно покрытые такой же деревянной вагонкой, какой были оббиты стены парилки, рванула вверх, открывая бронированную дверь с маленьким белым крестиком, на голубом фоне, вместо глазка.

Девочка поначалу опечалилась, но неразгаданные головоломки имеют свойство не утихающего интереса, что стало не только тайной, которые обожают все дети, но и предметом, заставляющим ребенка, раз от раза, возвращаясь, искать ответ – что может разрешить ее любопытство. Она лишь приподняла тряпицу с рисунком очага, за которым, как в сказке о Буратино, была волшебная дверь, ведущая…, если б знать заранее, куда какие двери могут вести…

Ничего, никому не сказав о находке, она бережно хранила свою тайну, пока не появилась вещица с таким же значком, и явно не случайно!..

Почему меня тянет к этому светлому ребенку? Какое отношение он может иметь ко всем остальным персонажам, к стезям, к которым меня приводит Господь? Я видел, что находится за этой дверью, что не сказало мне, ровным счетом, ничего.

Обращаясь к моменту нахождения чадом потайной комнаты, я явно чувствовал на тот момент присутствие рядом с ребенком падшего ангела, и он желал этой находки! Ничего не может дьявол, только совратить человека на выбор в свою пользу, он не может заставить, но с лихвой пользуется избранным.

Как понять, смотрящим, но не видящим, слушающим, но не слышащим, внимающим, но не осознающим развращенным людям современного мира, что от Бога, а что от врага рода человеческого? Сколько бы не делали для этого наши Защитники, подталкивая нас в нужное направление, мы все чаще обращаемся к другому, где проход шире, и ворота краше, где комфортнее, удобнее, приятнее, но не нашей душе, а нашему телу…

Одиннадцатый год шел Татьяне, каждый день она понемногу возилась с огромным плюшевым крокодилом – очевидцем разных событий, и хранителем той самой коробочки, вшитой, буквально перед самым арестом, ее отцом, в брюхо игрушечной рептилии. Мы мыслим, что многое в наказание, но лишь после, если дано будет, поймем – все во спасение!…

Через несколько дней, после найденной потайной двери, девочка, понарошку, разговаривала с подарком отца. Эта вещь единственная, узелком связывала их судьбы в первый день неудавшейся встречи – в день ареста ее отца. Тогда, о крокодиле забыли все, вспомнив лишь много позже.

Конечно, Татьяна понимала далеко не все, из тогда произошедшего. Очевидно было главное, что и стало первой в ее жизни трагедией – нашедшийся отец, такой желанный и всегда любимый, не сказав ни одного слова, пропал вновь, как говорили, навсегда!…

Девочка перевернула игрушку пузом кверху, как часто делала, когда хотела просто поваляться, и легла сверху. Что-то твердое уткнулось в ребра, попытка поменять положение ничего не дала, она попробовала втолкнуть мешавшее внутрь, это не получилось, зато появилась мысль, осенившая догадкой.

Быстренько взрезав шов, Танюша извлекла маленькую аккуратную коробочку из черного дерева с белым крестиком на голубом фоне. Много думать не пришлось, ноги сами понесли к заветной двери, и через две минуты она стояла посреди маленькой узкой комнатки, с находящимся в режиме ожидания, компьютером.

Вместо стула был приставлен тяжелый пластмассовый кофр с ребрами жесткости и мощной ручкой. Открыв его, дочь «ликвидатора» обнаружила, вставленными в специальные крепежи, несколько единиц стрелкового оружия, какие-то приборы похожие, то на бинокль, то на подзорную трубы, что-то напоминавшее телефон с проводами, какие-то баллоны со шлангами, несколько одинаковых пачек с мягким веществом, еще многие мелкие предметы, назначение которых она не знала и не понимала.

Но как и любое оружие, оно заворожило девочку, над чем старательно работал бес, не отходивший от нее в это время. Ангел решил эту проблему, помешав сделать что-нибудь опасное. Все это было перепрятано в подвал, где была тоже потайная комната, для безопасного размещения сразу троих человек, и где ребенок устроил себе весьма уютную кладовую своих игрушек.

Компьютер интересовал ее меньше всего, а потому она вспомнила о нем лишь через неделю. Открыв коробочку черного дерева, от куда был извлечен ключ к потайной двери, она вынула пластмассовую табличку с символами, точно по количеству подходившими к паролю на экране монитора. Ну кто мог предположить, что это начало ловушки для незадачливого хакера случайно наткнувшегося на ту технику.

Экран погас и вновь загорелся вопросом нового пароля, который знал только владелец.

Если в течении минуты ничего введено не было, или вводилось не то «кодовое слово», программа сбрасывала имеющуюся архивную базу на неотслеживаемый адрес, а все имеющееся на жестком диске уничтожалось кислотой. Все это сопровождалось сообщением на три номера: самого хозяина в виде предупреждения о несанкционированном проникновении; на пейджер, куда поступали сообщения о всех нештатных ситуациях; кодированная команда, включающая в себя зашифрованный адрес отправки сообщения, и команда на немедленные переводы денежных средств с кредитных карт, к которым имел доступ пользователь, на другие счета.

Продукт конечной информации о переведенных финансах и адресат поступления архива, выглядел, как листок бумаги с обычным текстом, ничего не говорящим случайному человеку и стопка кредитных карт на предъявителя. Все это запаянное в тонком конверте из алюминиевой фольги, должно было быть доставлено по назначению в определенный банк с нарочным и упокоиться в ячейке, снятой на десять лет. Дальше бывало по-разному, что случалось вообще крайне редко.

Именно этот механизм и запустила Татьяна, и ничего бы страшного, но сообщения ушедшие из точки, привязанной территориально к дому «Солдата», адрес которого был зарегистрированы в архивах, куда сливалось все полезное из материалов уголовных дел. На всякий случай, доклад об этом лег на стол человеку в форме генерал-лейтенанта с синими просветами, куривавшего в свое время Барятинского. Это была та «ветка» второго «КРЕСТА», к которому «Седой» не имел никакого отношения.

Сегодня прошло то время, когда цели обоих структурных образований могли считаться одинаковыми, хотя и составляли в сложении одно целое.

Поскольку сообщение расшифровки не поддавалось, было принято решение «поставить» дом в разработку. В начальных задачах первостепенным было – обнаружить источник и субъекта его инициировавшего.

Такие же задачи, с другой стороны, стояли и перед человеком со странным взглядом, которого, когда-то знал Алексей. Его седая шевелюра в сопровождении, все тех же, что и в квартире убиенного гея, двух молодых людей, появилась уже через день в Вешках, всего на несколько часов опередив другую оперативную группу, посланную генералом.

Гости предприняли удачную попытку проникновения, но ничего не обнаружив, поскольку устройство уже не лучило, оставили комплекс спецтехники скрытого наблюдения и исчезли так же незаметно, как и появились…

После окончания следственных действий, вся стоящая информация по «Солдату» была зафиксирована в разных базах и поисковиках. Как только адрес дома, имя человека, имеющего к нему отношение, воспоминания о его делах, и конечно, что очень важно, его возможное отношение к «Белому КРЕСТУ», совместились, машина закрутилась. А как известно, подобные механизмы ни нравственности, ни морали не имеют, пользуются всем, что может стать материалом для строительства лестницы к намеченной цели.

С этой минуты над Татьяной и ее бабушкой повис меч, лезвие которого жаждало не столько крови, сколько жертвы. Насыщения здесь быть не могло, поскольку люди ни богатством, ни тем более властью насытиться не в состоянии…